Последний рейс - Виктор Конецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Какой груз?
– ЖБИ и какие-то еще железяки. Не слышно тебя. Еще больше заикаться стал? И как это заики плавают?
О жизни писать надо. Это и есть «художественная проза». Тяжелее ничего на свете нет…
На траверзе бухты Марии Прончищевой с левого борта обнаружили мишку. Мишка поймал какую-то несчастную нерпу и потому не побежал от судна. Продолжал рвать жертву, время от времени поднимал башку с черной точкой носа.
Лед 5– 6 баллов, одногодовалый, толщина до двух метров.
Уже два часа солнце закатывается, но никак закатиться не может. Оно просто катится над горизонтом в щели между ним и черно-фиолетовой тучей. Смотреть на светило невозможно – сноп концентрированных исступленно-оранжевых лучей. Но на наших мачтах – идем на чистый ост, а солнце садится на северо-западе – полыхают кроваво-алые отблески. И западные края льдин высвечены то кроваво-алым, то нежно-алым и розовым. А далекий танкер «Морис Бишоп» – до него одиннадцать миль – сверкает, отражая низкие солнечные лучи, пульсирующим лазером.
О мишке объявили но судну. Ребятки бросили кино и побежали на палубу – раздетые, конечно, так их в перетак.
Все время льдины кажутся живыми существами, которые думают-думают-думают какие-то тягостные думы и способны, не моргая, глядеть на закатное светило. А можно и так решить, что они опустили белые веки и просто бездумно ловят последний солнечный привет.
В 22.20 солнце все-таки утопило себя под горизонт, но нестерпимо яркая оранжевая полоса продолжает гореть.
21.08. В 01.00 окончание ЛК проводки. По чистой воде дошли до Тикси.
РДО от Левы:
«ИДЕМ ИГАРКИ СИРИЮ ВСЕ ЭМОЦИИ ВЫТЕКАЮТ ПЕРВЫХ ТРЕХ СЛОВ ОБНИМАЮ = ЛЕВА».
22.08. 11.45 прошли приемный буй. До 14.30 лежали в дрейфе недалеко от причала.
В порту принято работать без лоцмана, но Юрий Александрович его вызвал, так как не знал этого правила, а в этом месте впервые.
В 15.00 встали к причалу Тикси. Тальманши – студентки водного техникума из Одессы.
Предельная занавешенность «наглядной агитацией».
Начали разгрузку только груза Янского продснаба из трюма № 3. Нет точного тоннажа.
Получил РДО от Астафьевых:
«ДОРОГОЙ ВИТЯ ОКТЯБРЕ БУДЕМ ДОМА ТЕЛЕГРАФИРУЙ ДВА АДРЕСА ГОРОДСКОЙ И ПОЧТОВОЕ ОВСЯНКА КРАСНОЯРСКОГО ДИВНОГОРСКОГО РАЙОНА ОБНИМАЕМ = АСТАФЬЕВЫ».
Перечитывая Бунина, убедился в том, что фабулы, концы, развязки и «выводы на философию» его рассказов забываются на те же сто процентов, что и детективы. Толстовских концов не забудешь, даже ежели тебе по башке оглоблей звезданут. Интересно, что Бунин уже в 24-м году употреблял множественное от «кондуктор» – «кондуктора», а не «кондукторы» («Митина любовь»). Мы же до сей поры внутренне боремся с «шофера», «контейнера»…
У Лескова «учители», а ныне – «учителя».
Рассказываю в рубке желающим, как мы стояли на «Державино» с Фомой Фомичом во главе и решали вопрос о «пикнике на природе», то есть об экскурсии в лес, и как Фомич приказал ходить по лесу строго тройками и держась за руки.
– Ну, что за руки держась – это вы, Виктор Викторович, врете, – говорит Гек.
– Загибаете, – поддержал его Чук.
– А тройками почему? – интересуется Юрий Александрович.
– Медведи тут очень опасные, – объясняю молодому капитану.
– Понял! – восклицает Юрий. – Значит, тройками надо ходить, чтобы медведю сразу было первое, второе и третье, так?
– Точно! – подтверждаю я, хотя до такого объяснения сам ни ввек бы не додумался.
23.08. На проходной поймали грузчика с 600 граммами морковки. Явился мильтон-сержант в штатском с «Административным кодексом РСФСР».
Капитан имеет право и должен обыскивать грузчиков – «необеспечение сохранности груза» – штраф до 30 рублей.
«А как я буду женщин обыскивать?»
Наследил мильтон в каюте сапожищами. Ночью взвешивал морковку секонд.
Доктор Борис Аркадьевич пугает нас с Юрием Александровичем. Сегодня заявил:
– Надо брокеражный журнал завести.
Мы вылупили глаза, и я поинтересовался, что означает «брокеражный». Оказывается, журнал качества продукции, качества приготовления ее и чистоты на камбузе. В этом своем журнале доктор выставляет по трем этим параграфам отметки нашей обслуге по пятибалльной системе.
– Заводите хоть абордажный, – сказали мы с Юрием в один голос.
Дальше док заговорил о хлорировании воды:
– У меня известь слабая. Надо будет по пятнадцать миллилитров на килограмм воды увеличить норму.
– Уморишь! – с истинным страхом заорал капитан. У дока в глазах появился плотоядный блеск.
– В этом вопросе я командую. Могу еще лекцию о столбняке или антиалкогольную.
