Белая львица - Хеннинг Манкелль

Бьёрк поднял руку.

— Разумеется, не следует понимать эту фразу в том смысле, что полиция относится всерьез не ко всем исчезновениям, — уточнил он.

Боже милостивый, подумал Валландер.

Слова попросил репортер «Экспрессен», молодой рыжебородый парень:

— Нельзя ли немного поконкретнее. Вы не исключаете возможность преступления. Почему? Вдобавок неясно, где она исчезла и кто видел ее последним.

Валландер кивнул. Газетчик прав. По ряду важных пунктов Бьёрк высказался весьма туманно.

— Она вышла из Сберегательного банка в Скурупе в пятницу, сразу после трех. Банковский служащий видел, что в четверть четвертого она села в свою машину и уехала оттуда. Относительно этого момента мы вполне уверены. Позднее ее никто не видел. Кроме того, мы совершенно уверены, что она выбрала один из двух возможных путей. Либо поехала по Е-14 в направлении Истада. Либо через Слимминге и Рёглу в окрестности Крагехольма. Как вы слышали, Луиза Окерблум — маклер по недвижимости. Возможно, она решила посмотреть дом, который был предложен на продажу. Либо отправилась прямо домой. Нам неизвестно, какое решение она приняла.

— Что это за дом? — спросил кто-то из местных газетчиков.

— На этот вопрос я ответить не могу по причинам, связанным с дознанием, — сказал Валландер.

Пресс-конференция заглохла сама собой. Местное радио взяло интервью у Бьёрка. Валландер потолковал в коридоре с одним из местных журналистов. Оставшись один, он взял чашку кофе, прошел к себе в кабинет и позвонил на пожар. Сведберг доложил, что Мартинссон уже выделил группу поисковиков, которая займется обследованием горящей усадьбы.

— В жизни не видал такого пожара, — сказал Сведберг. — По-моему, ни одной балки не останется, все сгорит дотла.

— Я буду во второй половине дня, — сказал Валландер. — Сейчас опять поеду домой к Роберту Окерблуму. Если что, звоните туда.

— Обязательно. Что сказали газетчики?

— Ничего интересного. — Валландер положил трубку.

В ту же минуту в дверь постучали — Бьёрк.

— Ну, все прошло отлично, — сказал он. — Ни одной каверзы, вполне разумные вопросы. Остается надеяться, что они еще и напишут как мы хотим.

— Завтра надо посадить нескольких сотрудников отвечать на звонки. — Валландер даже не подумал комментировать бьёрковские замечания насчет пресс-конференции. — Когда исчезает женщина верующая, мать двоих детей, я очень опасаюсь, что звонков будет прорва, начнут названивать даже те, кто вообще ничего не видел. С благословениями и молитвами за полицию. Ну и конечно те, кто, будем надеяться, действительно может что-то сообщить.

— Глядишь, она и сама объявится.

— Ни ты, ни я в это не верим, — отозвался Валландер.

Потом он рассказал о странном пожаре. О взрыве. Бьёрк слушал и мрачнел:

— Что все это означает?

Валландер развел руками:

— Не знаю. Я еду к Роберту Окерблуму, надо продолжить разговор.

Бьёрк пошел к двери, но на пороге обернулся:

— В пять соберемся у меня, подведем итоги.

Уже собираясь выйти из кабинета, Валландер вспомнил, что забыл поручить Сведбергу одно небольшое дело. И опять позвонил на пожар:

— Помнишь, вчера вечером одна из патрульных машин чуть не столкнулась с «мерседесом»?

— Память у меня плохая, — вздохнул Сведберг.

— Разузнай подробности этого инцидента. Я сильно подозреваю, что этот «мерседес» связан с пожаром. А может быть, и с Луизой Окерблум, но не наверняка.

— Я записываю, — сказал Сведберг. — Еще что-нибудь?

— В пять совещание, здесь в управлении. — Валландер закончил разговор.

Через пятнадцать минут он опять был на кухне у Роберта Окерблума. Сидел на том же стуле, что и несколько часов назад, пил чай.

— Иной раз мешают разные неожиданности, — сказал комиссар. — Случился сильный пожар. Но теперь он под контролем.

— Понимаю, — учтиво отозвался Роберт Окерблум. — Быть полицейским наверняка очень нелегко.

Валландер смотрел на него, ощупывая в кармане наручники. Он не возлагал особых надежд на допрос, который предстояло начать.

— У меня к вам несколько вопросов, — сказал он. — Мы ведь вполне можем поговорить и здесь.

— Конечно. Задавайте ваши вопросы.

Валландер заметил, что мягкий и вместе с тем отчетливо предупредительный тон Роберта Окерблума действует ему на нервы.

