Передышка не бывает долгой - Юрий Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как скажешь, Мрак!
Агни услышал свист, настобурчил уши, Мрак свистнул снова, конь побежал к нему вприпрыжку, распушив оранжевый хвост и потряхивая золотой гривой.
Мрак снова укрыл Кузю, Агни сразу перешел в галоп, некоторое время мчались в реве и грохоте, Мрак наклонился к Кузе и прокричал ей в ухо, перекрывая рев урагана:
– Хочешь еще конфет?
Кузя пискнула, не задумываясь:
– Хочу!
Мрак натянул повод, Агни быстро сбросил скорость, остановился, а когда Мрак оглянулся, за ними протянулись две глубокие борозды от конских копыт.
На этот раз по всему виднокраю зеленая сочная трава, редкие большие толстые деревья кажутся такими уютными из-за могучей раскидистой кроны, от солнца или дождя может укрыть целое войско.
Кузя с любопытством смотрела, как Мрак развязал мешок и вытряхнул Хрюндю, что зевала и не хотела сдвинуться с места, а сам расстелил скатерть и велел грозно:
– Конфет! Целую миску!
Хрюндя вытаращила глаза и опасливо отступила от края скатерти, когда там медленно проступили очертания неглубокой тарелки, полной леденцов разного размера.
Кузя села, запустила обе ручонки в горку с конфетами, выбрала самую большую, начала было грызть, но посерьезнела и подняла на Мрака вопрошающий взгляд.
– А теперь говори.
Мрак уставился на нее во все глаза.
– Что говорить?
Она лизнула конфету, но сказала строго:
– Из-за чего остановились?.. Что хотел спросить у Азазеля? Я же вижу!
– У того несчастного? – переспросил Мрак фальшивым голосом. – Да что можно спросить у того, кто две тыщи лет под камнем лежал?.. Ну, раз о нем вспомнила, можно позвать к столу… оголодал небось за столько лет!.. Азазель!.. Сможешь прийти?
Кузя вздрогнула от его рева, вокруг взметнулась не только пыль, но крупная галька разлетелась в стороны.
– Ему не надо кричать, – сказала она тоненьким голоском. – Он по-другому услышит.
– Проверим, – проворчал Мрак, – а вдруг ухи отлежал?
В синем небе образовалась темная точка, быстро и резко начала увеличиваться, и буквально через пару мгновений в двух шагах опустился Азазель все в той же хламиде, за спиной начали скрадываться огромные и вроде бы другие крылья, у основания с чешуей, как у крупной рыбы, потом будто летучемышьи, а на конце белые перья, будто лебедь какой с мокрой задницей.
Азазель бросил в его сторону недовольный взгляд.
– Крылья рассматриваешь? Когда-то было все иначе… Кузя, у тебя конфета растаяла и капает!
Кузя спохватилась, подставила ладошку под сползающие капли, смешно слизнула, мордочка стала совсем счастливой.
Мрак кивнул на место с той стороны скатерти.
– Садись. Ты же две тыщи лет без корма, да?.. Что будешь? Мясо, рыбу, хлеб?
Хрюндя, что было отступила при виде человека с крыльями, придвинулась ближе, привстала на всех четырех коротких лапках, чтобы казаться крупнее, глухо заворчала.
Азазель уставился на нее с еще большим интересом, чем она на него.
– Это что же… Неужели? Ну вы умельцы, кто бы подумал… Да-да, мне мясо, если можно, хотя и рыба сгодится… да мне сейчас все пойдет, за две тыщи лет отучишься перебирать в еде!
Мрак кивнул на скатерть.
– Да, я хозяин, но заказать можешь и ты. Да садись же!
Азазель легко опустился рядом с Кузей, только коленки хрустнули, быстрым взглядом окинул яства. Как Мрак ни всматривался, не заметил сложенных крыльев, вошли в спину, будто их и не было.
Взгляд Азазеля оставался цепким и всесхватывающим, но рот перекосила горькая гримаса.
Он кивнул на скатерть, во взгляде проступила смертная печаль.
– Узнаю работу учеников одного из моих… – произнес он невесело. – Значит, что-то уцелело… кроме меня.
– Говори, – напомнил Мрак и кивнул на скатерть.
– Благодарю, – ответил Азазель, он повернулся к скатерти и проговорил несколько быстрых щелкающих слов, словно разговаривал на птичьем языке.
Глава 12
На скатерти медленно и словно нерешительно начали проступать блюда с жареным и копченым мясом, дивная рыба в соусе, еще нечто странное, но ароматно пахнущее, а в завершение в середке возник такой дивной красоты кувшин, что Мраку захотелось спрятать его под полу и увезти в свой терем, но устыдился такой недостойной мысли, посмотрел на Азазеля сердито.
Тот понял, сказал серьезно:
– Да, мужчина не должен чреугодничать, но это, чтоб ты знал, скатерть может больше, чем от нее требуешь ты.
