Корабль в вечность (ЛП) - Хейг Франческа

— Думаешь, я впервые твой пленник? А помнишь первые тринадцать лет нашей жизни? Ты держала меня в ловушке. Меня сторонились собственные родители. Я не мог пойти в школу, не мог завести друзей, не мог ничем заниматься и никуда вписаться, пока не избавился от тебя. — Он немигающе посмотрел на меня. — Три-над-цать лет, — повторил он по слогам. — Я не мог начать жить, пока не избавился от тебя, и с тех пор никак не наверстаю упущенное время.

— Не вини меня за то, что сам натворил. Ты всегда заботился лишь о собственных интересах. — Я посмотрела на его руки и подумала обо всем ими сделанном. Посмотрела на рот и подумала обо всех произнесенных Заком приказах. — Ты затеял неописуемые мерзости.

— А что еще мне оставалось? — крикнул он. — Пустить все на самотек, чтобы шло себе по старинке своим чередом? Чтобы нормальные люди рисковали в любой момент умереть по случайному капризу увечных тел своих омег?

Я пропустила провокационные слова мимо ушей.

— Расскажи, что тебе известно, — велела я. — Куда вы перенесли взрывной механизм? Что задумала Воительница?

Он весь одеревенел.

— Я же тебе говорил, после того, как ты уничтожила базу данных и захватила этот город, Воительница сделала меня изгоем.

Как быстро братец завел старую песню: во всем виновата я.

— Но ты все равно что-то знаешь, — настаивала я. — Ты ведь был в Ковчеге, когда оттуда выносили детали подрывной машины.

Ночь за ночью я пыталась нащупать место, где она находится. Ночь за ночью заставляла себя тянуться к машине-убийце вопреки ужасу, леденящему при одной лишь мысли о подобном оружии. Я тянулась во мрак, жмурясь так крепко, что видела в черноте какие-то мерцающие очертания. Но все бесполезно: как бы сильно я не старалась найти это место, я или ничего не чувствовала, или, что еще хуже, получала отклик с разных направлений — в один день как будто с севера, а в следующий уже с запада. Провидческий талант находить искомое меня подводил. А может, его уничтожал проклятый взрыв, наравне со всем остальным.

— Мне нечего тебе сказать, — отрезал Зак. — Приказ о перемещении отдавала Воительница. Я не знаю и не видел, куда именно. И уже объяснил это твоему приятелю Дудочнику, когда он меня допрашивал. — Зак гневно поджал губы. — Они с Инспектором часами засыпали меня вопросами. Кричали, угрожали, запугивали. Я сказал им то же самое, что и тебе: я никогда не был в том месте, куда перевозили машину. Я понятия не имею, где это.

— Ты врешь, — заявила я.

— И что ты будешь делать? Пытать меня? — ехидно усмехнулся он.

Я постучала по двери. Пока стражники отодвигали засов, я не убирала с филенки руку, силясь успокоиться. Зак оценивающе смотрел на меня, зная, что мне придется разделить с ним любую причиненную ему боль. Прошлой ночью, догадавшись, что Дудочник с Инспектором отправились его допрашивать, я напряженно лежала в кровати, ожидая прихода боли. Пока обошлось. Но как долго меня станут щадить? Неважно, что я за преступления Зака не в ответе. Это не имеет никакого значения, ведь мое тело стало преградой между Сопротивлением и жизненно необходимыми сведениями.

До того как вернуться к остальным в главный зал, я минутку постояла в коридоре, прижавшись спиной к стене. Солдаты снова запирали дверь в камеру Зака, и я чувствовала, как с каждым задвинутым засовом мое дыхание замедляется, но языки пламени все еще шипели на краях поля зрения. Взрыв преследовал меня. На сколько еще меня хватит, прежде чем я разделю с Ксандером молчание у целовального дуба? Сколько времени пройдет, прежде чем взрыв поглотит меня окончательно?

Когда я шагнула в зал, Дудочник внимательно посмотрел на меня, все разговоры стихли.

— Ну как, удалось из него что-то вытащить? — поинтересовался Инспектор.

Я покачала головой.

— Говорит, ничего не знает.

— По-твоему, он не врет? — спросила Зои.

