Тайна булавки - Эдгар Уоллес

— Не успел!

— Опишите мне хотя бы внешность этой женщины!

— Я был слишком далеко, я не разглядел ее… — развел руками Скотт. И с внезапным негодованием добавил: — Возмутительно! Ни одного полицейского во всем Лондоне! Воз-му-ти-тель-но!

Оставив Скотта, Карвер быстро пробежал через сад, открыл входную дверь и зажег свет в передней. Ему показалось, что здесь ничего не тронуто. Затем он перешел в столовую, и взгляд его упал на выложенный красными кирпичами камин. Карверу казалось, что он в свое время его тщательно осматривал. Теперь он понял, что осмотрел плохо: один из кирпичей был вынут и лежал на столе. Подойдя ближе, он убедился: то, что он принял за кирпич, было стальным, окрашенным в цвет кирпича ящиком. «Какая мастерская работа! — с невольным восхищением подумал он. — Вероятно, это был единственный секретный ящик во всем доме! Должен сознаться, что я сплоховал: мне нужно было более подробно расспросить архитектора».

Ящик оказался пустым. В нем валялась только лента. Совершенно такая же лента лежала рядом на столе.

— В этом ящике хранились какие-то важные документы, — сказал Карвер. — Две связки… как о том свидетельствуют ленты…

Он осмотрелся.

— И лакированная шкатулка тоже исчезла! Я сам поставил ее на каминную доску…

Карвер открыл дверь, ведущую в подвал, и убедился, что там ничего не тронуто.

— Придется еще порасспросить этого чудака, «не желающего впутываться в дело».

В процессе разговора выяснилось, что Скотт был не так уж и виноват: несмотря на панический страх, он все же вышел на улицу и даже попытался найти полицейского. Убедившись в том, что его не так легко найти, он послал на поиски Эллину. И покуда сыщик его допрашивал, девушка действительно привела полицейского.

— Я не только вышел на улицу, но и зашел в сад, — продолжал оправдываться Скотт. — Вероятно, они меня увидели, ибо свет в столовой сразу погас… и они бегом спустились по лестнице…

— И пробежали мимо вас?

— Нет… Я был уже на другой стороне улицы, когда они добежали до калитки.

— Неужели вы не можете хотя бы в общих чертах описать наружность женщины?

— Я заметил, что она молода, но не видел ее лица… Она была вся в черном и, как мне показалось, под густой вуалью… Китаец был ей только до плеча…

— Вот так неудача! — сокрушенно промолвил Карвер. — Если бы удалось их задержать, у нас, быть может, был бы ключ к разгадке этого убийства… — Почему вы молчите, Тэб? И о чем вы так сосредоточенно думаете? Поделитесь со мною…

— Я думаю о том, что старик Трэнсмир был еще большим негодяем, чем мы это себе представляли…

14

На следующее утро Тэб отправился в Стон-коттедж. Оказалось, что мисс Эрдферн вернулась в город. Он тотчас поспешил в Централ-отель и как только переступил порог ее маленькой гостиной, почувствовал, что она догадалась о причине его раннего визита.

— Вам понадобилось срочно меня увидеть, не так ли?

В голосе мисс Эрдферн Тэб уловил какие-то теплые нотки, которых не замечал раньше, ее прекрасные глаза светились добротой и глубокой печалью. Он решил, что будет лучше, если он спросит ее обо всем прямо, без обиняков.

— Прошлой ночью некая женщина побывала в Майфильде в сопровождении китайца и исчезла в тот миг, когда в конце улицы появилась полиция. Эта же женщина обычно посещала старика Трэнсмира между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи…

Мисс Эрдферн какое-то время задумчиво молчала.

— Я сказала вам, что не знала Трэнсмира. Я солгала. Я очень хорошо знала старика, но по ряду причин не могла сознаться в этом… И еще раз я сказала вам неправду…

— О потере драгоценностей?

— Да.

— Вы их вовсе не теряли?

— Нет… И мне было известно, где они находятся… Но я была очень напугана и должна была принять какое-то решение… В любом случае я не жалею об этом…

Последовало довольно продолжительное молчание.

— А полиция… знает? — спросила она.

— Про вас? Нет. Однако легко может узнать. Не через меня, конечно…

— Сядьте, — сказала она, указав ему на кресло возле себя.

Тэб подумал, что она собирается рассказать ему об исчезновении драгоценностей, но ошибся.

— Поймите, я не могу пока объяснить вам причины всего, что произошло. Могу лишь уверить вас, что я ничего не знала об убийстве… Вероятно, вы так и думали?..

Тэб утвердительно кивнул.

— Я ничего не знала об этом преступлении до воскресенья. Утром по дороге в Стон-коттедж я купила газету и только тогда узнала об убийстве старика… Мне нужно было быстро принять решение, я пошла в полицейский участок и рассказала там о том, что вам уже известно… Я знала, что шкатулка находится в подвальной комнате, и должна была тут же придумать какое-нибудь объяснение…

— Каким же образом она очутилась в подвальной комнате? — Тэб тотчас понял неуместность своего вопроса и густо покраснел.