Мрак проворчал:
– Не думаю, что буду кого-то угощать. Нечего народ баловать. Всяк должон уметь добывать себе еду и пищу.
Азазель взял один из двух ножей на скатерти, отхватил маленький кусок мяса, бросил Хрюнде, та поймала на лету, а себе отпанахал побольше и с наколотым на кончик лезвия поинтересовался:
– Ну, спрашивай! Ты же позвал меня не для того, чтобы покормить?
Кузя сказала негодующе:
– Для того!
– Кузя подсказала, – ответил Мрак, – что ты голодный, небось. Две тысячи лет не жрамши? Да и все равно в той пустеле даже паука не поймать… Можешь поесть сразу за те две тыщи лет, если скатерка выдюжит.
Мрак промолчал, Азазель тихо произнес пару слов на странном языке. На скатерти возникли еще и три чаши, а в них остроконечные горки чего-то странного, похожего на взбитые сливки пополам со снегом.
– Вы такое не заказывали, – сказал он, – но скатерть может. Кузя, это тебе в первую очередь. Бери!
Кузя спросила опасливым шепотом:
– Что это?
– Да, – сказал Мрак, – что это?.. А то кто знает, вдруг ты и детей морил, как мух. Не зря же тебя так…
Азазель ответил с неприязнью:
– Я натворил дел по незнанию, но из лучших побуждений. И хотя вызвал катастрофу, но наказание отбыл. Теперь, как догадываюсь, условно прощен… И не тебе оспаривать дела и поступки того, кто нас создал… Кузя, это просто замечательное лакомство!.. Его создавали в прошлом, имея в виду тебя сегодняшнюю. Название забыл… просто мороженое! Ешь, понравится.
Мрак смотрел, как Кузя взяла чашку, взвизгнула от удовольствия, в такую жару держать в ладонях бодрящий холод уже счастье само по себе, а когда тихонько лизнула белую горку, пискнула и зажмурилась.
– Ой… никогда такого не пробовала…
– Тебе понравится, – повторил Азазель, он перевел взгляд на могучего невра, начал жевать мясо, явно сдерживая себя, чтобы не наброситься на еду, железная воля у человека, если он человек, сказал медленно: – А ты не из этих.
– Чего? – спросил Мрак.
– Не из нынешнего, – пояснил Азазель, – люда. Как-то уцелели в потоп?
Мрак отмахнулся.
– Не знаю никакого потопа. Да и ты на тутошнего не больно смахиваешь. – Азазель ел быстро, но без торопливости, Мрак ощутил уважение, видно же, что оголодал, но держит себя в руках, настоящий мужчина старается не ронять себя в глазах посторонних.
– Когда-то нас было много, – сказал он, – потом оказалось, что это мы нездешние. Потому нас начали… изымать. Кентавры хоть где-нить остались?
Мрак сказал с досадой:
– Мне твои речи непонятны. Кентавры… это которые полукони, то бишь, полканы? Давно не видел. Вымерли или древолюди их передушили. Но мы же вот они?
Азазель произнес медленно и со странной ноткой:
– Лапифы перебили? Гм… Интересно, Он даже помог тебе освободить меня. Странно. А кентавров жаль, мне нравились.
Мрак буркнул:
– Полканов нет, а мы еще поживем.
– Поживем, – повторил Азазель. – Понять бы, зачем нас оставили.
Мрак сказал с досадой:
– У меня от твоих загадок уже череп трещит, словно по нему этой скалой со всей дури!.. Ты ешь, ешь. Две тысячи лет, говоришь, не жрамши?..
Азазель усмехнулся, взял ломоть жареного мяса и жевал с прежним задумчивым видом, ничуть не похожий на человека, что не жрамши тыщи лет.
Мрак уточнил рассудительно:
– Значит, лежа там под камнем, как жаба под колесом, научился оставлять тело придавленным, а выползал муравьем?
Азазель покачал головой.
– Я бесплотным и был изначально, но, чтобы доказать Творцу, что Он ошибается, а вот мы, молодые и сильные, правы, облачились плотью и спустились к людям, чтобы показать, как надо.
Голос дрогнул, на лице проступила печаль, а Мрак досказал почти с сочувствием:
– …и натворили дел. Жаль, я думал, тоже так смогу, если что.
Азазель развел руками.
– Увы, ты связан с плотью крепче меня. Я тоже не могу в прежний облик, а он был, поверь, вовсе не муравьиный, но все же что-то удается, как заметила твоя ясноглазая умница.
Кузя застенчиво опустила веки с длинными густыми ресницами.
– Она у нас просто чудо, – гордо сказал Мрак. – Я с нею все больше человечнею. А ты что дальше?
Азазель ответил с тоской:
– Не знаю. Осмотрюсь. Все не так, как задумывалось… Теперь одни на небе, другие в аду, а я один на земле. Зачем?.. У Него всегда
