Охотничий инстинкт (сборник) - Светлана Алешина

Реакцию с той стороны стены можно было и не подслушивать, настолько отчетливо был слышен крик Курехина:

— Василий, разберись, что там происходит!

Было понятно, что «там» означает не что иное, как служебное помещение ресторана, где сейчас находилась Лариса. Она лихорадочно нацепила на ноги туфли и, машинально поправив прическу и придав себе степенный и рассеянный вид, направилась по коридору в сторону зала.

Спустя некоторое время ей навстречу попался огромный детина с очень напряженным и суровым лицом. Лариса уже хотела было машинально отстраниться, чтобы дать ему пройти (вообще-то, заметив его, ей вдруг захотелось провалиться сквозь землю), но потом вспомнила, что так себя владелица ресторана вести не должна. Она недоуменно остановилась и, выдержав взгляд охранника Курехина — а это был именно он, — проследовала дальше.

Охранник же прошел к тому месту, где только что занималась шпионажем Лариса, и начал осмотр. К тому времени она уже успела подойти к дверям своего кабинета. Подумав немного, она решила не идти в кабинет, а выйти в зал.

В зале обстановка была совершенно обычная, играла музыка и шла подготовка к вечерней программе, в которой должны были принять участие девушки из Федерации шейпинга. Лариса, голова которой была забита совершенно другими мыслями, автоматически отметила, что неплохо было бы снова встретиться с ними и поговорить об Алине и Леле.

Однако ее мысли были прерваны появлением в зале толстого мужчины, собеседника Курехина, который только что вышел из отдельной кабины.

— Завтра в «Славянской» в шесть жду тебя, там поговорим без проблем, — недовольно бросил он Курехину. И в сопровождении тут же появившегося возле него крепкого молодого парня направился было к выходу из ресторана. Потом он передумал и, вернувшись назад, с видом босса, делавшего выговор подчиненному, сказал Курехину: — Это будет наш окончательный разговор!

Глянув на Курехина как удав на кролика, он резко развернулся и быстро пошел в направлении выхода.

Вид у него был крайне недовольный, поэтому Лариса не решилась подойти к нему со стандартными «Вы уже уходите?» и «Понравилось ли вам у нас?».

Проводив толстого взглядом, она обернулась и увидела рядом с собой Степаныча.

— Буржуй небось недоволен остался, надутый, как индюк, вышел, твою дивизию, — пробурчал он.

— Не в этом дело, Степаныч, — задумчиво ответила Лариса.

— А в чем?

Ответа на этот вопрос администратор ресторана не дождался. В зале появился охранник Курехина, тот самый, с которым Лариса столкнулась в коридоре. В руках он держал фонендоскоп. Он бросил взгляд, полный недоверия, в сторону Ларисы и Степаныча и скрылся в кабине.

Лариса поняла, что пора действовать. И она, оставив недоумевавшего Степаныча в зале, поспешила к себе в кабинет. Что ж, она совершила одну непростительную ошибку — оставила фонендоскоп на месте происшествия. С другой стороны, в одежде у нее не было карманов, куда этот чертов аппарат можно было засунуть. И непреложным фактом являлось то, что Курехин уже знал — их разговор с толстым подслушивали.

Посидев в своем кресле, может быть, с полминуты — сигарета еще не успела дотлеть до середины, — она подняла телефонную трубку и набрала номер, который ей дал капитан Карташов.

Впрочем, что она ему скажет? Надо было выйти из ресторана и проследить за толстым. Черт побери, умная мысля, как говорится, всегда приходит опосля…

Но время было потеряно, и надо делать хотя бы то, что позволяют обстоятельства. Что ж, придется, очевидно, побеседовать с капитаном…

Все дальнейшее происходило очень быстро, но в восприятии Ларисы словно в замедленной съемке. Сначала распахивается дверь в ее кабинет, и на его пороге появляется сперва тот, что встретился ей в коридоре, и еще двое подобных ему типов.

Он кивает двоим, вошедшим с ним, и она только успевает вскочить с кресла. Тут же эти двое вырывают у нее из рук телефонную трубку, бросают ее обратно на рычаг и заламывают Ларисе руки за спину. Сволочи, профессионально они это делают… Впрочем, что может противопоставить им Лариса, которая из всех приемов рукопашного боя прекрасно владеет только пощечинами?