— Это относится к «другому рассказу», — ответила она и устало улыбнулась. — Не верите мне?..

Он окинул ее быстрым взглядом, и глаза их встретились.

— Разве это имеет какое-нибудь значение? — спросил он.

— Для меня это имеет большое значение…

Тэб первый опустил глаза.

— Не могли бы вы мне помочь, господин Тэб? Не в том деле, о котором мы только что говорили…

— Я готов помочь вам и в этом деле.

— Я верю вам. Но сейчас, как это ни странно, я не нуждаюсь в помощи… Дело, о котором я хочу просить вас, более личного свойства. Помните, вы говорили мне о своем друге?

— О Рексе? — удивленно спросил Тэб.

— Да… Ведь он уехал в Неаполь, не правда ли? Я получила от него письмо с парохода…

— Бедный мальчик! Вероятно, он просит у вас фотографию с автографом?

— Больше того. Господин Лендер делает мне великую честь: он просит моей руки… Я не хочу вам показывать его письмо, это было бы нехорошо с моей стороны… Он просил меня поместить ответ в «Мегафоне». Он написал, что у него в Лондоне есть доверенное лицо, которое перешлет его по беспроволочному телеграфу… Я думала…

— Вы подумали, что я являюсь этим доверенным лицом? Нет, я ничего не знаю об этом…

Мисс Эрдферн облегченно вздохнула.

— Вы поместите ответ в газете? — спросил он.

— Я уже послала его в «Мегафон»… Если он вас интересует — вот он… — Она подошла к письменному столу, взяла лист бумаги и подала его Тэбу.

Рекс, то, о чем вы просите, совершенно невозможно. Я никогда не дам другого ответа.

— Мне довольно часто приходилось получать подобные письма. Часто я на них даже не отвечала… Зная только то, что господин Лендер — ваш друг, не думаю, чтобы я ответила… Но племянник господина Трэнсмира имеет право требовать к себе некоторого внимания.

— Бедный мальчик! Сегодня утром я получил от него телеграмму: он доволен путешествием.

Тэб взял шляпу. Прощаясь с мисс Эрдферн, он сказал:

— Надеюсь, вы все же расскажете мне когда-нибудь «другую историю»? Разумеется, если пожелаете… Я должен предупредить вас: полиция может легко обнаружить, кто была неизвестная дама, посещавшая Трэнсмира… Верьте мне, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам…

Она схватила его руку обеими руками и воскликнула:

— В течение двенадцати лет я жила под страшным гнетом, под гнетом, созданным моим честолюбием!.. И если полиция теперь заподозрит меня по той причине, что я внезапно покинула сцену…

— По этой причине вы покинули сцену?

— По одной из двух причин, — неохотно ответила она.

Уже стоя на пороге, Тэб задал ей давно мучивший его вопрос:

— Вероятно, вам известно, что находилось в потайном ящике, имитирующем кирпич?

— Я знаю лишь то, что там были документы, написанные на китайском языке.

— Не думаете ли вы, что они могут послужить ключом к разгадке таинственного убийства?

Она отрицательно покачала головой. Тэб улыбнулся ей на прощанье и вышел из комнаты.

Все его сомнения относительно мисс Эрдферн рассеялись: он понял, что беззаветно любит эту прекрасную девушку, любит давно, с того самого вечера, когда в первый раз ее увидел.

Уэллингтона Брауна было трудно задержать: в руках полиции не было ни одного портрета этого человека. Правда, у одного из пассажиров парохода, на котором Браун прибыл из Китая, оказался групповой снимок, Уэллингтон тоже попал в объектив фотоаппарата, но лицо его вышло каким-то туманным и неясным.

При помощи этого снимка и названных Тэбом примет один из лондонских художников набросал портрет, более или менее напоминающий бородатого человека, воспроизведенный потом почти во всех газетах.

Что касается Вальтерса, иначе Вальтера Феллинга, то он скрывался в небольшой комнатке переполненной постояльцами гостиницы в одном из бедных и людных кварталов города. Он худел с каждым днем, и вряд ли даже самый опытный сыщик, несмотря на множество имевшихся у полиции изображений, узнал бы его. У Вальтерса отросла борода, щеки ввалились — он очень изменился. Он знал, что ему нечего ждать пощады, — все улики были против него. Иногда по ночам, особенно в дождливую погоду, он отваживался выйти на улицу. Избегая кварталов, в которых его знали, он добирался до людной Рид-стрит, стараясь не попадаться на глаза полицейским. Он прочел все газеты, какие мог достать, и знал почти наизусть каждую строчку, относящуюся к убийству в Майфильде. Он недоумевал по поводу того, что Уэллингтона Брауна сочли причастным к этому убийству. Во всяком случае, известие о розыске Брауна его обрадовало: значит, не он один находится под подозрением.