Внедрение (СИ) - Дудченко Евгений

Насколько Амалия знала историю, Апенарийцам крайне редко удавалось противостоять вторжениям с севера. Почти всегда, армии южан были биты. Вот и сейчас, она со страхом ждала известий. Оттован уже разбил после перехода через Рипары армию Ломбарской лиги, союза крупных владетелей северной Апенарии, короновался короной Ломбарских королей и присоединив отряды покорившихся, или замененных на новых владетелей захваченных феодов, двинулся дальше.

На душе было тяжело и страшно. Она не верила в победу, хотела верить, но не могла. Отец, собираясь на битву, так же не выглядел особенно уверенным. На всякий случай, оставив единственного сына охранять город. У маркграфа осталось всего двое детей и он не хотел особенно рисковать, хоть и вынужден был оставить дочь в столице своих владений, хотя брат советовал отправить её на юг, в Аскву, или вообще Саренго, к родственникам. Однако этого маркграф сделать не мог, это бы стало слишком явным знаком неуверенности в победе, что могло мгновенно отколоть от армии колеблющихся, а таких хватало. Собранное войско и без того уступало по численности альгемарцам, вся надежда была на удачную позицию и стойкость городского ополчения.

Внезапно, тишину разорвал звук колокола, резкий, надрывный, это был явно не храмовый перезвон, слишком резкий и однообразный. В душу заполз страх, а одинокому колоколу уже вторили новые колокола присоединяясь на городских колокольнях, звеня тревожным набатом.

— Что это, что случилось, там что нибудь видно? — раздались возбужденные голоса придворных дам мигом подскочивших к окнам.

К несчастью, ничего разглядеть было невозможно, мешала плотная городская застройка, многочисленные шпили башен, колокольни, городские замки окрестных синьоров строившихся высоко и помпезно. Не помогало даже высокое расположение дворца, возведенного в самой высокой точке города. За городские стены можно было заглянуть только из башенок по краям дворцового комплекса и центральной башни. Но чертовы правила приличия, требовали находиться с двором, представленном особенно сейчас, многочисленными женами и дочерьми вассалов и прочих знатных синьор, чьи мужья и родители, сейчас сражались на ратном поле в полудне пути от города. Раньше, эту роль брала на себя мама, но после неудачных родов, тяжкое бремя официального представительства по женской части, пришлось взять ей, пятнадцатилетней наследнице рода. У брата были свои обязанности. И хоть прошло уже больше двух лет, не сказать что Амалия привыкла и так уж любила свои обязанности. Однако, деваться было некуда.

Нехорошее предчувствие сжало сердце, но она нашла в себе силы найти слова и заставить всех успокоиться и ждать конкретных известий. Между тем, вскоре во дворе раздался многочисленный цокот копыт сменившийся лязгом стали и криками. Стало понятно — идет бой. Это поняла не только она. Кто то из дам бросился вон, но большинство осталось на месте встревоженно переводя взгляд с раскрытых окон на Амалию. Бежать было уже поздно, раз враг уже ворвался в город и бой идет уже за дворец. Но как такое могло случиться, билась в голове лихорадочная мысль. Сражение должно было быть еще в самом разгаре и даже если врагам быстро удалось сломить сопротивление объединенной армии, как они так быстро достигли города, впереди вестей о поражении, ворвались в сам город? Что с братом, он ведь должен был охранять ворота?

За дверями раздались торопливые грузные шаги и в зал ввалились трое стражников с лейтенантом.

— Контесса, альгемарцы в городе, мы не сможем их долго сдерживать, нас слишком мало, Вам надо бежать, мы прикроем! — выпалил торопливо тяжело дышащий лейтенант.

Бежать? Быстро пронеслось в голове. Не зная ничего о судьбе отца и брата? Что с ними стало и что делать если это действительно поражение? До сих пор, ей не приходилось принимать таких серьезных самостоятельных решений. Для всего были отец и старший, пусть всего на пару лет, брат. На её сторону оставались мелкие, часто хозяйственные вопросы. О том, что делать, если их войско будет разбито, а владения захвачены, она никогда даже не думала уверенная в незыблемости текущего существования.

