Супермен III - Уильям Котцвинкл

— Некогда очень мудрый человек, — думаю, что это был вождь гуннов Аттила, — сказал: победить недостаточно, каждый может потерпеть поражение.

Уэбстер обнял Гаса за плечи.

— Знаешь, как я собираюсь это сделать, Гас?

— По-го-да! — голос Веры Уэбстер наполнил воздух. Через мгновение она вышла из-за угла, прямо к Гасу.

— Эта сука похожа на Сталина, — подумал Гас.

— Вот как? — сказал он, обернувшись к Россу Уэбстеру. — Я не знал, что ваша мама здесь.

— Я его сестра! — крикнула Вера Уэбстер, — Его младшая сестра!

Крокодиловые штаны Гаса, казалось, зашевелились, проявив родственный интерес к Вере.

— Спокойнее, — сказал им Гас. — У леди есть зубы и чешуя, но она все-таки не крокодил. Впрочем, неизвестно…

Росс Уэбстер заговорил снова.

— Скажи мне, Гас, ты когда-нибудь слышал о вулкане?

Гас взглянул на Веру:

— Они так вас называют?

Эполеты на милитаристском костюме Веры встали дыбом. Ее выправка, напомнившая Гасу муштровавшего его когда-то сержанта, стала еще более твердой. Она направилась к нему, говоря сквозь зубы:

— Вулкан — это погодный спутник, который наше правительство запустило на орбиту, чтобы контролировать погоду. Но если кто-нибудь даст ему другую программу, он сможет сделать гораздо больше. Он сможет менять погоду.

Вера Уэбстер улыбнулась, ее узенькие глазки-бусинки сияли, выражая ту же мысль, какую Гас увидел в глазах ее брата: богатство ходит по земле, и оно должно быть наше.

— Это тяжелый случай, — подумал Гас. — Большой путь я прошел за пять минут, верно?

— Погода! — повторила Вера. — Мы можем контролировать небо.

— Бури! Наводнения! — руки Росса Уэбстера летали в воздухе, как маленькие гуманитарные молнии.

— Снежные бури! — Вера придвинулась к Гасу. — Сильные жары!

Она была уже совсем близко, и его крокодиловые штаны снова начали двигаться независимо от его воли, поблескивая чешуей.

— Как же вы собираетесь все это делать? — спросил Гас, отступая от Веры.

Росс Уэбстер стал между своей сестрой и Гасом и поднял руку в воздух.

— Как и все в двадцатом веке, Гас. Нажимая кнопки. Гас спустил на ковер свою йо-йо и наблюдал за вертящейся радугой.

— Следующий шаг контролирую я, — подумал он, совсем забыв, что лишь полчаса назад пытался удрать из здания на своем катающемся стуле.

С помощью йо-йо он почистил носки своих ботинок, ибо день, кажется, становился на место. В его голове создавалась уже большая схема, но теперь это была схема гораздо более высокого уровня.

— Продолжай, — сказал он себе, — все идет по порядку.

Он не помнил уже о своих недавних намерениях выпрыгнуть из окна и приземлиться на зеленые насаждения компании. Теперь он видел впереди только большие деньги.

— Мой ум свободен, — сказал себе Гас.

Он расслабился, зная, что у него есть куча точек — точка, отделяющая в десятичной дроби целое от его части, проносилась над сотнями, тысячами, миллионами, сотнями миллионов. Он смотрел, как крутится его йо-йо.

Он уже видел себя живущим в замке на скале над океаном. У входа в замок был лимузин, длинный, как универмаг. Из него выходил сам Гас в светлых крокодиловых брюках и темных очках. На его пальцах сверкали бриллианты, и даже в правую ноздрю был вставлен скромный драгоценный камень.

— Расскажите мне побольше о погоде, — сказал он, глядя на Веру.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Смейтесь! — сказал Джимми Олсон, берясь за свою камеру.

Несмотря на свою сломанную ногу, он стоял в офисе «Дейли Плэнет». Перед ним в парадной одежде находились мистер и миссис Стокис, выигравшие главный приз в Бинго-Джинго. Они и без указаний Олсона скалились, как пара хомяков.

— Я до сих пор не верю в это, — сказал мистер Стокис, — я впервые что-то выиграл.

Миссис Стокис, охваченная необычным возбуждением, положила голову на плечо мужа.

— Ты выиграл мою руку, Мори, — сказала она с глупой сентиментальной улыбкой.

— Да, конечно, — сказал Стокис, — но я впервые выиграл стоящее.

Джимми Олсон ковылял по кабинету, натыкаясь на мебель в поисках подходящего ракурса для съемки победителей в Джинго. Перри Уайт, издатель, курил за своим столом, стараясь не замечать происходящего. Неутомимая мисс Гендерсон потянула его за рукав.

— Пусть вас тоже снимут с ними, мистер Уайт.

