Тень и шелк - Энн Максвелл

Де ла Пена уставился на Катю маслеными черными глазами.

— Похоже, покровитель мистера Кодзимуры готов обсудить участие в сделке, заключенной здесь, — добавила Катя.

Она до половины наполнила стакан прозрачной маслянистой жидкостью.

— Готов? — переспросил де ла Пена.

Схватив стакан, он выпил «аквадиенте» одним глотком и тут. же протянул стакан за очередной порцией насмешливо осведомившись:

— И это все, чего тебе удалось добиться, моя прелестная мадонна?

Катя улыбнулась, как актриса, каковой она и была.

— Без Кодзимуры нам не обойтись, — продолжал де ла Пена. — Без него Восток останется закрытым для наркотиков. Наша сделка бессмысленна, если от нас отрезано полмира.

Улыбка не только не сползла с лица Кати — она смягчилась в явном восхищении проницательностью колумбийца.

— Ты совершенно прав, — пробормотала она. — Я много думала об этом…

Де ла Пена хмыкнул. Он терпеть не мог женщин, умеющих думать, но одобрял солидное прибавление к своему состоянию, которое получил вскоре после того как присоединился к союзу «Гармонии».

— Покровитель мистера Кодзимуры, — объяснила Катя, — такой же человек, как все мы. Он хочет убедиться, что мы по достоинству оценили его.

С растущим нетерпением де ла Пена протянул стакан, ожидая, когда Катя плеснет туда еще огненной жидкости.

Катя наклонила бутылку над стаканом, с вызывающим видом налив туда несколько капель. А затем с материнским упреком поставила бутылку на стойку, решительно стукнув ею и ясно давая де ла Пене понять, что больше он ничего не получит.

— Мистер Кодзимура заинтересован в нашем деле и готов помочь, — добавила Катя. — Его покровитель последует его примеру, как только получит наш маленький подарок.

С этими словами она погладила де ла Пену по руке и вынула хрустальный стакан из его пальцев.

— Нам остается только… — как это говорят американцы? — да, ловко подуть ему в ухо.

— Попробуй лучше ублажить его член.

— Скверный мальчишка! возмутилась Катя. Но ее улыбка говорила об обратном.

Де ла Пена забыл о напитке, который еще не получил. Каждый раз, приезжая в поместье, он был уверен, что еще немного приблизился к тому, что скрывалось между длинных белых ног Кати.

Каждый раз он уезжал отсюда пресыщенным, но причиной тому была вовсе не золотоволосая мадонна.

— Я выяснила, — произнесла Катя, — что у покровителя мистера Кодзимуры есть только одна страсть. Мистер Кояма — заядлый коллекционер.

— Коллекционер чего? Мизинцев своих людей?

Коротко усмехнувшись, де ла Пена взглянул на собственные руки. Для человека, перерезавшего на своем веку бесчисленное множество глоток, он питал странную брезгливость к обычаю якудзы — отрубать себе мизинец в знак преданности главарю.

— Шелка, — кратко отозвалась Катя. — Мистер Кояма — владелец самой обширной в мире коллекции древних и современных шелковых тканей.

— Шелк? Через шелк я пускаю газы, — хохотнул де ла Пена. — Если хочет, пусть прибавит к своей коллекции мои трусы.

Катя неодобрительно нахмурилась.

— Шелк и металл — основные столпы японской культуры, — объяснила она.

Де ла Пена пожал плечами. Он был начисто лишен интереса к любой культуре, даже собственного народа.

— Мистер Кояма одержим древним шелком, — продолжала Катя. — У него есть образцы, сотканные еще до Рождества Христова.

— Значит, надо похоронить его в шелковом саване.

— А по-моему, надо придумать более утонченный способ угодить ему, — сухо произнесла Катя.

Де ла Пена, которому наскучил разговор, обвел взглядом молодых проституток, которые улыбались и с профессиональным искусством заигрывали с клиентами.

— Жаль, что сегодня Коямы здесь нет, — сказал де ла Пена. — Мы могли бы завернуть в шелк одну из этих цыпочек и преподнести ему в качестве рождественского подарка на память.

— У него хватает женщин. Дарить ему следует нечто особенное.

— Что же?

— Шелк, конечно.

Улыбнувшись, Катя провела ладонью по руке де ла Пены.

— Пойдем, — позвала она, — пора раздать подарки.

Когда Катя вышла на середину комнаты, глаза всех мужчин устремились на нее. По безмолвному сигналу каждая из девушек извинилась перед клиентом и подошла к каминной доске вишневого дерева. Одна за другой, в заранее определенном порядке, девушки возвращались к своим мужчинам с украшенными изящной вышивкой рождественскими чулками.

Казалось, Катя никого не упустила из виду, но с особым вниманием она присматривалась к Тони Ли. Он сидел в кресле в углу павильона, не разговаривая ни с кем, в том числе и с предназначенной для него девушкой.

Насмешливо кивая и ковыряя в зубах зубочисткой из слоновой кости, Ли наблюдал, как остальные гости «Гармонии» получают рождественские подарки. Только один раз он со свистом втянул воздух в щель между передними зубами, а в остальном оставался безучастным. Казалось, он доволен, что с ним никто не заговаривает.

Катя знала: поведение Ли так же просчитано до мелочей, как и ее собственное.

Ли был белой вороной в «Гармонии». Большинство присутствующих в гостиной мужчин производили впечатление крупных, грубых самцов, интересных, если не привлекательных, и мускулистых, разве что преждевременно располневших. Изящно сложенный, замкнутый Ли, казалось, был здесь не в своей тарелке и едва ли выглядел достойным гостем подобного собрания.

Китайскому гангстеру стоило немалых трудов поддерживать эту иллюзию.

Но Катю нельзя было обмануть. Приложив немало усилий, она сумела изучить повадки этого миниатюрного мужчины с крупными зубами и его культуру. Она знала, что для азиата ковыряться в зубах в присутствии посторонних — значит наносить им оскорбление, точно так же как, например, портить воздух за обеденным столом.

Ли наслаждался, оскорбляя уроженцев Запада, но делал это только потому, что был уверен: остальные присутствующие ни о чем не догадываются. Таким образом, ему удавалось посмеяться над ними дважды.

Это было чисто азиатское времяпрепровождение, такое же как тайцзицюань — грациозная, медленная пластическая гимнастика, безобидная на вид, с помощью которой, однако, можно было сломать противнику шею, не имея под рукой какого-либо оружия.

Катя знала, как выгодно бывает казаться слишком слабой или являть собой неожиданную угрозу. Она считала подобную тактику чисто женской. Утонченность вместо грубого натиска.

Вот почему Катя так долго и старательно «обрабатывала» Тони Ли, чтобы причислить его к гостям «Гармонии». В сущности, ради него и затевалась вся эта рождественская комедия. Ему предстояло получить впечатляющий подарок, который вместе с тем не задел бы мужское самолюбие остальных гостей.