Как то вскользь, упоминалась возможность поражения и необходимости бегства, но как то отстраненно, как нечто невероятное. Этернари владели этой землей уже шесть поколений подряд и трудно было представить, что что то может поколебать их власть. Но в качестве гипотетического места, куда можно было бы уйти и где можно было найти приют и поддержку, рассматривались Асква и княжество Саренго на юге полуострова откуда происходила мама Амалии. Но, в связи с поражением, Асква была под большим сомнением, ибо она и являлась конечной целью альгемарской армии. Оставалось Саренго. Но, Амалия считала что должна сначала прояснить судьбу своих отца и брата, прежде чем принимать такое решение. Сбежать, она рассчитывала в случае крайней нужды, сможет и позднее, если её только не запрут в подземной тюрьме, что выглядело слишком невероятно, что бы рассматривать такой вариант. Всё таки она была дочерью маркграфа, а с высокородными аристократками, так не поступают.

Приняв решение, она отдала приказ.

— Лейтенант, передайте капитану Гризало приказ сложить оружие, мы сдаемся! Если враг уже на ступенях нашего дворца, дальнейшее сопротивление бессмысленно и лишь умножает ненужные жертвы! Я остаюсь во дворце! Не будут же эти варвары воевать с женщинами.

Офицер несколько секунд вглядывался в лицо своей контессы, но потом кивнул и развернувшись умчался обратно со своими солдатами.

Находившиеся в зале дамы разом загомонили, кто то заплакал. Амалия ушла мыслями в себя. Хотя, это громко сказать, мысли в голове метались перескакивая одна с другой не способные задержаться и сосредоточиться на одной теме. Несколько ближайших фрейлин сгрудившихся вокруг со страхом поглядывали на двери.

Наконец, створки отворились и в зал гремя железом и звеня шпорами ввалились альгемарские рыцари. Мечи многих были окровавлены, щиты носили следы многочисленных ударов и вмятин, были сильно выщерблены. Впереди всех шагал здоровенный бугай высокого роста в особенно богатой кольчуге с многочисленными золотыми и серебряными бляхами, украшенном дорогой чеканкой шлеме и щитом с тремя кабаньими мордами, гербом правящего в Альгемаре дома. Быстро окинув взглядом зал, он мгновенно выцепил среди присутствующих контессу Этернари и направился прямиком к ней на ходу пряча меч в ножны.

— Рад видеть контессу Этернари в добром здравии, — прогудело из под угловатого шлема.

Рыцарь изобразил легкий поклон и передав щит сопровождавшему его оруженосцу снял с потной головы шлем. На принцессу уставились пара насмешливых, оценивающих льдисто голубых глаз. Амалия постаралась сохранить бесстрастным выражение лица, но вид этой наглой потной красной морды в обрамлении спутанных слипшихся волос и неопрятной густой бороды, вызывал в ней однозначное отторжение. Ничего хорошего от этого типа ждать не приходилось.

— Не могу сказать Вам того же! — Невольно вырвалось у неё дерзкое.

Здоровяк довольно заржал и его поддержало окружение.

— Однако, Вам придется с этим считаться!

Здоровяк медленно приблизился пристально разглядывая контессу. На его лице играла довольная улыбка.

— Что с моим отцом и братом? — холодно поинтересовалась Амалия.

Бастард Оттована пожал плечами.

— Что касается виконта Дармета, то думаю, он уже беседует с привратниками Рая. Парнишка неплохо дрался, но ему не повезло. Что касается Вашего отца, то его судьба мне неизвестна, но, думаю, так же незавидна. В сражениях такое случается. Мой отряд обошел вашу армию что бы успеть захватить столицу маркграфства и отрезать пути отступления мятежникам. А заодно, уберечь от ненужных глупостей мою будущую жену.

Бастард резко приблизился к девушке и сгреб её в объятия. На Амелию дохнуло резким запахом пота и крови, чьи следы обильно покрывали нарядное сюрко альгемарца. Стало невыносимо противно и мерзко, захотелось ударить этого наглого негодяя посмевшего коснуться её. Да еще после всего сказанного, мужчина не вызывал у неё ничего кроме крайнего отвращения. Даже гибель брата, о которой она боялась услышать, не вызвала в ней таких чувств, как этот наглый вонючий боров облапивший её одной рукой и норовящий впиться своими масляными, потными губами ей в губы. Амалия замолотила руками по груди наглеца пытаясь отпрянуть и видя что это не удается заехала ему ладонями по лицу чего он откровенно не ожидал. Это заставило альгемарца отпрянуть, в глазах появился злой азартный блеск.