Народные мстители - Анатолий Галкин

Еще через полчаса приехал майор Матвиенко с дежурной бригадой.

А в два часа ночи появился сам полковник Федор Серов. С ним приехали понятые и после этого работа закипела.

К восьми утра вызвали Директора Музея истории России и группу экспертов по части картин, старинных миниатюр, изделий Карла Фаберже и всякого такого прочего. Оказалось, что в подвале коттеджа есть филиал «Золотой кладовой», хранителем которой была покойная Эльвира Гагина…

«Сейчас не то время». Эту фразу очень любил повторять полковник Федор Серов. Говорил он ее в самых разных ситуациях, и смысл ее каждый раз менялся.

Если, например, следователь проявлял мягкость и не получал признательных показаний, то полковник журил его: «Мы должны действовать наступательно и добиваться своей цели. Сейчас не то время».

Но когда сотрудник при допросе проявлял жесткость или физическую силу, то Серов говорил: «Мы должны уважать людей и действовать в рамках закона. Сейчас не то время».

Совещание по итогам событий в коттедже Гагиной проводили сразу по горячим следам. Ночью никто не спал, и все, включая Федора Серова, вяло слонялись с красными глазами.

Ровно в четырнадцать часов группа офицеров расположилась в кабинете полковника, и Федор Матвеевич начал разбор полетов.

— Я бы мог собрать вас и завтра. Но есть дело, которое нельзя откладывать. Мы бы с вами спать пошли, но на нарах спится плохо.

Серов выдержал паузу, чувствуя, что почти никто не понял его мысль. Чрез минуту он кивнул капитану, который сидел у двери.

— Смирнов, приведите господина Шатилова.

Капитан знал свой маневр. Он быстро выбежал в коридор и почти сразу вернулся с пожилым антикваром. Он провел его к директорскому столу, перед которым стоял улыбающийся полковник Смирнов.

— Дорогой наш Яков Романович. Мы все хотим извиниться перед вами. Вы свободны! Наши сотрудники, рискуя жизнью, нашли настоящих преступников.

— Спасибо вам! Я всегда верил, что есть справедливость.

— Именно так, Яков Романович. Виновные в вашем незаконном аресте, включая майора Матвиенко, будут наказаны.

— Не надо никого наказывать, товарищ полковник.

— Нет, надо! Сейчас не то время. Мы должны к людям относиться, как к людям, а не хватать по каждому подозрению. Кстати, ваш зять, Яков Романович, очень нам помог. Извините нас, дорогой, и поезжайте домой.

— Да, конечно.

— Смирнов! Проводи антиквара и отвези его туда, куда он скажет.

Когда Шатилов ушел, полковник немного приободрился. В нем проснулась гордость.

— Ведь можем мы работать, если захотим! И особенно Квасов молодец. Действовал решительно и энергично. Даже раненый не покинул поле боя.

Максим встал, ожидая, что полковник представит его к ордену. Он даже приготовился крикнуть «Служу России»!

Но Серов свел все к общим фразам.

— Мы подумаем, лейтенант, как вас поощрить. Или повышение в должности, или даже медаль. Но я считаю, что лучше всего премия в размере оклада. Сейчас не то время. Сейчас деньги важнее всего! Ты согласен, лейтенант?

— Я на все согласен.

— Молодец! А вот майору Матвиенко я объявлю устное замечание. Но не сегодня, а потом. А сейчас все по домам и спать! Завтра будем музей ворошить. Там у Гагиной могли быть сообщники…

Когда все разошлись, полковник проверил, что двойная дверь его кабинета закрыта плотно.

Он достал из сейфа чистый мобильник, подошел к окну и, нажимая кнопки, набрал номер.

— Привет, Михалыч! Все чисто! Ты, как в рубашке родился.

— Меньше эмоций, полковник. Давай подробности.

— Значит так. В известном тебе коттедже три трупа — Эльвира и оба твоих парня. Девчонка о тебе ничего не знает. При обыске никаких ссылок на тебя нет.

— А как товар?

— Вот тут, Михалыч, очень плохо. Мы все конфисковали, включая вишневый рубин. А что я мог сделать? Слишком много народа вокруг.

— Это понятно, полковник. Но, баба с воза — кобыле легче! На дом в Лондоне у меня доверенность. Я успею продать. И все счета Эльвиры под моим контролем.

— Под нашим контролем, Михалыч! Все, как в комсомольской песне: «Тебе половина и мне половина»…

— Не бойся. Я свое слово держу.