— Не знаю! — рявкнула я. — Я не способна читать мысли.

Зои подняла руки, в шутку сдаваясь, и закатила глаза.

— Да расслабься ты. Никто ж не думает, что вы с ним лучшие друзья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я решила налить себе попить, чтобы иметь предлог отвернуться от пристальных взглядов. Руки тряслись и расплескали воду.

Дудочник взял свою кружку и присоединился ко мне.

— Зак пытается тебя достать, — не глядя на меня, сказал он, поднимая кувшин. Говорил он тихо, чтобы остальные не услышали. — Не давай ему забраться тебе в голову.

Я кивнула. Но Дудочник не знал, что Зак всегда был у меня в голове.

Глава 6

Салли, Эльза, Ксандер и я сидели в гостиной приюта и слушали доносящиеся с улицы вечерние звуки города: чеканный шаг патрулей, голоса идущих мимо горожан и отбывших дежурство солдат. В прошлый раз, попав в Нью-Хобарт, я только через несколько дней поняла, почему город звучит как-то странно. Дело было не только в последствиях битвы, из-за которой пострадали здания, а жители стали пугливыми и скрытными. Даже когда начались восстановительные работы и люди вернулись на улицы, городской шум не стал прежним. В конце концов до меня дошло, что причина тому — почти полное отсутствие детей. В приюте Эльзы, на рыночной площади и на улицах звучали только взрослые голоса. Не хватало огромного пласта шума: писклявого ребячьего щебета, плача младенцев, веселого визга во время игры. Вот и сейчас в городе отнюдь не царила тишина — здесь жили тысячи людей, занимавшихся своими делами, — но Нью-Хобарт, словно треснутый колокол, теперь звучал фальшиво.

Я время от времени поглядывала на Ксандера, который с закрытыми глазами сидел, прислонившись к креслу Салли. И думала о Заке, запертом в кладовке конторы мытарей. Зак — мое прошлое. Ксандер — мое будущее. А впереди нас всех ждет одно: взрыв, который станет концом Далекого края, концом Сопротивления и концом любых перспектив, какие только можно представить.

Под большим окном зацокал еще один патруль — двенадцать конных солдат возвращались с дежурства на стене.

Салли заметила, что я на них смотрю.

— Мы увеличили численность патрулей после того, как Синедрион занял перевал Луддитов и начал перехватывать наши конвои. А еще мы оборудовали постоянные заставы на маршрутах снабжения.

Но мое внимание привлекла не численность патруля. В центре ехали двое мужчин в синей одежде защитников Острова, а не в форме солдат Инспектора. Оба были омегами. У одного отсутствовала левая рука и скрюченная кисть торчала прямо из плеча. Высокий мужчина за ним был горбат, отчего низко наклонялся над лукой седла.

— Теперь у нас смешанные патрули? — спросила я Салли.

Она кивнула:

— По этому поводу ни одна сторона особо не радовалась, в особенности люди Инспектора. Мы не принимали специально такое решение, само собой так получилось. Пока вас не было, в северном квартале вспыхнул пожар, и чтобы он не охватил весь город, тушить пришлось всем вместе. После этого, если время от времени в патрулях альф не хватало людей, они начали привлекать наших — хотя не без ропота с обеих сторон.

— Но сотрудничество продолжается? — спросила я, провожая взглядом скрывающихся за углом дома на холме всадников.

— Не слишком-то обольщайся, — предупредила Салли. Глубоко затянулась трубкой Эльзы и несколько секунд подержала дым во рту. — Никто не организовывал это специально. Как я и сказала: просто так сложилось. И до сих пор складывается, если в патруле не хватает людей или что-то стряслось.

Я кивнула и прижалась лицом к оконной раме, скрывая улыбку. Так оно обычно и бывает: простая повседневная жизнь бок о бок, никаких нарочитых жестов. Достаточно всего несколько раз пройти мимо другого солдата на пересменке, увидеть, как он отстегивает меч, услышать его ворчание о погоде, и станет ясно, что он такой же человек, как и ты, а вовсе не страшный и загадочный. Проводимая Синедрионом политика сегрегации явилась краеугольным камнем в их извечном разжигании вражды между альфами и омегами. Людей скорее могла сблизить общая уборная, чем пафосные речи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})