Через семь гробов 2 - Михаил Казьмин

Ловко сбросив так и не попавший в трюм контейнер, кораблик, на ходу убирая стрелу и закрывая трюмный люк, заложил резкий разворот вправо-вверх, совершенно неожиданный в исполнении такого задрипанного фрахтовика, каким выглядел, и резво устремился вовсе не туда, куда его загоняли, а вдоль астероидного пояса. Вот же гаденыш, что делает! Уходя таким путем, он, собака, получал возможность выйти из гравитационного поля планеты и спокойно сорваться в гиперпространство. Ну то есть не совсем, конечно, спокойно — преследователи от души врезали беглецу вдогонку из лазерных пушек. Пару выстрелов он даже поймал, снова заслужив уважительный кивок Воронина — всего-то два попадания при таком шквальном огне, да и те щиты приняли.

Ах ты ж, в лоб твою мать! Увлекшись наблюдением за разыгранной эскадрильей охотничьей сценой, поручик едва не пропустил изменение обстановки на своем фронте разведки и наблюдения. На астероиде с так и не прибранными контейнерами и нескольких соседних заработали маленькие станции слежения. Да хрен вам по всей морде! Врубив глушение, Воронин вышел в эфир:

— Девятый, я пятьдесят второй. На астероиде с грузом и трех соседних запущены станции слежения. Передачу не зафиксировал, работаю на глушение.

— Я девятый. Семнадцатый, расстрелять станции. Пятьдесят второй, глушите их до полного уничтожения.

Ротмистр Терехов принялся один за другим расстреливать станции из пушки, поручик Воронин поддерживал режим глушения, периодически бросая взгляд на индикатор работы несчастных приборов — жертв меткого огня. Кстати, очень уж весело они взрываются… Похоже, там еще и самоликвидаторы.

Наконец, работа станций слежения прекратилась. Во всяком случае, индикатор ее не показывал. На всякий случай еще раз проверив системы обнаружения, Воронин окончательно убедился, что со станциями покончено.

Покрутив головой, поручик обнаружил, что за эти несколько минут обстановка вокруг сильно изменилась. «Мустанги» возвращались, неопознанный кораблик куда-то исчез. Удрал, что ли? Ну да, точно, команда же была не атаковать, а изобразить атаку. Значит, раздолбанные контейнеры для начальства интереснее того, кто прилетел их забирать.

Дальнейшие события только подтвердили правильный ход мыслей поручика. Из гиперпространства вывалился и подобрался к астероиду фрахтовик типа «адвенчер», а уже минут через двадцать злополучные контейнеры один за другим исчезли в его трюме.

Просиживать задницу, с тоской разглядывая серо-белое мельтешение гиперпространства, пришлось часа три. Потом в тени огромного газового гиганта по-тихому погрузились на легкий авианосец «Пластун», замаскированный под здоровенный контейнеровоз с почему-то именно австралийскими, а не какими-нибудь еще, флагами на бортах.

— Что ж, поручик, поздравляю с боевым крещением в сто первом! — протянул руку подполковник Аникин, и, заметив, выражение лица поручика, добавил: — Да не стройте вы такое кислое лицо! У нас все вылеты боевые!

Воронин заставил себя улыбнуться. И то правда, что тут обижаться? ГРУ оно на то и Главное разведуправление, чтобы заниматься в первую очередь разведкой. Так что первый вылет и правда можно считать боевым. Ну а пострелять… Пострелять он наверняка еще успеет. По крайней мере, в сто первый авиаполк его зачислили официально, и теперь его комэском вместо командира учебной эскадрильи майора Селиверстова стал комэск-один подполковник Аникин.

— Спасибо, господин полковник!

— Юрий Андреевич. Без чинов.

Что ж, без чинов, так без чинов, нравы здесь такие же как и были в восьмом истребительном, да, скорее всего, как и во всем летном флоте. Нормально, поживем-послужим. А пока надо избавиться от полетного комбеза, хорошо хоть родного, а не западного, и явиться на разбор.

Вспомнив восьмой истребительный, Воронин вспомнил и своего первого ведущего, поручика Корнева. Вот уж кто пришелся бы в сто первом к месту! Любил, очень любил Рома рассуждать, что на самом деле скрывается за теми или иными приказами, как он выражался, «любимого начальства». Первое время Воронина эти рассуждения, когда ведущий ими делился, даже немного раздражали, однако же довольно быстро он, тогда еще корнет, четко усвоил две истины. Во-первых, Рома, ну то есть поручик Корнев, почти всегда оказывался прав, а, во-вторых, понимание траектории полета начальственной мысли частенько помогало и сами приказы выполнять своевременно и в полном объеме, и, что самое главное, тратить на их выполнение меньше сил — и моральных, и физических. Свои способности к логическому анализу Воронин, глядя правде в глаза, оценивал куда ниже, чем у Корнева, но и сам начал постепенно приучаться загружать голову умственным трудом, особенно после того, как Корневу пришлось оставить службу из-за тяжелых ранений в битве за Муллафар. А что делать? Раз некому соображать вместо тебя, изволь напрягать головушку лично…

Разбор операции ничего неожиданного не принес. Подполковник еще раз похвалил поручика за грамотные действия в разведке, досталось по несколько добрых и (куда уж без этого!) не очень добрых, слов остальным пилотам. Общий вывод, впрочем, порадовал всех — задача выполнена, действовали в целом очень хорошо, а огрехи не так уж велики, но все же на будущее таковые следует исключить.

Откладывать исключение огрехов в долгий ящик подполковник Аникин не стал. Пилотам дали поесть и немного отдохнуть, а затем погнали их на тренажеры. Воронину, сдавшему на отлично управление «мустангом» и «ситарой», пришлось снова и снова отрабатывать непривычные хитрости пилотирования остальных типов машин, состоявших на вооружении полка. Особенно тяжело давались поручику германские «носатые» и маньчжурские «семьсот первые». У «немцев» обоих типов слишком сильно отличалось и от «филиппка», и от почти всех остальных знакомых Воронину машин поведение при выполнении резких маневров, а в маньчжурском истребителе, рассчитанном на низкорослых пилотов, поручик упирался шлемом в фонарь кабины, что не давало нормально вертеть головой, сильно ухудшая и без того не самый лучший обзор из кабины.

Зато Воронину понравилась «сова» — машина, исключительно легкая в управлении на любых скоростях. Конечно, подвесное вооружение у «совы» было откровенно слабовато по сравнению с «филиппком» и уж тем более с «мустангом», да и до универсальных возможностей того же «филиппка» ей было далеко при атаке, например, на корабли, но встретиться с «совой» в бою было бы делом тяжелым и очень опасным. Не хотелось бы, откровенно говоря.

Спать поручик отправился уставшим, но довольным. Ему сегодня все-таки удалось на тренажере завалить «мустанга», управляя двести седьмым носатым, причем даже два раза. Другое дело, что самого его условно сбили четырежды, но главное — он, наконец, уловил, как сглаживать рыскание «носатого» на виражах и выходе из пикирования. Теперь дело пойдет куда веселее. Но это все потом, а сейчас спать, спать и спать!