Порочная связь (СИ) - Кроу Лана

— У меня много врагов, Мышка, но никто из них не стал бы убивать мою мачеху. Я уверен, ее убийство выставят как самоубийство. Вот увидишь.

— Я не могу Рейн…

— Я знаю, что можешь.

Лорд взял мою руку и посмотрел в глаза. Как тяжело было находиться в такой близости с человеком, вызывающим у меня чувства, которые я еще не готова описать. И еще тяжелее понимать, что он тебя использует. Я прикусила губу и опустила взгляд.

— Сандра не была идеальным человеком, Мышка, но она была хорошей матерью и точно заслужила, чтобы ее убийцу наказали.

Я не могла отказать и не только из-за Рейна, меня переполняла жалость к маленькому лорду.

— Хорошо.

***

 Анна раздражала меня. Я смотрел на нее в гостиной, и надеялся, что она откажется. Ну не может же она быть настолько глупой, чтобы рисковать своей жизнь ради мальчишки?

Я получил ответ на свой вопрос. Может! Я должен был радоваться, что все идет как нужно мне, но почему-то злился.

Если нас поймают и Анну выкинут к низшим, виноват буду я. Но какая мне разница? Почему меня беспокоит судьба деревенской простушки, которая порывается всем помогать.

Это меня и раздражало, и я мечтал вылить эту злость, но мне банально было не на кого.

Анну я не трогал, она и так нервничала и, выпив успокоительное, легла спать.

Софию посетил тот же лекарь, который осматривал Анну, и он тоже меня раздражал, но в перепалку со мной вступить не захотел. На мое замечание, что он полз сюда, словно у него вместо ног клешни, он лишь промолчал и продолжил осматривать бабушку.

София меня тоже раздражала, вместо того, чтобы отдыхать у себя в роскоши среди слуг, осталась здесь, чтобы надоедать мне.

Двадцать лет, которые я видел ее лишь мельком и вот она почувствовала свой долг и приехала.

Мне она не нужна. Я не переживал за нее, просто… Просто этот доктор раздражал. Поэтому я так внимательно следил за каждым его движением и словом.

— Сердечный приступ.

— Мы и без вас это поняли. Если вы сейчас посоветуете приложить к ней листик подорожника, я ничуть не удивлюсь.

Мужчина снова пропустил мои слова мимо ушей, он вытащил лист бумаги и написал состав для лечебного отвара.

— Вы позволите осмотреть мисс Анну? Как она себя чувствует?

Еще в прошлый раз я заметил его нездоровый интерес к Мышке и этот его вопрос окончательно вывел меня из себя.

— Не позволю.

В глазах мужчины появилось осуждение, смешанное со злостью. Оказывается, наш целитель не такой святой и сдержанный, коим хочет казаться.

— До свиданья, лорд Стентон.

— Надеюсь, мы больше не увидимся, мистер Лондж.

***

День прошел напряженно, а вечером я встретился со Стивом.

— Рейн Стэнтон, – прогорланил он, улыбаясь, – нашел свою Анну и забыл про старого друга? Ты так и не рассказал мне историю, с твоими похоронами. А я жду…

— Я с просьбой.

— Опять? – Стив выглядел обиженным, после войны мы редко виделись, ведь мы пошли по разным дорогам. Благородный служитель закона и любитель борделей не могут дружить.

Голос друга стал серьезным:

— В чем дело Рейн? Ты сам на себя не похож. Весь бледный и худой.

— Сандра умерла.

Стив подошел ближе и похлопал меня по плечу.

— Мне жаль…Ты держишься?

— Мне нужен доступ к ее телу, сегодня ночью.

Изумление на лице Стива было сложно передать.

— Это еще зачем?

Я не собирался врать другу и выдал как есть:

— Я приведу некроманта, и мы воскресим Сандру. Я подозреваю, что ее смерть связана с моим убийством. Возможно она сможет вспомнить последние часы своей жизни и назвать убийцу…

— Тогда сделаем все официально.

— Нет. Стив, я думаю, в этом замешан кто-то из высших.

— Чушь…

— Поверь мне.

— Кому из высших ты мог перейти дорогу, Рейн? Да им мы безразличны! Даже если мы поубиваем друг друга.

Скептицизм друга был предсказуем.

— Не я — отец, и я представления не имею кому. Пожалуйста, Стив, ну что тебе стоит?