— Отлично! Ты, кстати, Михалыч, передай привет своему шефу. Пусть помнит, что он у меня на крючке. Твой Трощенко хоть и директор завода, но чуть не провалил дело фирмы Годунова!

— Все решим, полковник. Еще не вечер!

Глава 2

Дело фирмы Годунова

В жизни часто бывает, что одно случайное слово всю жизнь преследует человека.

Генеральный директор фирмы «Пикник» слышал эту историю десятки раз.

Он слышал ее и от самого дедушки, и от родителей, и от старших братьев.

Борис Иванович родился в семье, носящей известную фамилию Годуновы. И, когда ему было всего три дня его родственники, собрались на банкет. Кроме тостов, восторгов и поздравлений они решали важную задачу — надо было придумать имя парню.

Уже через полчаса застолья дед новорожденного был во хмелю. На правах старшего он взял слово и заявил, что его предки из царского рода, и кто-то, наконец, должен носить гордое имя Борис Годунов.

Никто не стал возражать. Раньше дед говорил, что он из рабочих и крестьян. А теперь все обрадовались, что они из дворян и когда-то жили в Кремле, а их предки, судя по опере, общались с юродивым по имени Василий Блаженный.

Вопрос об имени новорожденного решился прямо за столом. И очень быстро, без дискуссий и голосований.

Так будущий директор строительной фирмы стал Борисом Годуновым.

Имя не мешало ему жить, но постоянные шуточки раздражали. И когда в клубе СМУ 15 его выбирали Генеральным директором «Пикника», он был уверен, что кто-то обязательно крикнет: «Бориску на царство»?

Крикнули трое!

На первый взгляд Борис Иванович был примерный семьянин. Он очень не любил изменять своей жене. Хотя делал это постоянно!

Но всегда смущался и действовал очень осторожно!

В свои пятьдесят лет Годунов чувствовал, что возможности его не безграничны. А это значит, что когда-то он прекратит наслаждаться женщинами. И надо успеть, как можно больше! Надо спешить! Ведь каждая новая знакомая, она всегда другая и всегда лучше, чем предыдущая.

Некоторые женщины умеют увлечь с первого взгляда. У них в глазах бегают такие чертики, которые опьяняют, зовут за собой и обещают райское блаженство.

Тамара Марчук пришла к Борису Ивановичу с деловым визитом и сразу взглянула на него именно такими завлекательными глазками.

Она спрашивала у директора «Пикника» об условиях покупки коттеджа возле деревни Власюки. Она что-то щебетала и чирикала, а он отвечал невпопад.

Годунов был зачарован ее взглядом!

Потом он осмелел, стал рассыпать комплименты и предложил вечером обсудить эту проблему в шикарном ресторане.

Женщина сразу согласилась.

Тамаре Марчук было всего тридцать пять. Это тот прелестный возраст, когда женщины уже почти все знают, многое умеют и очень хотят.

Она была очень похожа на настоящую украинку — карие очи, черные брови. А волосы пышные и сверкающие, как антрацит.

В ресторане витала романтическая обстановка. Тут не было яркого света, гомона жующих посетителей, звона посуды и снующих повсюду официантов.

Годунов провел Тамару в угол зала, где легкая ширма отделяла их от всего остального мира.

Они пили шампанское и смотрели в глаза друг другу. Потом начали танцевать под тихую ресторанную музыку. И Тамарочка не отстранялась от него, чтоб изобразить из себя недотрогу.

Она прижималась к Годунову всем телом, а у него возникали приятные предчувствия, кружилась голова, и поднималось настроение.

Танцуя медленный фокстрот, они обнимали друг друга, и она шептала: «Милый! Я не могу больше ждать. Поедем ко мне. Это недалеко. Нам никто не помешает. Муж уехал на неделю в Питер»…

Трудно найти мужчину, который бы устоял от такой перспективы. А Борис Годунов всегда был настроен на очередной роман. Он быстро расплатился, и они побежали искать машину…

Уже в такси они начали целоваться. Поэтому он не замечал времени и не видел, куда они ехали. Или на Кутузовский проспект, или на Ленинский, или вообще в Южное Бутово.

Машина остановилась во дворе какого-то дома, и вскоре Тамара привела его в шикарную квартиру на втором этаже.

Через пять минут они уже были в просторной спальне. Любовь могла начаться сразу, но Тома отвлеклась, заявляя, что муж ревнив, но она защитит себя. При этом она открыла тумбочку и выложила на столик пистолет системы «Вальтер».

Годунов воспринял это, как шутку, промолчал и начал активно работать.