Француженки не крадут шоколад - Лора Флоранд

И ей нельзя забывать об этом, поскольку он слишком уж кичится своими якобы недосягаемыми талантами. Кэйд сунула руки в карманы выданной куртки, решив сдерживать эмоции, и ее пальцы уперлись во что-то твердое и холодное. Она отдернула руку, а потом осторожно ощупала холодный предмет кончиками пальцев. Ключ. Пытаясь сохранять спокойствие, Кэйд лихорадочно пыталась сообразить, что же открывает этот ключ.

– Итак. Je suis Pascal Guyot, le sous-chef chocolatier[41]. И я проведу для вас сегодняшний мастер-класс, – сообщил впустивший их парень, направляясь к центру помещения.

Кэйд испытала разочарование. Хотя нет, облегчение. Разумеется, облегчение от того, что Сильван Маркиз не будет делиться своими секретами лично. В таком случае риск быть разоблаченной минимален.

Нагнувшись, чтобы завязать шнурок на ботинке, она незаметно засунула в него вынутый из куртки ключ, сочтя это место единственным надежным тайником. Ведь они могли обыскать карманы ее широких штанов.

– Говоря о шоколаде, – продолжил Паскаль Гюйо, – для начала проясним, о чем, собственно, речь. К примеру, chocolat noir на семьдесят два процента состоит из натурального какао, и его характеристики и свойства резко отличаются от chocolat au lait[42]. Однако chocolat noir, содержащий столько же процентов натурального какао, собранного на Карибах, будет отличаться от такого же chocolat noir, произведенного из сырья, выращенного в Андах.

Кэйд вновь положила руки на мраморную столешницу, сосредоточившись на ее прохладной гладкости, пропуская журчание пояснительной речи мимо ушей. Она знала этот материал. Химики Кори освоили различия химического состава продукта своей специализации во всех тонкостях. И в колледже Кэйд изучала «шоколадную» химию в числе факультативных дисциплин.

Ее взгляд, скользя по мастерской, фиксировал в памяти все подробности и детали. Вдоль одной стены стоял стеллаж с напитками, часть из которых она могла узнать прямо со своего места – белый и черный ром и отливающий бронзой коньяк. Вдоль стен горбились толстые джутовые мешки с темнеющими на боках черными буквенными печатями. Внимание, вопрос: что содержится в мешках, из каких стран они прибыли?

На других полках выстроились бутылочки опалово-темного, коричневого стекла, чьи этикетки Кэйд тоже не смогла прочитать. Выяснить: какие ароматы он хранит в них? Пакетик с ванилью лежал открыто на столе, темные стручки поблескивали на фоне золотистого материала пакета, а герметично запечатанные мешочки лежали в ящике под стеллажом с экстрактами. Даже отсюда Кэйд уловила запах ванили. Та придавала шоколаду своеобразный оттенок, меняя его, наделяя особой приятной ноткой.

– Мы с месье Маркизом работаем с поставщиками, которые обжаривают какао специально для нас – по нашим собственным рецептам, конечно, – произнес Паскаль Гюйо. – Многие шеф-повара покупают исходное сырье в шоколадных блоках, например, таких, как эти. – Он показал на куски шоколадного лома, различавшиеся по цвету и грубо отрубленные от больших блоков.

«На фабриках Кори, – подумала Кэйд, – тоже обжаривают зерна по строго определенному рецепту. И занимаются этим уже почти сто лет. Однако никто не отдает должное их продукции».

– Теперь каждый из вас может выбрать нужную вам окраску лома, – добавил Паскаль Гюйо.

Важность первого выбора – пусть и грубого шоколадного лома – вновь разожгла ее волнение. Пусть она пробралась сюда под вымышленным именем, как шпионка, но ведь ей предоставлялся шанс сделать шоколад в парижской лаборатории. О господи, как бьется сердце!

Глава 7

Сильван снял пальто в коридоре, непосредственно перед входом в мастерскую, слегка улыбнулся, услышав сильный японский акцент женщины, пытавшейся задать вопрос по-французски. Некоторые шоколатье оставляли эти заботы своим помощникам, однако ему всегда нравилось проводить подобные семинары. Иногда на них приходили болваны, но чаще все-таки их участники были страстными любителями изготовления шоколада и с восторгом постигали шоколадные тонкости на этих занятиях.

Приятно учить таких пылких и интересующихся учеников, сознавая, что с таким же жаром и любопытством они относятся и к его персоне. Уважают его за те знания, которые он охотно передает им. Глядя на них, Сильван вспоминал себя в юношеские годы. Именно эти ученики помогли ему понять, какой долгий путь он проделал, чего добился в жизни. Dieu merci[43].