— У меня нет времени.

Уайт указал сигарой на стол, на заголовок, который он пытался написать.

— И с сомбреро на голове…

Мисс Гендерсон принесла для супругов огромные головные уборы. Они по-дурацки засмеялись и запели латиноамериканскую мелодию, а Олсон щелкнул камерой.

— Теперь, мистер Уайт, вы должны сфотографироваться с ними, протягивая им билеты на самолет!

— Ну, почему я должен это делать? — заныл Уайт, отбрасывая страницу.

Мисс Гендерсон потянула его за ворот и улыбнулась чете Стокис:

— Мистер Уайт так рад за вас, друзья.

— Да, я очень рад, — сказал Уайт с вымученной улыбкой, а мисс Гендерсон поправляла узел его галстука.

— Смейтесь! — сказал недоумок Джимми Олсон.

— Южная Америка! — воскликнул мистер Стокис. — Просто не верю в свою удачу!

Гас Горман сидел на совещании с Россом и Верой Уэбстерами. Его йо-йо была у него на ладони, выключенная, но еще теплая от вращения. Он слушал Росса Уэбстера.

— Компьютеры переговариваются с другими компьютерами, правда, Гас?

Гас повернулся к Вере, говорившей:

— Я думаю, что ваши хитрые мозги могут придумать, как работать на главном компьютере в Аэроцентре, чтобы достичь Вулкана.

— Очень просто, — сказал Гас. — С помощью телефонной линии терминала.

— О, Бубба! — завизжала Вера. — Подумай о возможностях!

— Как она вас назвала? — поинтересовался Гас.

— Она назвала меня Бубба, — смущенно сказал Росс Уэбстер. — Когда ей было три года, она не могла произнести слово «брат», и у нее выходило «бубба». С тех пор я вынужден носить это имя.

Он взглянул на сестру:

— Вера, если ты не перестанешь называть меня так, я оборву твои эполеты.

— Прости, Росс, — моментально смирилась Вера, хотя это, по-видимому, было не так легко ее тиранической натуре. Однако, боясь гнева брата, она села, положив руки на колени, в мало шедшей ей роли покорной младшей сестры (ведь у людей всегда возникало ощущение, что она естественнее выглядела бы с усами).

Дверь открылась, и вошла Лорели Амброзиа, неся горелого пингвина.

— Посмотри, что я тебе принесла, милый, — сказала она, подходя к Уэбстеру.

При виде Лорели йо-йо Гаса упала на пол; он увидел, как она выходит из его лимузина, когда он станет миллионером. Он возьмет ее в свой замок над океаном и подарит ей собственного пингвина.

Вера Уэбстер поймала взгляд Гаса и цинично подмигнула ему.

— Она тоже не его мама, — сказала она с раздражением.

— Мне это и в голову не приходило, — сказал спокойно Гас, не отрывая глаз от сладострастного профиля Лорели, заставлявшего его йо-йо прыгать вверх и вниз.

Росс Уэбстер показал на Лорели горелым пингвином:

— Гас, это моя Психическая Кормилица.

Лорели шагнула к Гасу:

— Вы очень милы.

— Что она пытается сделать со мной? — подумал Гас и сел за кофейный стол, на котором была разложена большая шахматная доска. Он двинул черного слона, просто чтобы показать ей, кто есть кто. К его удивлению, доска ответила на его ход, фигуры автоматически окружили его и поставили ему мат. Он овладел собой и снова взглянул на нее.

— А что делает Психическая Кормилица?

— Я питаю это, — ласково сказала Лорели.

— Как только у меня будет первая сотня миллионов, я заведу себе такую Психическую Кормилицу, — подумал Гас, — и заставлю ее питать мое эго три… нет, четыре раза за ночь.

— Положи моего пингвина в стол, — сказал Уэбстер.

Лорели взяла обгоревшую птичку и открыла ящик его стола. Пока ее рука была внутри, Вера изловчилась дотянуться до нее своей чудовищной лапой, прищемив ящиком пальцы Лорели. Та вздрогнула, но не издала ни звука, не желая, чтобы Росс узнал, что эта гадина, его сестра, выиграла очко. Однако Уэбстер, заметив какие-то движения лап Веры, обернулся:

— Что там происходит?

Лорели трясла пострадавшим пальцем в воздухе.

Вера улыбнулась:

— Она сушит свои ногти.

Росс Уэбстер, перекормленное эго которого снижало его догадливость, улыбнулся Лорели:

— Всегда хочешь быть красивее для меня, правда?

Лорели жалобно улыбалась, а Вера триумфально злорадствовала. Гас Горман дал себе слово никогда не класть свою йо-йо или какую-нибудь часть своего тела в открытый ящик, если поблизости есть Вера Уэбстер. Потом он повернулся к Россу Уэбстеру, спрашивавшему: