На реальных событиях - Елена Михайловна Аксенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что тебе нужно от нас? – Ира, чей голос солидно ослаб с нашей последней встречи едва сдерживала рыдания. Нравилось ли мне понимание, что меня боятся? – Отвечай мне!
– Для начала понизь тон. Не забывай, что я та, кто может лишить тебя еды, – мне не хотелось споров и пререканий. Они должны понимать, что здесь только один хозяин. Я.
– Еду? Слышали, ребят, она называет едой буханку хлеба и полторашку воды! Да пошла ты вместе со своим кормом. Мне насрать на тебя, поняла? – я не запомнила ту брань, которой она покрыла меня, это было неважно. Я оставила ее без той малости, которую даровала им. Теперь все были в сборе и пришло время начать игру.
Глава 5.
Маленькая девочка в легком сиреневом платье бежит по огромному зеленому лугу. В ее нежных ярких голубых глазах виднеется серое облако на кристальном небе. Ей так легко, так привольно.
Вдали виднеется небольшой деревянный домик. Ей уютно смотреть на него, ее ждут родители, которые уже собираются ужинать. Вечер не накрывает темнотой, так бывает в разгар лета. Она прибавляет шаг, но заветное место становится только дальше. Сердце екает, она начинает паниковать. Переходит на бег, но становится только дальше. Как же так? Кто-то растягивает дорогу? Луг расплывается и превращается в огромную массу, воздуха мало, у нее кружится голова.
Я проснулась от собственного крика. Это был самый безобидный из моих кошмаров и самый жуткий. Пот стекал по рукам, ногам, телу. Не знаю, как организм может делать это, когда из окон доносится холодный ветер. Я выпила заготовленную воду, всегда так делаю. Но провалиться обратно не получается. С каждой секундой все тяжелее держать глаза закрытыми. Я смирилась и просто лежала, обдумывая, что происходит в моей жизни. Не лучше бы было на аванс поехать куда-нибудь в Европу или к морю? Увидеть то, чего никогда не видела. Съесть то, чего никогда не пробовала. Почувствовать то, что никогда не чувствовала. Я могла бы написать красивый роман о любовных отношениях пары из прошлого века. Или сочинить сказку для маленьких детей, где описала бы все возможные существа, питающееся радугой и какающих бабочками. Можно было бы жить, придумывая истории из головы, не делая зла. Можно бы было.
Я не хотела так. Мои преступления не только ради написанных строчек. Я бы сказала, что рассказы были десертом от того, что я творила. Сумасшествие это или нет, мне нравилось основываться на реальных событиях. Как я могу писать о том, чего не испытывала? Это же ложь, жуткая неправда, от которой меня тошнит. Я хотела знать вес тела человека, которого ты усыпляешь, чтобы перетащить его в нужное место. Хотела понимать все сложности, которое влечет опасная игра. История не может быть плохой, если она правдива.
Мне редко помогает мыслить такая встряска. Каждую ночь я измучена кошмарами, удивительно, что я до сих пор в своем уме. Хотя бывает и похуже, посмотрите на Петю. Вот чего стоит бояться, так это того, что кто-то другой сломит твою волю, заставит делать то, что ты не хочешь. Быть рабом чужих стремлений – самая ужасная вещь на земле.
Я подчинялась только себе. Это были мои решения, мое мнение. Единственное, что я не могла контролировать – ужасные видения, которые мой мозг порождал стоило мне закрыть глаза.
От этих мыслей меня отвлек компьютер, который сигнализировал о необходимости зарядки. Я открыла светящийся экран и залезла в интернет. Мне хотелось, чтобы первый этап игры был особенным.
Я спустилась в катакомбы, подбросив еды своим подопечным. Воздух там стал спертым и зловонным. Они заметно ослабли от заключения: Молчалины и Васильева больше не скандалили, Жуков не предлагал выкуп. Но вот те, кто присоединился позже были вне себя. Власова раздражающе хныкала и снова и снова спрашивала про цель своего похищения. Скорляк не мог управиться со своей агрессией, пытался выбить дверь и покрывал меня отборным матом. Только Узич вел себя тише воды, ниже травы. Он мирно сидел на том же полу, ничего не просил, не кричал, не ругался.
– Лапочки мои, вот первый этап нашего естественного отбора. Вы должны выбрать одного из вас, которого предадите красивому ритуальному убийству. Я оценю вашу работу и, если мне понравится, вы станете на одну ступень ближе к заветной свободе, – я знала, что первым они уничтожат Петю, поэтому добавила в его воду возбудителя. Это не поможет ему стать полноценным мужчиной, но даст шанс разбудить того, кого он боится, но того, кто поможет ему выжить. – В 6 утра двери ваших камер распахнуться. У вас будет время до 12, чтобы сделать то, о чем я говорю и вернуться назад. Если вы откажитесь, то я сама выберу жертву и ей может стать каждый из вас. Удачи!
Я вышла, улыбаясь. Да, я поставила камеры. Да, у меня был электронный замок на двери. Вот так бывает, если ты продуман, если можешь.
Дома было пусто и холодно. Светало. Я заварила кофе, взяла коробку конфет и залезла под одеяло. Порой мне казалось, что я единственное живое существо в этом мире. Совсем одна без поддержки и участия. Никто не разделял со мной бледно розовые облака, окрашенные восходящим солнцем. Никто не брал меня за руку, когда я ждала результатов анализов. Никто не укачивал меня, когда ночные кошмары отбирали крупинки спокойствия.
Еще в детстве я точно знала, что нет на свете души способной понять меня. Это ведь так важно, иметь рядом кого-то, кто слышит то, что ты говоришь, кто способен посмотреть на мир под твоим углом. Я была лишена этого блага тогда, лишена и теперь. За мои 30 долгих лет вокруг меня крутилось так много людей, но никто не знал меня такой, какая я есть. Всегда маска, всегда роль. Я вела себя так, как мне требовалось. Это было весело, но так надоедало. Порой выбранный образ садился так плотно, что я отдирала его вместе с костями. Мне хотелось быть кем-то другим. Кем-то глупым, наивным, легким, чистым. Я жутко завидовала детям, которым не пришлось испытывать то, что испытала я.
Меня никогда не понимали. Эти страшные слова сводили с ума. Я сама не заметила, как слезы бессилия скатились по щекам. Что значит это бессилие? Почему мне
