Эксклюзивный мачо - Татьяна Полякова

– Если Дед здесь каким-то образом… я просто высказываю предположение, – нахмурился Лялин, долгие годы в разведке приучили его к осторожнос­ти, – тебя не тронут. Прежде всего Дед не позволит, да и умные головы сообразят, что впутывать сюда нашу девушку себе дороже. – Я хотела сказать, что Лялин обо мне чересчур высокого мнения, но лишь махнула рукой. – Могу прозакладывать свою обес­печенную старость: убийство попадет в категорию нераскрытых. Глубоко копать ментам никто не по­зволит, а без этого никак. Отцы в погонах быстро поймут, чем это может грозить, следствие пойдет ни шатко ни валко, и через пару месяцев об этом убий­стве постараются забыть.

– Считаешь, если мы полезем, сделаем только хуже? – с надеждой спросил Артем.

Лялин не ответил, он смотрел на меня. Я их пре­красно понимала: один служивый с двумя детьми, о которых он обязан думать, другой ушел с должности начальника охраны все того же Деда, наплевав на деньги, немалую власть, чтобы жить себе спокойно и не думать о всем том дерьме, которое непременно сопровождает власть и деньги. А я предлагаю им вновь рискнуть собственным спокойствием и, очень возможно, чем-то большим. Они хорошие люди и, если сейчас я скажу, что не отступлю, конечно, мне помогут. Вот только хочу ли я этого?

Я посмотрела на одного, на другого. Можно поставить вопрос иначе: сама-то я хочу еще раз влезть в это дерьмо? Ведь зарекалась. И Лялин прав: Дед не позволит ментам особо меня доставать, ну, потреплют нервы пару недель, а потом все сойдет на нет. Надо просто потерпеть.

– По большому счету, мне по барабану, кто ее убил, – ответила я. – Лишь бы в этом не обвинили меня. Вариант, когда дело окажется в категории не­раскрытых, меня вполне устроит.

– Ага, – сказал Артем не очень уверенно, а Ля­лин вовсе не поверил, нахмурился, сверля меня взглядом. Я взирала на них с легкой придурью: мол, хоть дырку во мне протрите взглядом, ничего другого не услышите. Лялин сунул в рот зубочистку, пожевал ее и заявил:

– Нам следует быть крайне осторожными. Лиш­них движений не делать, носа не высовывать. Соби­рать сведения по крупицам, пусть медленно, зато не привлекая к себе внимания. Встречаться тоже ни к чему, без острой на то необходимости. Звонить толь­ко на мобильный.

– Мне-то что теперь делать? – взмолился Веш­няков.

– То же, что и вчера, только очень осторожно.

– Ага. Ладно.

– И давайте договоримся, – вздохнул Лялин, – если все дело действительно… сразу отбой. Я не трус, – зачем-то сказал он, никому из нас такое и в голову бы не пришло, – просто меня уже тошнит от трупов.

Они опять уставились на меня, а я кивнула:

– Заметано.

Через пять минут мы разъехались. Я вернулась домой, но пробыла там недолго. Решила заглянуть к Деду. Это было вопреки правилам, которые я сама же установила, но на то и правила… Не уверена, что задушевный разговор получится, но попробовать стоит.

– Сиди дома, – направляясь к двери, сказала я Сашке.

Тут взгляд мой упал на зеркало, и я притормози­ла. На мне были джинсы, а Дед терпеть не мог баб в джинсах. Я всерьез задумалась, стоит переодеться или нет, и поплелась в гардеробную (и такая штука есть в моей огромной квартире), выбрала костюм, повертела и так, и эдак, и в конце концов облачилась в короткую юбку и белую блузку. Скромно и со вку­сом.

На стоянке найти место оказалось делом не про­стым, с трудом приткнув машину, я вошла в здание с колоннами и внезапно почувствовала сердцебиение. Сердчишко забилось так, что и о нем вспомнила: мол, да, есть оно, как и положено, неустанно тру­дится в моей груди.

Милиционер, дежуривший на входе, растерянно улыбнулся, я припустилась к лифту, пока он не опом­нился и не спросил пропуск. Впрочем, вряд ли ему это придет в голову, меня здесь слишком хорошо знают.

Я шла по коридору, иногда здоровалась с беззаботной улыбкой на физиономии, запретив себе ду­мать о предстоящей встрече с Дедом. Еще вопрос, захочет ли он меня принять.

Ритка при моем появлении замерла, точно уви­дела привидение. Обнадеживающее начало, ничего не скажешь.

– Привет, – сказала она, косясь на дядьку, что тосковал в приемной.

– Привет, – ответила я, светясь улыбкой и де­лая вид, что в моем появлении здесь нет ничего не­обычного. Я кивнула на дверь в святая святых, а Рит­ка торопливо сообщила:

– У него совещание. Минут через двадцать долж­ны закончить.

