Чудовищные сны разума (сборник) - Эдуард Байков

Не удержавшись, я громко расхохотался:

– Вы попали в самую точку, Лада. Нет, я серьезно. Дело в том, что своими романами я и сам себе неприятен. Да-да, не смотрите на меня такими удивленными глазами. Это действительно так.

На мгновение я задумался, затем, продолжая улыбаться, промолвил:

– Но раз уж вы меня раскритиковали, и я, таким образом, являюсь пострадавшей стороной, то сегодняшний ужин готовите вы.

– С превеликим удовольствием, – она очаровательно улыбнулась.

11

– Значит, теперь кроме бабушки у вас из родных никого не осталось? – обратился я к Ладе после того, как горячо поблагодарил ее за превосходно приготовленный ужин.

– Бабушку я похоронила год назад. И теперь после смерти Людвига я действительно осталась совсем одна. Родственников по линии матери я не знаю, мы никогда не поддерживали отношений.

– Послушайте, Иван, – через мгновение встрепенулась она, – вы обещали рассказать мне об обстоятельствах гибели моего брата. Как это случилось, известно ли что-нибудь об убийце?

Я внимательно, без тени улыбки посмотрел на нее, затем отвел взгляд. Я ждал этого момента – когда она задаст самый главный вопрос. Ждал и боялся, стараясь оттянуть его, но рано или поздно он должен был наступить. И как бы мне не хотелось, я должен был объяснить Ладе истинное положение дел, погрузив ее в мир жутких ужасов и смертельной опасности. Это было неизбежно, и либо она станет подобно мне, пугающемуся любого шороха, либо решит, что я немного не в себе после смерти друга.

Однако когда я закончил свою невероятно-кошмарную исповедь, она сразу же поверила всему. И она не принялась хвататься за голову и навзрыд причитать, хотя вид у нее был достаточно испуганный. Нет, у нее возникла самая нормальная реакция выдержанного понятливого человека. Человека, которому можно выложить все, что затаено у тебя на душе, и он ПОЙМЕТ И РАЗДЕЛИТ твою ношу, подчас очень даже нелегкую. И за это я был благодарен ей вдвойне.

Закончив свое повествование, я извинился и закурил.

– Но ведь это чудовищно – Людвига убил его собственный персонаж! – взволнованно воскликнула Лада. – Кошмар какой-то!

«Что ж, я вполне согласен с тобой, дорогая», – подумалось мне. Это действительно был трансцендентный кошмар, какой мне не доводилось встречать даже в фантастической литературе. Но этот кошмар был подлинной реальностью.

– Бедный Людвиг, – прошептала она, на ресницы у нее навернулись слезы. Вскинув голову, она посмотрела на меня, – Иван, у вас остались какие-нибудь фотографии моего брата?

– Да, конечно, у меня их несколько и… – я запнулся, вспомнив об одной, – вы знаете, у меня есть одна фотография, на ней Людвиг такой красивый, у него очень одухотворенное лицо! Одним словом, я сейчас найду ее, и вы сами во всем убедитесь.

С этими словами я отправился в рабочий кабинет, где у меня в шкафу вместе с книгами, справочниками и рукописями хранились фотографии. Я просмотрел их все до одной – толстенную пачку и еще целый альбом, но той, что была мне нужна, так и не нашел. Куда же она могла запропаститься? Я принялся рыться в письменном столе, выдвигая один за другим ящики, пока, наконец, ни отыскал ее в глубине одного из них, среди прочих нужных мне и совершенно бесполезных предметов. Достав фотокарточку, я уже начал задвигать ящик обратно, когда взгляд мой упал на небольшую связку ключей. Черт побери, это же были запасные ключи от дома Людвига! И как это я про них забыл?! Мой друг передал их мне на хранение, естественно они затерялись среди прочего хлама, и вот теперь я совершенно случайно обнаружил их. Прихватив ключи вместе с карточкой, я вернулся в гостиную.

– Вот, – я протянул снимок Ладе.

– Боже! – тихо воскликнула она, разглядывая фото, – вы оказались совершенно правы, Иван. Здесь он похож… на святого.

– Можно, – вскинулась она, – я оставлю этот снимок у себя?

– Ну, конечно. Он ваш.

Она посмотрела на меня долгим и, как мне показалось, полным признательности взглядом, затем поднялась и, одарив улыбкой, поцеловала. В щеку, разумеется, пока только в щеку.

– А знаешь, – обратился я к своей гостье, – думаю, что нам пора уже перейти на «ты». Как ты на это смотришь?

– Согласна, – она расцвела в улыбке, и теперь уже я не удержался и подарил ей ответный поцелуй, попав намеренно в шею под самую мочку изящного ушка. Щеки ее порозовели, но я отвернулся и отошел в сторону. Неожиданно в голову мне пришла интересная мысль.