Следующим движением охранник прикладывает к ее лицу тряпку с каким-то неприятным запахом. Она пытается увернуться от него, от тряпки, от запаха… И чувствует, что теряет контроль над всем происходящим. Лица присутствующих становятся оплывшими, как бы амебообразными, нечеткими, мозг фиксирует отдельные слова находящихся в комнате, но осознать их не в силах. Одновременно на голову накатывается какая-то тяжелая волна, противостоять которой невозможно. Она накрывает Ларису полностью, еще одно мгновение сознания — и полный провал в темноту.

Глава 5

— Очухалась, сучара?

Эти слова услышала тяжело пробуждающаяся от забытья Лариса. И произносил эти грубые слова человек с квадратным лицом, весьма отвратительного вида.

Она с трудом разомкнула веки, посмотрела перед собой и увидела две большие колонны из джинсовой ткани. Они казались неподвижными и прочными. Лариса, находившаяся еще во власти наркотика, не сразу сообразила, что это ноги. Ноги человека, который так грубо встретил ее пробуждение.

Его квадратное лицо Лариса имела несчастье лицезреть чуть позже, как только сумела поднять свой взгляд выше.

— Ну так что, очнулась, что ли? — повторил он свой вопрос, только с еще более угрожающей интонацией.

И чтобы она не сомневалась в серьезности его намерений, обладатель голоса больно ткнул кулаком в бок Ларисы.

Она медленно, борясь с тяжестью, которой налились веки, попыталась поднять голову, в которой все еще был туман, вызванный препаратом, которым ее усыпили там, в ресторане. Поэтому все происходящее доходило до сознания тяжело, сквозь пелену. Обстановка вокруг представлялась нереальной, и казалось, что еще чуть-чуть, и наваждение рассеется. А потом, очнувшись от тяжелого сна, можно будет сладко потянуться, наслаждаясь знакомой обстановкой своей спальни.

Однако еще один тычок в бок, который был болезненнее предыдущего, — и Лариса явственно осознала, что это отнюдь не сон. Она вздрогнула, глаза ее окончательно открылись, а в следующее мгновение голоса приобрели более четкий тембр, как это бывает с записью, после того как протрешь спиртом магнитофонную головку.

— Видать, крепко зацепило…

— Да уж, мы постарались…

— Ничего, ничего, сейчас заговорит…

— Да скорее бы…

Эти высказывания, относившиеся явно к ее персоне, звучали совсем рядом. Разговаривали между собой несколько мужчин, и по холодному равнодушию, с каким они говорили о ней, можно было судить, что намерения у них по отношению к Ларисе отнюдь не добрые.

Скосив взгляд в сторону, она поняла, что находится в каком-то подвальном помещении. В двух метрах от нее стоял обшарпанный стол, из разряда тех, что обычно отвозят на дачу. Там эта мебель благополучно и доживает свой век. По обеим сторонам его стояли табуретки, примерно того же пошиба.

Под потолком висела лампочка, окруженная металлическим полукруглым плафоном, отчего свет, падавший вниз, растекался большим круглым пятном. Сама же Лариса находилась на тюфяке, который лежал на полу. Она попробовала двинуть рукой, но почувствовала, что не может этого сделать. Оказалось, что она ко всему прочему еще и прикована к батарее наручниками.

— Ну так что, ты готова к разговору или как? — снова прозвучало сверху.

— Похоже, что да, — ответил за Ларису другой голос.

— Очень хорошо, — ехидно констатировал первый. — Приведите ее в нормальное положение, чтобы были видны глаза.

Сильные мужские руки подняли Ларису и подтащили к стене. Кто-то другой подсунул ей под голову подушку. Теперь она находилась в положении полусидя и могла разглядеть всех, кто был в помещении.

Здесь было трое мужчин. В центре стоял знакомый Ларисе Курехин. Он единственный среди всех был одет в костюм и галстук. Правда, побриться так и не успел. Справа от него стоял типичный мордоворот, тот самый, что по приказанию Курехина рванулся в служебное помещение, когда Лариса упала с ящика. И наконец, слева от босса стоял худощавый гражданин с тонкими и, как показалось Ларисе, нервными чертами лица. Он криво улыбался и смотрел на пленницу немигающим взглядом. Одет он был в серый свитерок и джинсы. Волосы у него были прямые и очень тщательно уложены, было ощущение, что прическу свою он делает в лучших салонах города.

«Наверное, педераст», — неожиданно подумала Лариса, неприязненно глядя на незнакомца.

— Начнем, — коротко сказал Курехин и зло посмотрел на Ларису. — Итак, зачем ты подслушивала?

Лариса замешкалась. Отходняк после наркоза все же был тяжелым, и она не сразу смогла что-либо ответить. Но, выдержав паузу, неожиданно решила избрать наступательную тактику: