Дверь в мансарду - Эллери Квин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я здесь больше не останусь! — воскликнула она, ворвавшись в спальню. — Я сейчас же убегу отсюда и спрячусь! Уведите меня поскорее — домой, к Дику, куда угодно!
— Прекратите! — Незнакомец даже не обернулся. На плечи ему упала полоса света.
— Если я выберусь отсюда…
— С вами все будет в порядке.
— А полиция?
— Они опоздали. У них сейчас перерыв. Вы сожгли платок? — Его загорелое лицо блестело от пота.
— Но если они меня здесь не найдут…
— Японка вас видела, не так ли? Черт бы побрал эту задвижку! — Мужчина злобно стукнул по ней рукой, обмотанной носовым платком.
— О боже! — простонала Эва. — Я не знаю, что мне делать. Я не знаю…
— Если вы сейчас же не заткнетесь, я вам как следует накостыляю.
Задвижка, наконец, заскрипела и подалась. Мужчина распахнул дверь рукой в платке и исчез во мраке.
Эва поплелась к открывшейся двери, остановилась и оперлась о косяк. За дверью смутно виднелась небольшая площадка, деревянные ступеньки узкой лестницы поднимались наверх, в мансарду. К комнате Карен. Что же там такое в этой таинственной комнате?
А ее собственная комната далеко отсюда, на Шестидесятой улице.
Там ее кровать с роскошным покрывалом: на белом крепдешине вышиты яркие, золотистые цветы, а в третьем ящике туалетного столика лежат ее чулки, свернутые клубочками. Целый шкаф с летними шляпами. Старый чемодан с оторванными наклейками. Новое черное шелковое белье, про которое Сюзи Хотчкисс сказала, будто такое носят лишь содержанки и актрисы. Как же Эва тогда на нее рассердилась! Над кроватью висит гобелен Божеро — он успел ей надоесть, хотя до сих пор смущает чернокожую служанку Венецию и очень нравится доктору Макклуру.
Эва услышала шаги незнакомца прямо над головой, затем до нее донеслись лязг металлического засова на окне и тонкий скрип оконной рамы… А, вот что, она забыла убрать у себя дома лак для ногтей. Теперь Венеция выругает ее со всей страстью своей негритянской души за каплю лака, пролитую на вязаный коврик.
Молодой человек спустился по узкой лестнице, слегка оттолкнув стоящую на пороге Эву, и оставил дверь открытой. Потом опять осмотрел спальню.
— Я не понимаю, — проговорила она. — Что вы сейчас делаете?
— Помогаю вам выбраться из ловушки. — Он даже не взглянул на нее. — Любопытно, что я за это получу? А скажите-ка мне, красотка…
Эва съежилась. Ах вот почему…
— Да, знаю, — горько усмехнулся он. — Знаю, что я получу пинок под зад. И вы научите меня правилам хорошего тона: не лезть не в свое дело. — Он аккуратно отодвинул японскую ширму и прислонил ее к стене.
— Что вы делаете? — повторила свой вопрос Эва.
— Даю возможность ищейкам из полиции пошевелить мозгами. Эта дверь была заперта снаружи. А я ее отпер. Они, конечно, решат, что убийца ею воспользовался — спустился по лестнице, зарезал Карен, затем снова поднялся наверх и был таков. Они решат, что он залез из сада на крышу и пробрался в мансарду. — Незнакомец усмехнулся. — Там два окна, и оба тоже, разумеется, были заперты изнутри. Никто не смог бы в них влезть. Ну, я открыл одно. Мне надо бы служить в Королевском парке.
— Я по-прежнему не понимаю, — прошептала Эва. — Это невозможно. Этого не может быть.
— Они решат, будто он проник через окно мансарды, спустился сюда, сделал свое черное дело и скрылся тем же путем, — терпеливо разъяснил незнакомец. — Попудрите ваш носик.
— Но…
— Попудрите ваш носик. Или мне и это нужно сделать за вас?
Эва побежала в гостиную за сумочкой, лежащей на маленькой кушетке, где она читала книгу, — давно ли это было? В комнате чувствовался слабый запах гари.
Он опять оглядел спальню, словно желая убедиться…
Внизу раздался звонок в дверь, и они оба его услышали.
* * *Эве все же удалось открыть сумочку, но незнакомец вырвал ее, защелкнул замок и бросил сумочку на кушетку. Потом девушка почувствовала, как его сильные руки подняли ее и усадили рядом с сумочкой.
— У нас нет времени, — прошептал загорелый молодой человек. — Ну-ка, сделайте вид, что вы плачете. До чего вы дотрагивались руками?
— Что?
— Господи! Какая непонятливая! К чему вы прикасались?
— К письменному столу, — прошептала Эва. — К полу под окнами. О!
— Еще к чему? Ну, ради бога, не тяните, говорите скорее.
— Я забыла. К чему-то еще. К птице со сверкающими камнями…
Его глаза налились злобой, и она решила, что сейчас он снова начнет шлепать ее по щекам.
— Птица, камни! Что за чертовщина? — взорвался мужчина. — Послушайте, лучше держите язык за зубами и делайте, что я вам велю. Плачьте, если есть охота. Падайте в обморок. В общем, поступайте, как вам хочется, только не болтайте лишнего.
«Он не понял, — подумала Эва. — Птица. Половинка птицы…»
— Но…
— Не отнекивайтесь. Когда к вам обратятся, расскажите им то же, что и мне.
Он опять вбежал в спальню, предупредив на ходу:
— Только ни слова о том, что дверь наверх, в мансарду, была заперта. Поняли? Вы вошли в спальню и увидели ее открытой. Ясно?
Он ушел, и единственным звуком, который Эва теперь слышала, было учащенное биение ее сердца. Полиция! До нее донеслись голоса — новой служанки, Кинумэ и мужской, хрипловатый, взволнованный. Все они уже поднимались по лестнице. Там, в конце коридора. Кажется, обе служанки возражали, а мужчина прикрикнул на них.
«Он не понял, — снова подумала Эва, вцепившись руками в край кушетки. — Маленькая половинка ножниц, найденная на столе, с яркими, полудрагоценными камнями, ее «птичья» форма, лезвие точно клюв, середина словно тело и отверстие как ноги. А он принял меня за сумасшедшую. Но ведь я прикасалась к этой половинке ножниц!»
Эва вскочила с кушетки и уже собиралась его окликнуть, но в эту минуту в дверь постучали.
Она вновь без сил опустилась на кушетку и попыталась сказать: «Войдите», но с изумлением обнаружила, что ей удалось лишь вздохнуть.
Из спальни послышался голос загорелого незнакомца:
— Живее, живее, сестричка! Соедините меня с Главным полицейским управлением. Где вы там? Поскорее!
Он продолжал громко повторять: «Главное полицейское управление». Кто-то нажал на ручку двери, и она распахнулась. На пороге стоял невысокий, худощавый седой господин в новой фетровой шляпе и старом саржевом синем костюме. Он с тревогой переминался с ноги на ногу и держал правую руку в кармане.
— Что это тут за разговор о Главном полицейском управлении? — осведомился вошедший, не двигаясь с места и озираясь по сторонам.
Белая служанка и Кинумэ испуганно выглядывали из-за его плеча.
— По-моему… — начала Эва, но сразу осеклась, вспомнив о предупреждении загорелого молодого человека.
Стоящий в дверях господин был явно озадачен.
— Вы мисс Лейт? — любезно спросил он, по-прежнему осматривая комнату.
— Главное управление полиции! — повысил голос говоривший в спальне по телефону незнакомец. — Что за черт! Почему меня не соединяют? Эй, барышня! — Они услышали его отчаянный стук по рычагу.
Седой мужчина, наконец, шагнул в спальню и столкнулся на полпути к двери с загорелым молодым человеком. Эва сидела на кушетке, ощущая себя зрительницей какой-то захватывающей мелодрамы. Она могла только наблюдать и чувствовать, с какой болью и перебоями колотится ее сердце. Лишь это одно и было реальным. Да, ничего не скажешь, настоящая мелодрама!
— Ну и сервис у вас, — врастяжечку произнес молодой. — Высылают ищеек, хотя о преступлении еще и речи не было! Хэлло, Гилфойл! Как поживает ваша супруга?
Седой господин нахмурился:
— Значит, это опять ты? Черт побери, кто здесь устроил эту карусель? — Он повернулся к Эве: — Я вас спрашиваю: вы мисс Лейт? Карен Лейт? Меня прислали сюда…
Кинумэ принялась что-то объяснять по-японски, но они не поняли ни одного ее слова. Загорелый молодой человек выразительно посмотрел на нее, и она замолчала. «Похоже, что обе служанки его знают», — внезапно догадалась Эва. Незнакомец схватил Гилфойла за руку и повернул его к ней:
— Это не Карен Лейт, тупица. Это мисс Эва Макклур. И сними свою шляпу перед леди.
— Послушай, Терри, — жалобно начал Гилфойл. — Ну что ты кипятишься? Что здесь случилось? Меня послали…
— Я сказал тебе, сними шляпу, — рассмеялся Терри и сорвал с головы Гилфойла его новую шляпу. Затем указал большим пальцем через плечо. — А мисс Лейт вот там…
Гилфойл нехотя нагнулся за шляпой.
— Убери руки и не трогай меня. В чем дело? Босс приказал мне сюда явиться, и кого я увидел в этом доме? Терри Ринга собственной персоной. — В выражении бледного лица Гилфойла можно было уловить подозрение. — Эй, послушай, так ты сказал: преступление? Ты говорил о преступлении или нет?