— В первом вопросе я не очень-то уверен. У вашей жены есть проблемы со здоровьем?

Окерблум посмотрел на него с удивлением:

— Нет. С какой стати?

— Просто я подумал, вдруг она узнала, что у нее какое-то тяжелое заболевание. В последнее время она ходила к врачам?

— Нет. И вообще, если бы она заболела, то непременно сказала бы мне.

— Есть тяжелые болезни, о которых люди порой предпочитают не рассказывать. По крайней мере, им нужно несколько дней, чтобы собраться с духом и с мыслями. Ведь нередко больному приходится утешать того, кому он сказал о своей болезни.

Прежде чем ответить, Роберт Окерблум задумался:

— Я уверен, ничего такого не было.

Валландер кивнул и продолжал:

— А как насчет алкоголя? В этом плане у нее все в порядке?

Роберт Окерблум вздрогнул.

— Почему вы об этом спрашиваете? — помолчав, спросил он. — Ни она, ни я алкоголем не увлекаемся, в сущности в рот не берем.

— И все-таки шкаф под мойкой заставлен крепкими напитками, — сказал Валландер.

— Мы не против, когда другие выпивают. В разумных пределах, конечно. Иногда к нам приходят гости. Даже такая маленькая риелторская контора, как наша, временами устраивает так называемые презентации.

Валландер кивнул. У него не было причин не принимать этот ответ. Он достал из кармана наручники и положил их на стол, пристально наблюдая за Робертом Окерблумом.

Как он и ожидал, на лице Окерблума отразилось недоумение.

— Вы хотите задержать меня? — спросил он.

— Нет. Эти наручники я нашел в нижнем ящике левой тумбы, под пачкой писчей бумаги, в вашей конторе наверху.

— Наручники… я никогда раньше их не видел.

— Поскольку вряд ли их положили туда ваши дочери, остается допустить, что они принадлежали вашей жене, — сказал Валландер.

— Ничего не понимаю.

И вдруг Валландер понял, что Окерблум лжет. Еле заметная модуляция голоса, легкая неуверенность во взгляде. Вполне достаточно, чтобы Валландер заметил.

— Кто-нибудь другой мог положить их туда?

— Не знаю. У нас бывают только члены нашего прихода. Не считая гостей на презентациях. Но они наверх не поднимаются.

— А еще?

— Наши родители. Кое-кто из родни. Подружки девочек.

— Довольно много народу, — заметил Валландер.

— Ничего не понимаю, — повторил Роберт Окерблум.

Конечно, не понимаешь: как умудрился забыть про них и не спрятать, думал Валландер. Вопрос в другом: что они означают?

Впервые комиссар задал себе вопрос: не мог ли Роберт Окерблум убить свою жену? Но тотчас отмел эту мысль. Наручников и лжи маловато, чтобы опровергнуть все прежние его допущения.

— Вы правда не можете объяснить, что это за наручники? — переспросил Валландер. — Пожалуй, стоит напомнить вам, что закон отнюдь не запрещает держать дома наручники. Никакой лицензии на них не нужно. Не разрешается только почем зря заковывать людей.

— Вы думаете, я лгу? — спросил Роберт Окерблум.

— Я ничего не думаю. Я просто хочу знать, почему эти наручники были спрятаны в письменном столе.

— Я уже сказал, что не понимаю, как они попали в дом.

Валландер кивнул. Пока нет нужды прижимать его к стенке. До поры до времени. Может, этот брак прикрывает извращенную и даже весьма драматичную сексуальную жизнь? Может, этим в свою очередь и объясняется исчезновение Луизы Окерблум?

Валландер отодвинул чашку в знак того, что разговор окончен. Наручники он опять сунул в карман, предварительно завернув в носовой платок. Может, эксперты установят, для чего их использовали.

— Пока все. — Комиссар встал. — Как только что-нибудь выяснится, я вам сразу сообщу. А вы приготовьтесь, нынче вечером начнется тарарам, когда выйдут газеты и новости по местному радио. Но будем надеяться, конечно, что это нам поможет.

Роберт Окерблум молча кивнул.

Валландер пожал ему на прощание руку и пошел к машине. Погода снова менялась. Дождь уже только моросил, ветер стал потише. Комиссар заехал в кондитерскую Фридульфа, что возле автобусной станции, выпил кофе и съел парочку бутербродов. Было уже полпервого, когда он опять сел в машину и поехал на пожар. Припарковался у ограждения и увидел, что от дома и сарая-пристройки остались только дымящиеся руины. Но криминалистам пока рановато приниматься за дело. Он подошел поближе к очагу пожара и поговорил с брандмейстером Петером Эдлером, которого хорошо знал.

— Водой заливаем, — сказал Эдлер. — Больше ничего не сделаешь. Это что, убийство путем поджога?