Тайна в черной рамке - Владимир Григорьевич Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А Кривому кто?»
«Не знаю!»
«Ты уже по пояс в воде…» – сказал Брайтон, передернув затвор пистолета.
«Пашня Кривому сказал!» – вжимая голову в плечи, простонал Гаврила.
«А Пашне кто?»
«Свищ!»
«Что Свищ?»
«Свищ Освальда заказал!»
«А кто Освальда убил?»
«Не знаю!.. Мамой клянусь, не знаю!»
«Как это не знаешь?»
«А так, не знаю! Подъезжаем, а он уже зажмуренный лежит!»
«Ну а чего тебе тогда бояться, если вы не мочили Освальда?.. Свища боишься? Так не будет его скоро!.. Кто Освальда заказал?»
«Свищ!»
Карамболь засмеялся, останавливая запись. Брайтон уже сказал, что полностью подготовил Гаврилу к отправке, не сегодня-завтра он будет у ментов. А там уж будет видно, жить Прокофьеву дальше или нет. Если закроет Свища, пусть живет, если нет, грош ему цена. И пуля в лоб. Но потом…
Глава 6
Запах пота в бюджетном тренажерном зале ни с чем не перепутаешь. От Сарычева несло конюшней, и стрейч-футболка у него мокрая от пота. Лицо распаренное, красное, жилы на шее вздутые, бицепсы прокачаны. Грубый он мужик, черты лица мелкие, неправильные, но внешность при этом не отталкивающая. Роста чуть выше среднего, плотного телосложения, мышцы тренированные, брюшной пресс в отличном состоянии.
Сарычев жевал резинку, с кислым видом глядя на Прокофьева. В глазах вопрос: и зачем он только открыл ему калитку? Ясно же, что нет у него постановления на обыск. Какие могут быть претензии к невинному человеку?
– Как дела, Аркадий Васильевич? – с иронией уверенного в себе человека спросил Прокофьев.
– Дела у прокурора!
– А деньги где?
– Да пошел ты! – скривился Сарычев и сделал движение рукой, как будто с силой собирался захлопнуть калитку, но решил не осложнять ситуацию и остановился.
– А ты, я вижу, тренируешься? – усмехнулся Прокофьев.
– Имею право!
– Фитнес-бокс?
– Почему это фитнес? – оскорбился Сарычев.
– Ну не знаю, спарринг-партнера у тебя точно нет.
– Хочешь попробовать?
– Давай! – легко согласился Прокофьев.
Он не шутил, даже более того, рвался в бой. Чтобы набить Сарычеву морду. На языке закона с этим отморозком говорить бесполезно, он только силу признает.
– Это что, из-за Вики? – учуяв запах жареного, нахмурился Сарычев.
– Так будем поговорить? – расправляя плечи, спросил Егор.
– Ну смотри, сам напросился! – Сарычев распахнул калитку, пропуская Прокофьева во двор.
– С перчатками или без?
– Если без перчаток, ты меня потом закроешь, – пожал плечами Сарычев.
В подвал он зашел с улицы, через дверь с торца дома. Вернулся с двумя парами перчаток, одну бросил Прокофьеву.
– А ты не погорячился? – усмехнулся Егор.
Перчатки опасные, тонкие, четырехунцовые, в них почти как голым кулаком бить.
– Лишь бы у тебя очко не остыло! – надевая перчатки, ухмыльнулся Сарычев.
Он смотрел на Прокофьева тяжело, угрожающе, он умел так смотреть, тот же Вельяминов боялся его, как кролик удава. Но Егора его взгляд нисколько не смутил, он спокойно надел перчатки.
– Ну, смотри!
– А с Викой у нас все тихо-мирно было. Не знаю, зачем она тебе пожаловалась, – обманчиво-миролюбивым тоном сказал Сарычев.
– Пожаловалась, – улыбнулся Прокофьев, давая понять, что повелся на эту нехитрую, в общем-то, уловку.
