Павлик - Олег Иванович Чапаев

– Знаете что, – Павлик смешно сморщил нос и скептически покрутил головой. – У вас в одной фразе – сразу несколько косяков глобальных. И пусть вы сейчас на все сто процентов и уверены, что так оно и есть, но можете мне на слово поверить: ошибаетесь вы. И сильно, смею вас заверить, ошибаетесь…

– Даже несколько, значит? Ну-ну… И что же это за косяки, как вы сейчас изящно выразились?

– Во-первых, никакой смерти в помине нет, – Павлик для убедительности даже покивал. – Во-вторых, нет тут никаких «всех», как вы сейчас это назвали, если, конечно, вам интересно мое мнение на сей счет. Но это, кстати, не только мое мнение, – он на миг улетел мыслью в дальние дали, правда, быстренько из них вернулся, встрепенувшись, и чуть наклонился к собеседнику. – Индусы, о которых у нас с вами уже шла речь, точно такой же точки зрения придерживались всегда, кстати. И сейчас так же считают. Да и не только индусы! У меня пальцев на руках не хватит, чтобы сосчитать, сколько самых разных товарищей эту точку зрения разделяют! Нету тут никаких «всех», и смерти тут нет, чтобы там кому ни казалось и ни мерещилось.

– Однако!.. – визави Павла внимательно посмотрел на него. Казалось, ему хочется что-то спросить, но он сомневается. Потом, видимо, все же решился:

– А вы, Павел, верующий, выходит? Вы уж простите, если вопрос некорректный задал.

– Нормальный вопрос. Я-то? Не, упаси, Орел наш Говинда, от такого, – Павлик усмехнулся и покачал головой. – Мне зачем верить, Игорь Сергеевич, когда я и так вижу?

– Видите?.. – Игорь Сергеевич с сомнением глянул на гостя и недоуменно пожал плечами. – Признаюсь, не совсем вас сейчас понял. Что значит «вижу»? И что именно вы видите?

– Вижу, – упрямо кивнул Павлик, сразу немного нахмурившись, словно внезапно вспомнил о чем-то малоприятном. – Хотя сразу скажу – не всегда. Иногда – вот точно тезка мой сказал! – как через мутное стекло вижу, гадательно, а иногда – лицом к лицу, то бишь ясно и отчетливо. Но так редко бывает, – он хмурился все сильнее. – А иногда вообще ничего не вижу, маюсь тогда, мучаюсь… Но потом – опять вижу…

Пока отрешенный Павлик произносил эту загадочную сентенцию, Игорь Сергеевич смотрел на него во все глаза с нарастающим изумлением, которое он сдерживать не собирался:

– Какой тезка ваш? Кому сказал? Через какое стекло мутное?

– Так Павел же, апостол который! Он в послании к этим, – Павлик, вспоминая слово, пощелкал пальцами – к коринфянам! Он так и сказал: сейчас Господа гадательно видим, как бы сквозь стекло мутное, а час настанет – узрим, как живого, лицом к лицу!

Крепкий мужчина в самом расцвете лет и ума озадаченно откинулся в кресле и лишь молча смотрел на нового знакомого. Спустя некоторое время он с сомнением и облегчением одновременно покачал головой и со здоровым и закономерным для его положения скепсисом спросил:

– Так вы что, значит, Господа, что ли, видите? – отчетливо читавшийся в интонации сарказм он даже не думал вуалировать на этот раз никакими улыбками.

– Можно и так сказать, – Павел внезапно помрачнел. – Можно сказать, что Господа. Хотя лично я по-другому бы предпочел выразиться… Как по мне, так это не я Господа вижу, а, скорее, наоборот. Но это нюансы все, детали, если хотите. Тут в терминологии разбираться нужно, чтобы правильно этот вопрос осветить. Но дело ведь не в терминах, не в словах мертвых, а в сути! Если вижу я, что смерти тут нет, значит, вижу. А если не вижу, а слова мертвые за добрыми и посторонними людьми повторяю, так грош цена словам этим. Если не вижу я, значит, не вижу, и рассуждать тогда в принципе не о чем!

Игорь Сергеевич покачал головой и потянулся к бутылке, жидкости в которой оставалось на самом дне. С сомнением посмотрев на остатки «Людовика», он разлил их по бокалам и немедленно отпил из своего.

– Ну так, значит, вы все-таки верующий получаетесь? Раз о таких вещах говорите: бог, бессмертие, апостолы, коринфяне опять же… – мягкая улыбка вновь вернулась на его лицо.

– Да нет же! – Павлик протестующе мотнул головой. – Я знающий. Видящий, если хотите. Тому, кто видит и знает, верить-то ни к чему… Кто не знает – пусть верят, а мне не нужно этого!

Игорь Сергеевич свои удивление с усмешкой опять скрывать перестал:

– Да, удивили вы меня, однако! Сначала – Ницше с рептилоидами, потом – Павел апостол с коринфянами, бог, бессмертие… Слушайте, – он слегка задумался, – а в чем все-таки эта ваша свобода заключается, про которую вы постоянно твердите? Самая главная которая тут у нас, по-вашему мнению. Свобода от смерти, как я понимаю?

– Не, – немного заносчиво усмехнулся Павлик. – Для вас сейчас это странно, конечно, прозвучит, но свобода от смерти – это вообще ерунда полная, если, конечно, вас мое мнение интересует. Свобода от смерти – это только начало. Это как первая ступенька, что ли… Как первый класс в школе… А вот дальше – уже настоящая свобода начинается, и уровней у этой свободы – не счесть.

– Свобода от смерти – ерунда? Сильно!.. – пожав плечами, Игорь Сергеевич откровенно язвительно улыбнулся. – Странные вещи говорите, молодой человек! Мне даже представить сложно, что еще могло бы дороже быть, чем свобода от смерти. Если, конечно, все это правдой бы было…

– Так я вам минуту назад ровно то же самое и сказал, что странно сейчас для вас прозвучит все это. И удивительного тут нет ничего, – Павлик зато улыбался широко и безо всяких колкостей бойко продолжал:

– Но я вас ни в чем убеждать не собираюсь! Нет у меня такой цели. Хотите – на слово поверьте, хотите – при своем мнении останьтесь. Однако тут все именно так и есть, как я вам сейчас говорю. Нету никакой смерти, и поэтому-то я вам сейчас и заявляю, что свобода от смерти – это полная ерунда! Тут ведь вопрос в одном только – в позиции вашей изначальной. Для вас смерть существует – вот вам свобода от нее самым главным достижением-то и видится! А я вижу, что смерти нет, поэтому и говорю: свобода от смерти – это ерунда полная. Тут самое главное – увидеть. Осознать, если хотите, как тут все в действительности устроено. И тогда вам самому все абсолютно понятно станет.

– Слова! – Игорь Сергеевич не спешил расставаться со своим здоровым скепсисом. – Мне кажется, что вы себе концепцию удобную сотворили и теперь на этом фундаменте что-то выстроить пытаетесь. Бог, бессмертие…