Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии - Брэдли Фиске

Это происходит благодаря принципу сосредоточения, который лучше всего можно объяснить с помощью следующих таблиц. Вождь племени дикарей не понял бы их, но вся его жизнь, связанная со сражениями, заставила бы его поступить в соответствии с принципом, который они иллюстрируют. Аналогично кулачный боец не понимает физиологические принципы, в соответствии с которыми его рука наносит удар, как только он видит, что его противник открыл какое-то незащищенное место – на самом деле, даже еще до того, как он успевает мысленно сформулировать ситуацию. Он бьет автоматически.

Есть такая давняя история. Однажды на одного человека напали трое, и, поняв, что не может одолеть их, он бежал. Преследователи не держались вместе, и один из них опередил других. Заметив это, убегавший человек позволил тому приблизиться, а затем внезапно обернулся и поразил его, так как был сильнее. Затем он снова бросился бежать и позволил второму преследователю догнать себя. Его он тоже победил. После этого он повернулся к третьему преследователю и ошеломил его нападением. Было это в действительности или не было – еще вопрос, но нельзя ставить под сомнение то, что такой случай возможен. Правдива ли эта история или нет, но она иллюстрирует один из основных принципов стратегии, который обычно называют принципом сосредоточения, хотя мне кажется, что его следует называть принципом изоляции. Мне кажется, что главной причиной поражения этих трех людей была даже не столько сосредоточенность победителя на одном человеке, а потом на другом, сколько то, что он изолировал каждого из троих мужчин так, чтобы другие не могли помочь. Если бы трое нападавших действовали не по отдельности, а вместе, их противник не смог бы получить преимущество сосредоточиться на одном человеке, потому что двое других тоже сосредоточились бы на нем.

Вот что является главной причиной того, почему лучше делать так, как поступил победитель в этой старой истории: если один человек сильнее другого, он может причинить другому больше ущерба за фиксированный отрезок времени, чем его противник может причинить ему. Так что в конце этого отрезка времени их изначальное неравенство усилится. Представьте, например, что один человек может нанести удар с силой, которую мы оценим как 1000 единиц, а его противник может нанести удар с силой, скажем, 500 единиц. В этом случае их относительные силы будут составлять 1000 к 500. Человек, который может нанести удар с силой 1000 единиц, может, очевидно, причинить своему противнику ущерб больший, чем тот может причинить ему, в пропорции 1000 к 500. Для простоты предположим, что каждый из них может за фиксированный отрезок времени причинить ущерб, равный одной десятой своей силы, то есть один человек может причинить ущерб, обозначаемый как 100 единиц, а другой – 50. В конце некоего фиксированного отрезка времени силы первого человека сократятся с 1000 до 950 единиц, а второго – с 500 до 400 единиц. Поэтому в конце этого отрезка времени соотношение сил будет не 2 к 1, а 950 к 400, то есть почти 2,5 к 1.

В следующей таблице результаты противоборства двух вооруженных групп людей указаны в разных колонках. В первой колонке силы предположительно равны и представлены каждая величиной 1000 единиц, во второй колонке они составляют 1000 к 900, в третьей – 1000 к 800 и т. д. В каждом случае предполагается, что одна группа людей может нанести ущерб, равный одной десятой от своей общей величины; 1000 человек, например, могут за фиксированный промежуток времени причинить ущерб, равный 100 единицам, тогда как 900 человек за то же время – только 90. Очевидно, что в конце первого отрезка времени в первой вооруженной группе людей останутся 910 бойцов, а во второй – только 800 (колонка 2).

Отмечено, что в колонке 1 величины двух противоборствующих групп людей продолжают оставаться равными; в колонке 2 они сокращаются неодинаково, так что в конце 12-го отрезка времени соотношение становится не 10 к 9, а приблизительно 4 к 1; в колонке 3 более крупная группа людей будет насчитывать 569 человек, а меньшая сократится до нуля. Другие колонки показывают, что чем больше диспропорция сил изначально, тем быстрее она нарастает. Колонка 10 показывает, что, если изначальная диспропорция составляет 1000 к 100, меньшая группа людей сокращается до нуля в конце первого фиксированного периода, тогда как большая – теряет только один процент своего численного состава.