И в тот же момент Сарычев ударил – быстро, без размаха. Но Прокофьев к выпаду был готов. Он не увертывался от удара, а просто бил в ответ. И голову он отвел в сторону только для того, чтобы ударить как можно сильней. Отвел лишь слегка, встречный кулак нашел цель, но прошел по касательной. Зато сам он ударил точно по центру, точно в нос, Сарычев явно не ожидал от него такого выпада. Он упал, тут же поднялся, однако его слегка повело в сторону, пришлось восстанавливать равновесие. Прокофьев мог его добить, но не стал этого делать. Сарычев свое получил, если он успокоится, то можно закончить поединок.
– Ты больше к Вике не подходи, договорились?
– А то что? – Сарычев качнулся из стороны в сторону, давая понять, что готов к продолжению боя.
– Мужчина у Вики, и у нее с ним серьезно.
Прокофьев и желал Вике счастья в семейной жизни, но в то же время надеялся, что нет у нее никого. Может быть, она хитрила, приманивая таким образом его к себе.
– Плевать!
– На мужчину плевать, на Вику – нет, – качнул головой Прокофьев.
– И на тебя плевать!
Сарычев резко повел плечом, начиная атаку, но Прокофьев провел удар на опережение, рубанул правой от всей души. И снова Сарычев не смог удержаться на ногах. На этот раз он поднимался медленно.
– Зря ты тогда у больницы промазал, – усмехнулся Прокофьев, внимательно наблюдая за ним. – Надо было точней стрелять.
– А-а, на фуфло хочешь меня купить? – скривился Сарычев. – Не стрелял я в тебя!
– И деньги ты не брал!
– Да это допрос, походу! – Сарычев обрадовался поводу закончить поединок. Быстро сняв перчатки, он швырнул их на землю.
– Оставь Вику в покое! – сказал Прокофьев.
– Тебе-то что?.. Сам же сказал, мужик у нее. Другой мужик!
– Я тебя предупредил.
– А может, ты бабки с ней поделил?.. Это ведь она Сигайлова замочила и деньги его забрала!
Сарычев уже закончил поединок, но для Прокофьева гонг еще не прозвучал. И он врезал от всей души. С земли Сарычев поднялся лишь после того, как Прокофьев закрыл за собой калитку.
Пока Егор ехал в управление, позвонил Ярыгин и сообщил интересную новость. Гаврилов, он же Гаврила, добровольно явился в отдел с повинной. Прокофьев велел доставить его в помещение для допросов, а себя он ждать не заставил.
Гаврила выглядел неважно, под глазом припудренный синяк, губа разбита, на шее царапина. И еще от него несло перегаром. Одежда чистая, на ногах новые кроссовки.
– А ботиночки где? – с усмешкой спросил Прокофьев.
– У них и спросите, – буркнул Гаврилов.
– Спросим. У ботиночек. И с тебя спросим.
– А я ничего такого… Я всего лишь хоронил Освальда. В смысле, Асвалова.
– А убивал кто?
– Убивал… Май его убивал.
– Как он его убивал?
– Ну как, накинул петлю на шею…
– Сначала Асвалова избили.
– Да… Избили, а потом задушили.
– Удавкой?
– Шнурком, у Мая был… Он его потом выкинул.
– Где?
– Да я не видел. – Гаврилов отвел в сторону взгляд.
– Шнурком, говоришь, задушил?
– Верно. Сначала избили, а потом шнурком.
– Асвалова руками задушили. Сначала руками задушили, а потом уже удавкой.
– Ну да, сначала руками…
– А почему так?
– Так для чего же тогда мы удавку брали?
– Зачем удавка, если уже руками задушили? – допытывался Прокофьев, внимательно глядя на подозреваемого.
– Так Май решил.
– А ведь врешь ты, Гаврилов. Врешь! Не Май
