Ужин во Дворце Извращений - Тим Пауэрс

— Ты ведь нашел свою настоящую семью, правда? — мягко спросила сестра Сью.

Если какая-то часть его рассудка и визжала отрицательно, она находилась где-то совсем глубоко.

И Ривас, впервые за много лет ощутивший полный покой, блаженно выдохнул единственное слово: «Да».

Когда стая Соек покидала город, она захватила с собой и Риваса. Один из стражников у Южных ворот, седовласый ветеран, за долгие годы службы понавидавшийся подобных картин, устало вышел из своей будки и, вытянув жезл, остановил их.

— Alto, — произнес он. — Вы, все.

Сестра Сью лучезарно улыбнулась ему.

— Что-нибудь не так, друг?

Стражник мотнул головой в сторону Риваса — когда их маленький отряд остановился, тот врезался в спину шедшего перед ним типа, но продолжал блаженно улыбаться всем и каждому.

— Кто этот обдолбанный парень? — строго спросил стражник.

— Один из нас, — отвечала сестра Сью. — Его зовут брат Боуз.

— Это так, сынок? — спросил тот громче. — Эй, сынок! Боже, да вы над ним хорошо поработали, да? Надо же… Эй, послушай, ты правда хочешь уйти из города? Это ведь не обязательно.

— Я хочу идти туда, куда идут эти люди, — объяснил Ривас.

— А куда они идут?

— Не знаю.

— Как тебя зовут?

— Э… мне говорили, только я забыл.

— Ну что ж, — горько вздохнул стражник, опуская жезл; окованный железом конец стукнул о мостовую. Он поднял взгляд на девушку. — Вид-то у него до сих пор пристойный. Уж с ним вы не теряли времени даром, так ведь?

— Некоторые более других готовы отдаться Господу, — наставительно ответила она.

Тот открыл было рот, но явно не нашел подходящей отповеди, поскольку просто буркнул «vaya» и побрел обратно в будку.

— Vayamos, — отозвалась сестра Сью и повела свой отряд вперед, под высокую арку городских ворот и дальше, по булыжной дороге, спускавшейся по склону на запад, в сторону порта. День выдался ясный и солнечный; по всему склону там и здесь были разбросаны шатры и навесы, словно это повылезали из земли после вчерашнего дождя разноцветные грибы. Некоторые торговцы окликали пилигримов.

— Эй, сеньора! — кричал сестре Сью жирный лоточник. — Позволь мне отмыть тебя немного и губы накрасить, и, Сойером клянусь, ты запросто будешь заколачивать по три полтины в день!

Остальные торговцы рассмеялись, и смех сделался только громче, когда другой добавил: «По мерзавчику за раз!»

Некоторые из новообращенных Соек возмущались или даже злились подобной развязности, но улыбки на лицах сестры Сью, Риваса и продвинутых вещателей не померкли ни на мгновение.

Какой-то тип выскочил из-за прилавка своей лавки, подбежал к Ривасу и помахал у того перед носом листком бумаги. Это оказалась выцветшая черно-белая фотография голой женщины — будь она почетче, больше размером и цветная, за нее можно было срубить в городе целый ящик полтин.

— Что, нравится? — хихикнул торговец.

Взгляд Риваса скользнул по изображению, задержался на нем и — в первый раз за несколько последних часов — сделался чуть осмысленнее, а улыбка сменилась на лице хмурым, озабоченным выражением.

— Ого, да ты у нас, выходит, не охоч до девочек! — вскричал торговец, явно потешая своих приятелей. — А раз так, то уж до этого точно, верно? — И он, вытащив из кармана бутыль дешевого джина, торжествующе помахал ей в воздухе.

Ривас остановился, и идущий за ним ткнулся ему в спину, когда он нерешительно потянулся к бутылке. Зрители-торговцы визжали, колотили кулаками по прилавкам и катались по земле от хохота.

— Ну, не совсем еще оцыплячился! — кричал торжествующий торговец. Он начал выдергивать пробку, но тут резкий удар выбил бутылку из его рук. Перед ним возвышалась сестра Сью, и улыбка ее сияла так ослепительно, что тот даже зажмурился, как от яркого света.

Она что-то прошептала ему на ухо, потом, произнеся громко: «Мы еще за тобой вернемся, брат», повернулась к Ривасу.

— Ступай за мной, брат Боуз, — сказала она. Он кивнул и вместе с остальными двинулся дальше между притихшими торговцами. Теперь сестра Сью следила за ним внимательнее, поскольку брови его так и остались чуть хмуро сведены.

Торговец, всхлипывавший с той минуты, когда сестра Сью отвернулась от него, тяжело осел на землю; вырезанный из древнего журнала листок выскользнул у него из пальцев и улетел куда-то по склону.

Глава 3

Все утро маленький отряд шел на юг вдоль берега большого морского залива, который, хоть и простирался теперь на север почти до самых городских стен Эллея, до сих пор продолжали называть Сан-Педро-бей. Хотя Ривас почти не тормозил их движения — он перебирался через уличные завалы, переходил вброд затопленные участки улиц и брел через наносы мелкой серой пыли так же неутомимо, как все остальные, — походка его оставалась механической, а взгляд пустым.

Они углубились в Иглвудскую пустошь — полосу пустынной земли, тянувшуюся на восток до самой Венеции. Растительности здесь и правда было небогато, но называли эту местность так больше из-за почти полного отсутствия населения, ибо те, кто пытался поселиться здесь, страдали от разных заболеваний, да и дети здесь рождались только уродами. Несколько раз за время их путешествия из-за мутных стекол или из канализационных решеток на них смотрели чьи-то голодные глаза, но сгорбленные, исхудавшие, мало напоминавшие людей создания, напавшие бы на любого другого путешественника, не трогали стаю сестры Сью, ибо только в городах и ближайших окрестностях Сойки изображали пацифистов.

Обитатели пустоши давно уже научились держаться подальше даже от самых безобидных на вид Соек.

Они миновали несколько причалов, построенных сравнительно недавно: постоянно поднимающийся уровень воды еще не успел поглотить их. Можно было только догадываться, что за промыслом занимаются те, кто швартовал у этих причалов свои лодки, поскольку ни один из моряков не помахал им, зато каждый без исключения был вооружен длинным ножом или рогаткой.

Зато земли, прилегающие к причалу у Гейдж-стрит, похоже, стали чем-то вроде поселка Соек. Здесь стояло несколько шатров, и каждый месяц новая группа пастырей выполняла обязанности держать в порядке лодки, на которых новообращенных рекрутов переправляли через залив.

Стая сестры Сью добралась до причала без проблем. Вместе со всеми остальными Ривас послушно доплелся до конца пирса. Собственно, пирсом своим Сойки были обязаны не столько строительному мастерству, сколько случаю. Пирс представлял собой большой древний грузовик, лежавший на боку; верхняя часть его, бывшая раньше кабиной, наполовину ушла в песок, намытый зимними наводнениями, а дальний конец выступающей в море боковины длинного металлического трейлера почти скрывался под волнами. Поверхность этого пирса проржавела кое-где насквозь, но даже так на ней можно было разглядеть большой крест, который некогда, возможно, был красного цвета, и обрывки каких-то слов. В нормальном состоянии Ривас непременно попытался бы прочитать надписи и разобрать их смысл, но сегодня они были для него не более чем узор на мостовой. За краем причала темнел на фоне сверкающей водяной глади силуэт пришвартованной парусной лодки.