«На суше и на море» - 88. Фантастика - Олег Костман

— Учись, студент, пока я жив, — не запозднился дед Мамонт и вытащил на бережок еще одну щуку, зеленую и толстую, как полено.

Деду было крепко за восемьдесят, но он вполне соответствовал своему имени, полученному при дореволюционном религиозном обряде, как габаритами, так и мастью. Судя по всему, он мог прожить еще долго и многому научить Тимофеева.

— Это тебе не алгебра, — изрек дед, наживляя на кованый якорек сомлевшую лягушку.

— Мы алгебру не проходим, — неубедительно огрызнулся Тимофеев, которому больше крыть было нечем.

— Не проходят оне, — добродушно ворчал дед. — А как такую стервозу поймать, оне проходят?

Ничего похожего Тимофеев, разумеется, и подавно не проходил. Все его рыбацкие навыки сводились к промыслу гольянов в далеком детстве. Поэтому в его ведерке плавала зеленая ряска, а щучья компания у деда неуклонно возрастала.

— Что проку, что ты науке обучаешься? — провоцировал Тимофеева ехидный старец. — Нужен ты современной науке этакий… Пусти тебя на бережок без всяких средств, ты с голоду учахнешь! Что проку в тебе, коли ты рыбу добывать неспособен? Зев-то притвори — поддувает…

— Дед! — затосковав, сказал Тимофеев. — Не доводи меня!

— А то?

— Прибегну к услугам научно-технического прогресса, — витиевато пригрозил практикант.

— Это что за хреновина? — прикинулся дед.

— А то, что я тебя переловлю! — неожиданно для себя выпалил Тимофеев.

— Но? — удивился реликт. — Меня?

— Тебя!

— Оно и видать… Есть у нас такие прибегальщики. Сетями шарашат, а то и динамитом!

— Еще чего! — возмутился Тимофеев. — Я не браконьер. Я тебя удочкой переловлю.

— Болтай боле, — хмыкнул Мамонт. — Меня никто еще не перелавливал.

И он поволок из воды очередного щуренка.

— Дьявольщина, — пробормотал Тимофеев. — Откуда здесь щуки? Да еще столько?…

— А тут их логовище, — охотно отозвался дед. — Оне тут стоймя стоят, голоднющие! Чихать им на твой мякиш со свистом, когда им руку сунь — оне и руку отъедят. А в том рукаве сома стоят, но их на лесу не возьмешь, туда тягач со стальным тросом потребен…

— А в заводи под ракитами кто стоит?

Дед лукаво усмехнулся.

— Туда не суйся, — сказал он. — Там водяной стоит. Рыбы вокруг него — тьмина, а только никто там не ловит. Страшно…

— Предрассудок, — протянул Тимофеев.

— Сам ты впередрассудок! — напыжился Мамонт. — Тебя, умника, хоть где постанови, ты ни рожна не изловишь!

Тимофеев пристыженно смотал удочку, подобрал ведро и побрел восвояси.

— Эй, студент! — рявкнул ему вдогонку Мамонт.

— Что еще?

Дед нагнал его косолапой трусцой и сунул в ведро охапку страдальчески щерившихся рыбин.

— Спасибо, дедуля, — растроганно произнес Тимофеев, мигом проникшись к нему симпатией.

— Ничего, — миролюбиво ответил тот. — Я себе еще натаскаю. А вам рыбка надобнее, околеете там… с этаким добытчиком.

— Ох, дед, — ухмыльнулся Тимофеев. — Все же я тебя переловлю!

В лагере его встретили на ура и даже хотели качнуть пару раз, но Тимофеев отказался от незаслуженных почестей. Стихия немедленно распорядилась прекратить раскопки.

— Теперь я знаю, что мне с тобой делать, — умиленно сообщила она Тимофееву. — Будешь у нас промысловиком. Будешь рыбу ловить, грибы собирать… Я лицензию достану, лосятинки принесешь. Талант у тебя!

— Не надо лицензии! — взмолился Тимофеев. — Я хочу исследовать культурный слой.

— Какой тут, к свиньям, слой, — пожала плечами Стихия. — Обманство сплошное… Просто кому-то надо выгнать в поле этих дармоедов, чтобы место не занимали, — она кивнула в сторону своих подчиненных, всей толпой пытавшихся подступиться к огрызавшимся щукам на предмет их чистки и потрошения. — Нет здесь никаких городищ и могильников. Нет и не было. Вот южнее километров на сто… — Она мечтательно зажмурилась. — Ты вот металлоискатель нам давеча собрал, а что он показывает? Одни ржавые консервные банки образца второй половины двадцатого века…

Ошеломленный подобным откровением, Тимофеев укрылся в палатке, чтобы собраться с мыслями, обдумать перспективы и заодно решить, чем же утереть сизый пористый нос деда Мамонта. Ему было до такой степени обидно за поруганный прогресс, что он даже ненадолго позабыл о своей тоске по девушке Свете, затерянной среди сырых и заплесневелых инкунабул Дядьевского монастыря.

Ближе к закату, когда запах щучьей ухи заполонил собой всю округу, умытые и благостные археологи собрались у костра.

Выполз на огонек и Тимофеев, хотя он и с трудом ориентировался в окружающей действительности: его посетили кое-какие соображения насчет рыбной ловли.

Из сумеречных зарослей на костер с разных сторон одновременно вышли двое. Они чем-то походили друг на друга — крупные, кряжистые, краснолицые, в непромокаемых и непродуваемых куртках, в болотных сапогах с отворотами.

— Здорово, орлы! — провозгласил один. — Привет передовой землеройной науке от тружеников лесов, полей и вод!

После чего он безошибочно угадал в Стихии Вяткиной руководство и церемонно приложился к ее загрубевшей, истрескавшейся руке. Стихия немедленно пошла красными и белыми пятнами.

— Прошу к ухе, — застенчиво пригласила она.

— Пеньков, — назвался пришлый ухажер. — Праздношатающийся.

— Дубняк, — коротко представился второй, и его рука непроизвольно дернулась под козырек пятнистой кепки. — Инспектор рыбнадзора.

— А мы ничего такого не нарушаем… — заголосили археологи.

— Знаю, — сказал Дубняк. — Щука — хищник, бич молодняка. Лов ее на Шиш-озере разрешен круглогодично.

Ему тоже поднесли ухи.

— Хороши щурята, — похвалил Пеньков, наворачивая свою порцию. — Кто ловил?

— Это наш Витя, — не без кокетства пояснила Стихия.

— Молоток, — еще раз одобрил гость. — Видел я твою снасть. На нее и ерша не подцепишь. А ты, гляди-ка, щук таскаешь!

— Это не я, — в порыве откровенности объявил Тимофеев. — Это местный житель дед Мастодонт… то есть нет…

— Мамонт, — подсказал неприметный Дубняк.

— Как же, знаю! — воскликнул Пеньков жизнерадостно. — Большой спец… Но щука — это не рыба. Так, баловство… Наше Шиш-озеро богато истинно ценными породами, которые в значительной мере скрасили бы ваши грядущие трапезы.

— Правда? — обрадовалась Стихия. — Завтра же пошлю Витю!

— Не советую, — вставил Дубняк и многозначительно покашлял.

— Да шут с ними, — сказал Пеньков. — Пусть он у вас попробует сома взять. Как, инспектор, на сомов охота разрешена?