– Лада, у меня к тебе просьба. Дело в том, что я должен сейчас побывать в одном месте и проверить кое-какие свои догадки, поэтому вынужден оставить тебя на время. Тебе не страшно будет остаться одной?

– Конечно, нет, – она беспечно пожала плечами, но я заметил, с какой неуверенностью она проделала этот жест.

– Все будет нормально, – я ободряюще улыбнулся, – думаю, что надолго не задержусь. Входную дверь я запру на оба замка и к тому же оставлю тебе оружие… – и, заметив в ее глазах беспокойство, добавил, – так, на всякий случай.

Я отдал ей свой газовый пистолет, наскоро объяснив, как им пользоваться. Не теряя времени даром, я накинул на себя пиджак и спустился вниз. Уже стоя в прихожей, я обернулся и с напускной веселостью подмигнул девушке. Она ответила мне взволнованным взглядом.

– Надеюсь, что на этот раз все будет в полном порядке, – промолвил я и в следующую секунду шагнул за дверь.

Какое-то время спустя я выруливал на небольшую, ярко освещенную электрическими фонарями улицу, на которой располагался особняк Людвига. После обнаружения ключей я решил проверить одно не дающее мне покоя предположение. А для этого мне просто было необходимо тщательно покопаться в личном архиве моего покойного друга, который он, как мне было известно, аккуратно вел на протяжении всей своей творческой деятельности. Надеюсь, он простит мне незаконное вторжение в его бывшую частную собственность. На земной же закон мне было наплевать. Слава Богу, существуют Законы повыше.

Эх, Людвиг, Людвиг! Как тебе сейчас там живется, на том свете? И можно ли вообще называть посмертное существование жизнью? Но одно я знаю наверняка и, как говорится, на том стою – смерть не есть уничтожение личности, а лишь переход на иной план бытия, к иному способу существования.

Проникнув внутрь дома, я сразу же направился на второй этаж – туда, где располагался рабочий кабинет. Было немного жутковато – а вдруг да Потрошитель притаился где-нибудь в темном доме? Оружия при мне не было никакого, потому мои страхи и опасения в тот момент были вполне оправданы. Однако никто не собирался нападать на меня с устрашающей физиономией, и я благополучно добрался до цели своего ночного визита. Покосившись на запертую спальню, ТУ СПАЛЬНЮ, я отвернулся и толкнул дверь кабинета.

Свой архив Людвиг хранил в нижних полках книжного шкафа. На каждое произведение у него была заведена отдельная папка. Отыскав нужную, я уселся за письменный стол и погрузился в чтение, доставая из папки один за другим материалы, относящиеся к роману Людвига о Потрошителе. Я так увлекся этим занятием, сосредоточившись только на нем одном, что не заметил, как быстро прошло время, и стрелки часов перевалили за полночь. Лишь закончив просмотр бумаг, я взглянул на часы и ахнул. Лада, наверное, уже вся извелась. Пора было возвращаться домой, уже почти два часа как девушка пребывает в полном одиночестве.

Но душа моя теперь могла быть довольной. Мне удалось выяснить все то, что оставалось до сих пор загадкой, и итог моих полночных бдений подтвердил гипотезу, возникшую у меня вначале как неясное предположение во время нашего первого серьезного разговора с Теодорским.

Неожиданно царящую в доме тишину, прерываемую лишь шуршанием бумаг в моих руках да поскрипыванием кресла, нарушил какой-то посторонний звук. «Что это? – пронеслось у меня в голове, – неужели в доме есть еще КТО-ТО?!» Звук, хотя и приглушенный расстоянием и прикрытой дверью, был похож на слабый щелчок дверной защелки.

Я замер в кресле и, затаив дыхание, сидел ни живой и ни мертвый, чутко вслушиваясь в вязкую тишину. Вновь послышался какой-то шорох – вне всяких сомнений это был звук шагов. Некто, осторожно ступая, поднимался наверх (КО МНЕ! СЮДА!!!). Половицы жутко поскрипывали, шаги приблизились и затихли возле моей двери. Какое-то время я слышал лишь свое прерывистое дыхание, словно тот, кто стоял за дверью, застыл в зловещем ожидании (ЧЕГО?!). Казалось, сердце сейчас выскочит из груди, потной рукой я вцепился в подлокотник кресла и всем телом повернулся в сторону входа. Еще немного и я бы не выдержал и закричал.

Дверь медленно (совсем как в фильмах ужасов), со скрипом отворилась, но в темноте дверного проема я никак не мог разглядеть силуэт человека (или НЕЧЕЛОВЕКА?!).

– Не ожидал увидеть вас здесь, в такое неподходящее для встреч время, – раздался спокойный голос следователя.

Совершенно обессиленный, я откинулся в кресле, сердце продолжало бешено колотиться.