BRONZA - Ли Майерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Император стоял на балконе верхнего этажа и смотрел на закат. Ветер слегка колыхал плотный красный шелк расшитого золотыми драконами лун-пао. Отчего освещенная лучами заходящего солнца одинокая фигура императора, казалось, сгорала заживо, объятая пламенем. На звук шагов он повернул голову. Сурово и холодно посмотрел на преклонившего перед ним колено генерала.
– Ее нашли. Она во дворце, мой повелитель, – доложил тот, когда ему было позволено говорить.
– Я хочу ее видеть!
Император хотел идти, но генерал загородил ему дорогу.
– Ты не можешь!
– Почему?
Теперь генерал тоже смотрел сурово.
– Ты не просто мужчина, чья женщина изменила ему с другим и сбежала… Ты – император! Если понадобится, удержу силой, но не позволю тебе замарать священную особу владыки Поднебесной общением с падшей! Во имя всего, что ты добился, во имя твоих будущих свершений! Ты не можешь больше видеться с ней! Ты можешь только казнить ее! – подвел он черту.
Император молчал долго, потом спросил:
– Ты действительно уверен, что дворцовые сплетники не лгут?
Генерал Лун Чжуа склонил голову.
– Да, мой повелитель, не лгут! Она сбежала со своим юным любовником. В дороге на них напали джасенкьё. Парня убили. Ее, как простую шлюху, пустили по кругу…
– Не смей говорить о ней в подобном тоне! – гневно воскликнул Император. В его, ставших злыми, глазах читалось желание подарить генералу смерть.
Тот бесстрашно шагнул навстречу.
– Тогда убей меня! Убей, если это оправдает ее в твоих глазах! Если моя смерть отменит случившееся! – воскликнул он с неменьшим гневом.
Стражи тут же обнажили мечи. Император жестом удержал их. Генерал подошел к нему, положил руки на плечи. На лице его отразилось сочувствие.
– Я понимаю, как ты страдаешь, но прошу… Не ходи! Она все равно в беспамятстве. И ты уже ничего не исправишь… даже своей жалостью…
Это были слова не холодного, заботящегося лишь о благе государства царедворца, – это были слова друга. Император уступил его просьбе. Вернулся в свои покои. Не желая сейчас никого видеть, взмахом руки отослал дожидавшуюся его свиту и сел в кресло у окна.
– А ребенок? – спросил он.
– Она понесла от тебя?!
– Не знаю, я надеялся…
Вздохнув, Император сгорбился в кресле, не заметив гримасы, на мгновение исказившей лицо генерала.
– Их было слишком много… Никто не сможет с уверенностью поручиться, чей он… Если так – ублюдок… Лучше этому ребенку никогда не родиться…
Услышав его ответ, Император устало кивнул головой.
– Хорошо, пошли за ее отцом. Может, он захочет сохранить ей жизнь, забрав домой… – произнес он, впрочем, без особой надежды.
Скрестив пальцы, уперся в них подбородком и задумался. Его взгляд ушел в себя, он прикусил губу, как делал это с детства. Борясь с самим собой, со своей судьбой. Широкие рукава халата опустились вниз, оголив красивые узкие кисти рук. Не неженки. То были руки воина. С застаревшими мозолями на ладонях от ежедневных упражнений с мечом. Глаза генерала сверкнули голодным блеском. И торжеством. Он отвел взгляд от печального лица своего повелителя.
«О, женщины! Вам имя – Зло! И приходите вы в наш мир, чтобы, как ржа, разъедать металл наших сердец, делая нас, мужчин, слабыми и жалкими…» – мысленно усмехнувшись, генерал незаметно покинул императорские покои. Разве он не предлагал ей другой путь? Избавить себя и его… Избавить любимого от страданий. Но, глупая женщина, на что она надеялась? Посмела тягаться – и с Кем!
Погруженный в свою печаль, Император не заметил его ухода. Вплетающегося в тишину комнаты дыхания ветра и пения цикад он тоже не замечал.Она очнулась оттого, что он сел в изножье ее кровати. В ее спальне. В покоях, во дворце. Темнота скрывала его лицо, но принцесса и так знала, что это он – генерал Лун Чжуа.
– Завтра состоится суд. Твой отец уже здесь.
– Отец? Здесь… – откликнулась она и подумала: «Сколько же прошло времени?»
– У тебя был жар. Прошло две недели, – ответил он на ее мысли и добавил: – Я надеялся, что ты догадаешься умереть…
Молчание, надолго повисшее затем в комнате, липкими пальцами страха сдавило ей горло. Сознанием вновь овладел пережитый ужас и охватившее следом отчаяние. Она чуть не закричала, когда снова раздался его спокойный, уверенный голос.
– Можешь попытаться рассказать завтра всю правду… Но ты все равно умрешь… Потому что я так решил, – генерал встал с кровати. – Да, и он больше не любит тебя…
Он ушел, оставив ее одну. В темноте. Без капли надежды. На прощание сказал: «Мой совет – умри молча. Не перекладывай свой позор на его плечи. Если действительно любишь его…»
На следующий день, в зале суда, между стражей с копьями, на коленях ждала она своей участи. Все собравшиеся молчали. Ждали императора. Ждали очень долго. Принцесса подняла голову, услышав его голос. Но он не смотрел в ее сторону. Его лицо было холодно и безучастно, как и подобает лику живого бога. Перед ней на троне сидел не ее любимый, а владыка Поднебесной.
– Не поднимай головы, падшая!
Получив удар древком копья в спину от одного из стражей, она вновь склонилась. Присутствующие все как один высказались за казнь. Она услышала, как родной отец отказался от нее, когда ему было предложено забрать дочь домой.
– Это ляжет несмываемым позором на весь наш род – принять обратно опозорившую себя женщину! – сказал отец. – Пусть лучше она умрет здесь, мой повелитель!
Казнь назначили на утро. Принцесса больше не вернулась в свои покои. Ее заперли в клетке и оставили во дворе. Под охраной.С первыми лучами солнца дворцовая площадь стала заполняться народом. На соломенном мате, в простом белом одеянии, на коленях, ждала она казни, окруженная безразличием и презрением мужских взглядов. Здесь не было ни одной женщины. Потому что мужчины казнили ее в назидание им.
Дребезжащий старческий голос закончил зачитывать длинный перечень совершенных ею преступлений. К ней, вместо палача, с обнаженным мечом уже шел генерал. Как и обещал, он не отдал ей сердце своего господина. И время вновь утратило свою определенность.
Подняв голову, она встретилась взглядом с любимым. Глаза императора прощали. Прощались с ней и просили простить за то, что всей своей властью он не может избавить ее от смерти. Сердце принцессы наполнилось радостью. Он любил ее. Любил даже падшую.
И смерть больше не пугала. Она сама убрала волосы с шеи, подставляя голову под занесенный меч. Клинок с визгом рассек воздух, и она перестала быть. В потемневшее, готовое пролиться дождем небо сорвалась с ветки птаха.
Император закрыл глаза, чтобы ничего не видеть. Хотел бы ничего не слышать – ни свиста меча, ни глухого стука о землю, но это его желание так и осталось неисполненным. Сразу после казни, покинув дворцовую площадь, он заперся в своих покоях. И никому не было велено беспокоить его священную особу. Даже генералу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