– Тогда подожду в баре, – продолжала я расточать улыбки. – Позвонишь, если он захочет меня принять.

Я направилась в бар, вгоняя в столбняк многочисленных встреченных мною граждан. На их лицах читалось изумление пополам с печалью.

В баре сидели человек пять мужчин, пили кофе, должно быть, тоже чего-то ждали. Все дружно по­вернули головы в мою сторону, затем так же дружно отвели взгляд и далее смотреть на меня опасались. Я тоже заказала чашку кофе и просидела с ней пол­часа до звонка Ритки.

Дед таращился в окно, сунув руки в карманы брюк, обычно так он готовился к неприятному раз­говору. Услышав, как хлопнула дверь, он не обернулся, я молча пристроилась на краешке кресла. Прошло минут пять, мы играли в молчанку, если у Деда есть на это время, я не возражаю, у меня самой его сколько угодно. Сообразив, что я никуда не спешу, он повернулся и смерил меня недовольным взглядом. Я смиренно потупилась.

– С чем пришла? – без намека на любезность спросил он.

“С миром, отец мой, с миром”, – дурашливо ответила я, правда, мысленно.

– Кое-что прояснить. Вчера, когда ты вдруг по­звонил, я решила, что ты обо мне заботишься. Те­перь думаю, может, о себе?

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился он.

– Я имею в виду, что ты хорошо знал убиенную.

Я ожидала, что он, по обыкновению, начнет юлить, но он удивил меня.

– Ну, знал, – сказал он просто.

– Ага, – кивнула я, малость не подготовленная к такому ответу. – Она случайно не могла скончать­ся по этой причине? – не осталась я в долгу, уж коли мы говорили сегодня начистоту.

Он взглянул на меня так, что захотелось залезть под стол, но я поборола в себе это желание и с при­дурковатым видом продолжала разглядывать своего друга. Вообще-то я готовилась к тому, что он вы­швырнет меня из кабинета, но старый змей спутал все мои карты. Он устроился в кресле напротив, взял меня за руку и задушевно спросил:

– Скажи, почему тебе так хочется вцепиться мне в горло?

Против воли я вдруг почувствовала себя преда­телем, виноватой-то уж точно, только вот в чем?

– На самом деле нет, – ответила я сдержан­но. – Я просто хотела жить себе спокойно, ни во что не вмешиваясь. А сейчас хочу знать: стоит ли искать убийцу?

– А что, менты уже вовсе ни на что не годны?

– Как только всплывет твое имя, они ослепнут и оглохнут. Пока у них единственный подозревае­мый – я. Очень похоже, что другого не будет. Один умный человек предлагал мне сидеть тихо, починять примус и уверял, что дело спустят на тормозах.

– Умный человек – это Лялин, что ли? – спро­сил Дед.

– Ага, – не стала я отпираться.

– Я тоже считаю, что тебе ни к чему вмеши­ваться в расследование. Пусть менты работают. Но, зная твой характер… ты уже готова всех собак на меня навешать, поэтому я говорю тебе: найди убий­цу, Детка. Я распоряжусь, чтобы тебе оказывали по­мощь. Хотя вряд ли ты в ней нуждаешься. Ну что, снова в бой? – В его голосе послышалась насмеш­ка, что мне, по понятным причинам, не понрави­лось.

– Ты в самом деле этого хочешь? – усомни­лась я.

– Забавно, что ты об этом спрашиваешь, – ух­мыльнулся Дед. – Ведь тебе на это наплевать. Разве нет?

– Нет, – начала злиться я, – мне не наплевать. Очень бы не хотелось в очередной раз оказаться пеш­кой в чужой игре.

Дед поморщился, потом с достоинством отве­тил:

– Я не имею ни малейшего отношения к этому убийству. Ни малейшего. Более того, не желаю за­бивать этим голову, и так дел по горло. У тебя неприятностей не будет, даже если ты единственный подозреваемый, тут Лялин прав. Я тебя люблю и не премину воспользоваться своим положением, и меня не интересует, что по этому поводу решат другие.

– Звучит убедительно, – вздохнула я.

– Звучит? – нахмурился Дед. – Найди убийцу, Детка, – сказал он таким тоном, точно дарил шубу с царского плеча.

По идее, надо было бы подняться, послать все к черту, и Деда в первую очередь, уйти отсюда и жить долго и счастливо, но уж очень меня задел его тон, оттого я точно приклеилась к стулу.

– Хорошо, – кивнула я с улыбкой, – но тогда тебе придется ответить на несколько вопросов.

– Пожалуйста, – согласился он, хотя вопросы совсем не жаловал.

– Как долго длился ваш роман?

– Месяца три, три с половиной.

– Как она восприняла свою отставку?

– Как женщины воспринимают отставку? Ре­шила, что я мерзавец. Наверное, так и есть.

– Что-то ты очень критичен к себе сегодня, – насторожилась я.