Расколотые небеса (СИ) - Пир Томас

Тяжело вздохнув, Медведь закрыл дверь, и мы спустились во двор. При этом он скривил такую физиономию, будто лимон целиком проглотил. Ещё бы — капитан только что лишил его прекрасной возможности поиздеваться надо мной. Работёнка им досталась невыносимая, и это химика немного бесило. Но ведь и заняться этим делом кроме него было некому.

— Ну… чем порадуешь? — спросил я, убирая от носа платок.

— Да тут сильно не нарадуешься. Пока килограммов пятьдесят… ещё столько же попробуем выделить из остатков старого навоза. И всё. Остальное только года через два.

— И всё?.. Да ты меня без ножа режешь, — вскинулся я. — Это что получается?.. у нас всего несколько бочонков продукта получится? Даже на тренировки не хватит, не говоря о войне.

— А чего ты от меня хочешь? — подобрался Медведь. — Мы и так сделали невозможное. Попробуй сам подышать аммиаком хоть час…

— Да не кипятись ты. Я всё понимаю. Просто я рассчитывал, что хоть пороха к приходу орды наделаем.

— Не наделаем. Центнер селитры — вот и всё, что получится. И ещё не факт, что она будет нужного качества. Вполне может случиться, что сгодится она только на удобрение.

Главной задачей для нашего химика определили создание чёрного пороха. Рецепт знали все. Ещё на первом курсе прослушали кучу лекций по истории войн. Изобретение пороха стало настоящим прорывом в военном деле, что с ног на голову перевернул картину сражений. Порох делают из угля, серы и селитры. Если с первыми двумя компонентами проблем у нас не было, то вот селитру здесь нигде не достать. Её выделяют из нечистот, которые сваливают одной кучей, сдабривают всё это дело золой, ботвой с огородов, листьями и всякими помоями. И вот, чтобы получилась селитра, эта прелесть должна гнить года два. Потом эту массу промоют, а воду выпарят в котле. Пар улетучится, а на дне выварки останутся белые кристаллики, ради которых-то всё и затеяно.

Словом, селитряницы загружены, их постоянно подпитывают нечистотами, реакции начались, да только двух лет у нас нет. Кочевники столько ждать не станут. Медведь нашёл выход: его люди опустошили все старые нужники в нежилой части крепости, провёл пару реакций и смог достать немного селитры. Очень мало, но хоть так.

— Значит, придётся основной упор делать на арбалеты и луки, — тяжело вздохнул я.

— Похоже на то. Кстати, мне доносили, что первые самострелы готовы.

— Да, я даже испытания успел провести.

— И как? — загорелись его глаза.

— Здорово. Луки бьют в два раза дальше старых. Может и больше, я за полётом только одной стрелы наблюдал. А арбалет с двух сотен метров пробил соломенное чучело навылет.

— Невероятно. Это уже здорово обнадёживает.

— Десяток бочек пороха мне бы дали больше надежды.

— Слушай! — вспыхнул снова Медведь. — Не доставай меня, ладно? Я и так скоро умом тронусь в этой клоаке. Сам-то и минуты у порога не простоял…

— Да ладно-ладно. Я тебя не упрекаю. Ты молодец.

— То-то же. Ладно, проваливай. Время уходит, а у меня дел невпроворот. Не хватало ещё несколько дней проторчать в том сортире.

— А что, уже заканчиваете?

— Да, до вечера должны управиться, так что я побежал.

Медведь тут же развернулся и припустил по лестнице. Я провожал его лёгкой улыбкой. Надо же, ему приходится сутками дышать всякой дрянью, и настроение от того такое паршивое, но как только речь заходит о делах, глаза начинают светиться, вспыхивают восторгом и счастьем. Медведь не воин — он учёный. Настоящий фанатик.

Глава 4

Тяжёлая кирка обрушилась на груду камней, высекла искры и наполнила тоннель рокотом сдвинувшихся с места пород. В стороны брызнули мелкие осколки, облако пыли стало ещё гуще, закрывая от взоров проход почище обвала. Сквозняки медленно отвоёвывали подземелье, старый, спёртый воздух понемногу разбавлялся свежими ветерками. Это обнадёживало, значит, таких глухих преград впереди больше быть не должно.

Обшаривая крепость, мы случайно наткнулись на подземный ход, вырезанный прямо в горе. Тоннель начинался в неприметной пристройке заднего двора, по соседству с башней Медведя. Лаз уходил далеко на юго-восток. Ширина прохода была такова, что две телеги могли пройти рядом, стены подпирали массивные брёвна, а своды крепились широкими балками. Внутри было сухо: ни плесени, ни грибков, стены совсем не подгнили и выглядели добротно даже спустя сотню лет.

И лишь в одном месте, в паре километров под горой, проход перекрывала груда камней. Но по всему выходило, что это был не обвал. Видно, древние защитники сами натаскали сюда тонны мусора, пытаясь укрыться от врагов с той стороны коридора.

Перед завалом тоннель разветвлялся. Узкий коридор, в одну телегу шириной, тянулся на север, и выходил на поверхность далеко в лесу, почти перед самыми керрийскими пустошами.

— Сир, работа ещё не окончена, но уже можно пройти сквозь завал и исследовать тоннель с другой стороны, — подбежал ко мне Старг.

— Наконец-то, — подхватил я факел и двинул вперёд. Лицо пришлось прикрывать отворотом плаща, в туннеле стояло непроглядное облако пыли, дышать было трудно, но мы с ребятами слишком извелись ожиданием, чтобы откладывать вояж по древнему подземелью.

Со мной пошли Борис, Шева и Старый. Следом семенила охрана из полусотни бойцов. Старг не обманул, даже двухметровый Шева без проблем смог пробраться сквозь дыру в куче камня и мусора. В нос тут же пахнуло приятной свежестью, далеко впереди виднелся выход из подземелья. Оказавшись снаружи, я замер. Мы с ребятами будто в сказку попали.

Лаз оканчивался на широком козырьке горной гряды. Мы стояли на высоте метров сорока. Над головами обточенными скалами вырастали хребты Холодных Гор, а вниз убегал серпантин широкой дороги, мощёной добротным камнем, что терялась на просторах пёстрой весенней долины. Ущелье делила надвое шумная извилистая речушка с небесными водами. Быстрые волны немного пенились, поднимались мелкими бурунами, напоминая блестящую чешую. У берегов быстрой змейки раскинулись красочные луга с разноцветными цветочными кляксами, переходящие в смешанный лес.

— Здорово, — восторженно выдохнул Старый.

— Да уж, красотища, — поддержал его Шева.

— Здесь можно хорошо развернуться, легко обороняться, если тоннель обнаружат, — спокойно протянул Борис. Ему, видно, красоты не приглянулись.

— Можно, но я думаю, что стоит козырёк укрепить, — подхватил я.

— Конечно, стоит, — отвечал наёмник. — Поставим здесь баррикады, выложим заслон на краю козырька, как пилястры на стенах. Посты обязательно расставим.

— Я хочу, чтобы тоннель перекрыли массивными кованными воротами, — добавил я. — И ещё, я думаю несколько таких же ворот не помешают и в глубине подземелья, так мы получим несколько заслонов для обороны, где можно будет передохнуть.

— Я бы ещё своды на выходе заминировал, — добавил Борис. — Тогда, если дикари ворвутся в тоннель, мы сможем обрушить его им на головы.

— Кхм… а это мысль, — задумчиво протянул я, — мне нравится.

— Ладно, вы дуйте в крепость, а я, пожалуй, проедусь по долине, осмотрю местность, — закончил Борис.

К тому времени охрана вывела из тоннеля табун лошадей. Наёмник ловко впрыгнул в седло и медленно поехал вниз по серпантину. За ним двинула колонна из дюжины всадников.

— Кого сюда отправим? — проговорил Старый.

— Я думаю, Рыжий справится, — ответил я. — В стройке он хорошо разбирается, а тут ничего сложного. Старг…

— Да, сир, — тут же подбежал паренёк.

— Озадачь мастеров, пускай измеряют проход под ворота и сегодня же приступают к работе.

— Слушаюсь, сир, — склонил голову Старг и убежал в туннель.

Раздав последние указания, мы с ребятами пошли обратно в крепость, а там меня ждал огромный сюрприз. Как только вышли во двор, я тут же насторожился. Всю площадь усеяли люди. Воины стояли очень кучно, возбуждённо галдели, о чём-то переговаривались. Когда я понял в чём дело, сердце едва не выпрыгнуло из груди. У входа в главную кузницу стоял Морди Клот и толкал пафосную речь. Но слов я не слышал, все мои мысли прикипели к рукам бывшего лорда-защитника.