Сильван облачился в ослепительно-белые куртку и колпак шеф-повара, по праву принадлежавшие только ему, и вошел в лабораторию, по-свойски кивнув Паскалю и внимательно оглядывая новую партию учеников.

Заметив «капиталисточку» Кори, он вздрогнул. Конечно, Сильван не сразу узнал ее в странном наряде, в белой шапке и поварской куртке, в которой могли бы поместиться две подобные дамочки.

И вновь Кори выглядела… mignonne. Чтобы помешать ему разглядеть ее стройную фигурку, она усиленно старалась спрятаться за стоявшей рядом японкой. К несчастью для нее, японка перещеголяла ее в миниатюрности.

Сильван не отрывал от нее глаз, гадая, до чего же она готова дойти в своем упорстве. Сначала Кори попыталась купить его. Потом заявила, что предпочитает ему Доминика Ришара. А вчера заплатила за их с Шанталь обед! С какой небрежностью бросила кредитку, словно медяки в шапку нищему.

И наконец, похоже, вознамерилась украсть его секретные рецепты.

Самодовольство боролось в нем с негодованием. С одной стороны, Сильвану льстило, что она преследует его. Наверное, понимает, что затеяла рискованную игру с минимальными шансами на победу. Много ли его классических рецептов Кори рассчитывает узнать на любительском мастер-классе? Видя, что он не сводит с нее взгляда, она бросила попытки натянуть на лицо свой берет. Ее руки опустились на мраморную столешницу и сжались в кулачки. А щеки вспыхнули румянцем.

Вчера вечером Кори тоже смущенно краснела. Частенько, пока сидела в кафе с одиноким и мятежным, заносчивым и одновременно таким уязвимым видом. Как он и предполагал, в момент чистого наслаждения, едва ощутив на языке изысканный вкус ravioles du Royan с фирменным crème au basilic, Кори невольно закрыла глаза. А потом их взгляды встретились – дивный момент! Она вспыхнула маковым цветом, не в силах закинуть в рот второй пельмень.

Не прерывая речи Паскаля, Сильван спокойно прошел мимо присутствующих и остановился перед Кэйд Кори. Ее кулачки сжались с такой силой, что он подумал, не собирается ли она разбить камень. В ее глазах отразилась мука, будто она прикусила язык, чтобы с него не сорвалась отчаянная мольба.

«Почему вы так отчаянно стремитесь испортить все, к чему прикасаетесь? – хотелось спросить ее. – Каких именно возможностей ищете здесь, если ради них готовы проглотить язык, лишь бы не выдать своего желания?»

Семейство Кори владело почти тридцатью процентами мировых плантаций какао. Кори основали целые институты, и они являлись единственным препятствием, стоявшим между такими, как он, скромными шоколатье и нашествиями вредителей, способных уничтожить урожаи деревьев, превратив их в ведьмины метлы[44]. Они даже возглавили движение за улучшение положения рабочих на плантациях шоколадных деревьев. Благотворители, меценаты, дельцы…

Признание их могущества и великодушия могло бы смягчить Сильвана. Он был готов отнестись к ней более благосклонно, но… она сама перевела все на деньги. Она заплатила за его обед, словно он был нищим. Нет, хуже, будто он был ее шоколадным жиголо!

– Мадемуазель Кори, – сказал Сильван вежливо и громко, чтобы ее знаменитое имя услышали все. – Шоколадная императрица Кори, – добавил он на случай, чтобы даже несведущие уяснили ее происхождение. – Как приятно, что вы присоединились к нам в этой скромной обители художника. Неужели надеетесь узнать нечто новое о шоколаде? Или о себе?

Кэйд прикусила губу. Сейчас она выступала в роли побирушки, поскольку ее глаза просто умоляли его разрешить ей остаться! Не могла же она нагло заявить, что ей вовсе не хочется ничего узнать о тайнах его шоколада. Откровенное желание разозлить Сильвана вызвало у него легкое возбуждение и дрожь.

Он не планировал грубить ей. Как трудно рядом с ней контролировать вспышки гнева и негодования! Вчерашний вечер отравил его существование, и все из-за проклятого базиликового соуса. Слабость Сильвана, которую он питал к симпатичным гордячкам, которые наслаждались жизнью, тонко понимая ее изысканный вкус, вновь подвела маэстро под монастырь.

Сохраняя видимость независимости и превосходства, он едва чувствовал, как колотится его сердце, точно в самообладании соперничал с шустрой Кэйд.

– Не скрою, мне хотелось бы узнать, как вы готовите шоколад, – заявила Кэйд по-французски с выразительной отчетливостью, с какой, вероятно, говорила в залах заседаний, проводя сделки на миллионы долларов.