Посмотрел на друга, и он, соглашаясь, вздохнул.

— Полчаса, Рейн, и под моим присмотром.

В этот вечер я возвращался домой пешком. Из-за Джонатана воспоминания накрыли и меня, я впервые искренне сочувствовал мальчишке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Моя мама умерла, когда мне было четыре. Отец говорил, что она заболела…Я был уверен, что именно он убил ее.

Я помнил ее волосы, цвета шоколада и красивое лицо, и глаза такие же как у Рейна, но большие, добрые и любящие. Глаза, в которых всегда светилась любовь. Она читала мне сказки на ночь и каждый день водила в город.

Помню, как ей было тяжело, мама была Сукубом и прохожие часто тыкали в нее пальцем. Лидия Стентон – низшая, проститутка, которая магией приворожила лорда!

Обвинения сыпались на каждом углу. Но она была доброй, и помогала даже тем людям, которые говорили гадости за ее спиной.

Когда отец женился на моей матери, он безумно ее любил, настолько, что был готов отпустить высший свет. Но спустя всего пару лет его любовь остыла. Приглашения на званые вечера приходили все реже, а слухи звучали все чаще.

Высший свет не принял мою мать, и тогда отец тоже перестал ее принимать. Все унижения начались еще при ее жизни, когда он запретил ей выходить из имения. А она, любившая его до смерти, стала гулять в нашем саду в летней резиденции.

Моя мама любила розы, птиц и меня. Она пела так сладко, словно сама была птицей, и я мог слушать ее песни часами. Ее кончина стала ударом для меня и изменила жизнь, разделив ее на до и после.

Она была самой доброй и искренней женщиной, что мне доводилось знать. Ее не интересовал ни высший свет, ни их сплетни, и она была готова помочь каждому, кому могла.

Сейчас ее нет, и я четко усвоил, что такие люди не живут долго. Я видел это на войне. Люди со светлой душой и добрыми помыслами рождаются редко и только для того, чтобы посеять в наших душах частички надежды, что жизнь не такое дерьмо, как нам кажется. А потом они уходят, навсегда, оставив после себя лишь воспоминания, голос и добрую улыбку.

Глупая Мышка еще не понимает это, но настанет время, и в ответ на свою доброту она познает предательство, ложь и корысть.

Глава 18

Я ненавидела спать днем, потому что вечером сложно вставать и болит голова. Но это был единственный выход успокоиться, проснувшись я первым делом узнала у Генри, как себя чувствует леди София и Джонатан.

Оказалось, что бабушка лорда чувствует себя лучше, но вставать с кровати пока не может, маленький лорд и вовсе до сих пор спит.

Я постучала в дверь покоев леди.

— Входите, – услышала я слабый голос Софии.

Я вошла и села на стул рядом с кроватью.

— Как вы?

Она взяла меня за руку и крепко ее сжала.

— Анна, я так виновата! Послушай меня, умоляю. Иначе даже на том свете моя душа не найдет покоя.

— Вам еще далеко до того света, – постаралась успокоить Софию я, но она только крепче сжала мою руку и из глаз потекли слезы. – Вам нельзя волноваться! Я схожу за успокоительными каплями.

— Нет. Послушай, Анна, Рейн, он не виноват ни в чем… Это я виновата.

— Не говорите так, – смотреть на сломленную женщину было одновременно страшно и больно, и я не знала, что должна сказать ей.

— Я бросила его. Он был таким хорошим ребенком. Маленький такой, ангелочек с каштановыми волосами, и ярко-зелеными глазами. Он был добрый и открытый, верил во все, что я ему говорила, а я бросила его.

Софию затрясло, и я все-таки смогла вырвать свою руку из ее хватки и взять капли успокоительного со стола.

— Вы должны успокоиться.

Я накапала несколько капель в ложечку и поднесла к ее лицу, но леди лишь отвернулась.

— Когда его мать умерла, мой сын, Артур, запер Рейна. Он не разрешал ему выходить из дома, стеснялся его. Я старалась баловать мальчика, приносила ему сладости и новые игрушки, но Артур, он прогнал меня и запретил мне видеться с внуком. Я должна была бороться, должна была помочь моему ангелу. Но я сдалась. Я так виновата. Если бы вы видели, как уходила последний раз, Анна! Он цеплялся за подол моего платья, плакал и умолял, чтобы я не оставляла его. А я ушла...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})