– Идите к трапу и выполняйте свои вахтенные обязанности, – попросил я нашего эскулапа.
– Помню, в Выборге сделали вдруг всем нам противостолбнячные уколы, – вероятно, по ассоциации вспомнил Юрий Александрович.
– В зад? – поинтересовался я.
– Под лопатку.
– Ну и что дальше?
– Все остолбенели, и караван за борт ушел. На сорок сантиметров тогда перегрузились.
24.08. Нет собак. Жалобы на национализм якутов и их тупость – нет судоводителей и т.д. (нет собак и на Молодежной в Антарктиде).
Получил РДО:
«КОРРЕСПОНДЕНЦИЮ ПОЛУЧИЛИ СТАВИМ В НОМЕР ТРИДЦАТЬ ПЯТЫЙ ВЫХОДЯЩИЙ ТРИДЦАТОГО АВГУСТА ВМЕСТЕ С ДВУМЯ РАССКАЗАМИ ЖДЕМ ОЧЕРЕДНОЙ КОРРЕСПОНДЕНЦИИ = КОРОТИЧ ИВАНОВ».
«Огонек», стало быть, будет публиковать мои последние рассказы. Мелочь, а приятно…
Читал записки Гончарова 1854-1855 годов.
Приведу несколько выписок, касающихся и наших дел: «…Путешествия – это книга, в ней останавливаешься на тех страницах, которые больше нравятся, а другие пробегаешь только для общей связи».
«А создать Сибирь не так легко, как создать что-нибудь под благословенным небом…»
Особенно поразили его записи о Сибири. Самой приметной чертой ее физиономии он отмечает отсутствие следов крепостного права. А дальше: «От берегов Охотского моря до Якутска нет ни капли вина… Здесь вино погубило бы эту горсть [инородцев], как оно погубило диких в Америке. Винный откуп, по направлению к Охотскому морю, нейдет далее ворот Якутска. В этой мере начальства кроется глубокий расчет – и уже зародыш не Европы в Азии, а русский, самобытный пример цивилизации, которому не худо было бы поучиться некоторым европейским судам, плавающим от Ост-Индии до Китая и обратно».
«Жидов здесь любят: они торгуют, дают движение краю». Это на Лене!
«Свет мал, Россия велика», – говорил Гончарову человек, пришедший кругом света в Сибирь и преодолевший все ее пространства. «Воистину – скажу я», – заключил Гончаров…
Из разговора в кают-компании. В Греции при заявлении «Морского протеста» надо клясться на Библии, Коране или Талмуде. Пришли наши к нотариусу. Капитан – еврей, второй помощник – армянин и еще русский. Грек-нотариус совершенно растерялся. Оказалось, что никто из наших мореплавателей никакой разницы в этих трех святых книгах не углядел и не угадал.
За ужином помпа Тарас Григорьевич первый раз окрысился на критиканские мои разговоры, которые бурно и бесстрашно поддерживают третий механик и начальник рации. Дурак слепой! Говорили о безобразном развале на аэрофлоте, нехватке ГСМ. И о том, что из Куйбышева самолеты берут половину пассажиров, а остальное загружают железками для предприятий.
Помпа рявкнул, и наступила тягостная тишина. Как запуганы люди! Боже мой! Кто-то разрядил тишину, сострив в адрес третьего механика:
– Ты подтверждение визы-то прошел?
– Прошел! И виза подтверждена. Отец кочегаром на «Ермаке» Папанина спасал, так что с происхождением все в ажуре! – с вызовом сказал тот, но на этом его пыл угас.
А вякнул-то Тарас только:
– Ну вот, и в Куйбышеве самолеты сидят, и в Тюмени сидят! Везде, значит, не летают?
Юрий Александрович очень спокойно продекламировал:
Разве трусам даны эти руки,Этот острый, уверенный взгляд,Что умеет на вражьи фелукиНеожиданно бросить фрегат.
Потом облизал ложку и ушел из кают-компании, с порога пожелав остающимся «приятного аппетита».
25.08. Без выгрузки – нет тоннажа.
Анонимное РДО:
«ЖИТЕЛИ ДОЖДЛИВОГО ЛЕНИНГРАДА БЕСПОКОЯТСЯ ВИКТОРЕ КОНЕЦКОМ».
Четверо ученых на гидрометеостанции делают драчку огромному кобелю-овчару, ибо местные лайки ему мелки.
О карабинах у якутов с осени:
– По поселку только с автоматом ходить.
Громила, который загнал 10 якутов в сарай, закрыл их на дрын (из плавника), опрокинул мотоцикл и облил сарай бензином. Не поджег чудом.
Пришел посетитель. Его рассказ: когда-то служил в войсках спецназначения. Потом плавал, стоял в Гавре на ремонте, получали по 12 руб. 50 коп., он был 4-м помощником. А потом решил не плавать, и начались скитания: инженер-организатор в порту, диспетчер… Заочно учился на искусствоведческом отделении в Репинском институте. Потом кореш позвал сюда. Теперь – 2-й помощник на 200-тоннике. Хочет удрать, но семилетняя дочка всем трезвонит: «Папка – герой-полярник». Как вернешься? Да жена но второму разу беременна, а билет отсюда до Москвы 133 рубля. Рейсы по дельте Лены. По шесть раз садятся на мель в протоке. Книжки читает, думает заняться английским языком, куча словарей. Но рейс по восемь часов – на сон времени не остается. И вообще – отмашка рукой…