Таблица 1 показывает просто условия сражения между двумя вооруженными группами людей А и Б. Ее дополняет таблица 2, которая показывает, что случилось бы, если бы большой отряд вступил в боевые действия с двумя меньшими отрядами подряд. В колонке 1 группа вооруженных людей, которая изначально составляла 1000 единиц, должна была сражаться с 200 бойцами и поэтому уменьшится до 970 человек, а затем вступить в бой с отрядом из 800 человек (см. табл. 1, колонку 9). В колонке 2 большой отряд должен был сначала сразиться с 800 бойцами и сократиться до 569 человек (см. табл. 1, колонку 3), а затем сражаться с отрядом из 200 человек. Колонки 1 и 2 указывают, что нет никакой разницы в том, вступает ли отряд А в бой сначала с более сильным или более слабым соперником; практически нет разницы, сражается ли он с 200 бойцами, а затем 800 или сначала 800, а потом 200.

Таблица 1

Колонка 3 показывает, что в отряде численностью 841 человек (часть, оставшаяся после того, как отряд из 1000 бойцов уничтожил отряд из 500 человек – см. табл. 1) остались 653 человека после уничтожения второго отряда из 500 человек. С учетом колонок 1 и 2 это указывает на то, что легче победить два отдельных равных по силе отряда, чем два отдельных не равных по силе отряда той же совокупной численности. Она показывает, что самый неудачный способ разделения вооруженной группы людей – это на две равные части.

Вождь племени дикарей не понял бы все эти арифметические сложности, но, если бы вы были вождем племени дикарей, достойным занимать этот пост, вы бы выучили этот урок, которому дикарей учит их инстинкт. То есть вы бы знали, что ваш отряд будет сильней всего, когда он собран в одну группу, в которой подразделения могут оказывать друг другу помощь; а если бы его нужно было разделить надвое, то самым неудачным решением было бы деление отряда на две равные части. Вы также знали бы, что чем больше частей, на которые вы делите ваш отряд, тем слабее он будет.

То есть он будет слабее для ведения боя с сосредоточенными в одном месте силами противника, которые могут напасть на части вашего отряда по отдельности. Это может привести к мысли о том, что вооруженный отряд не следует делить на части. Такая мысль, однако, была бы совершенно ошибочной, так как существуют другие элементы слабости вооруженных сил помимо тех, которые вытекают из деления их на части. Одним из таких элементов являются фланги вооруженного отряда. Если отряд должен идти строем шеренга за шеренгой, то это будет самым удачным построением для отражения вражеской лобовой атаки. Если бы вождь знал, что ему придется сражаться только по фронту, он бы построил всех своих воинов шеренгами. Но если в обычных условиях военачальник поведет весь свой отряд, выстроенный шеренгами, его враг, можно не сомневаться, направит сравнительно небольшую часть своих сил, чтобы нанести удар по одному или обоим флангам отряда. Когда весь отряд выстроен в шеренгу (шеренги), у него нет ни авангарда, ни разведчиков, ни флангового охранения, ни арьергарда, и он практически беспомощен в случае любого нападения, за исключением лобовой атаки. По этой причине, равно как и другим, реальную боевую численность отряда следует уменьшить ввиду необходимости выслать отряды для получения информации, касающейся врага, и охраны от любых неожиданностей.

Таблица 2

Продолжение табл. 2

Продолжение табл. 2

Кроме того, если только это не случай с очень небольшими отрядами в плодородном краю, армия не может жить за счет окружающей местности и должна выделять значительное количество людей, чтобы нести съестные и боевые припасы и охранять каналы снабжения. Более того, долг командующего каждой армии во время войны – использовать ее в бою как можно более экономно, а это означает – избегать лобовых атак на основные силы, за исключением случая, когда командующий уверен в благоприятном исходе, и посвятить много усилий тому, чтобы обеспечить себе преимущество ценой малых людских потерь, или путем нанесения ударов по коммуникациям противника, или создания угрозы для них, или осуществления фланговых и ложных атак.

По этим и другим причинам невозможно и неразумно постоянно держать все силы сосредоточенными в одном месте, вследствие чего отдельные части большой армии становятся похожими на фигуры на шахматной доске или различных игроков в бейсбол, а боевые действия между армиями приобретают некоторые черты игры. Они предполагают на самом деле, что война – это самая большая игра в мире, самая древняя и важная. Однако будет серьезной ошибкой считать войну игрой, хотя многие люди говорили и писали о ней именно так. Делать это означает не замечать самую важную черту войны – тот факт, что война – это ведение боевых действий, причем иногда насмерть, и всегда сражение – это смерть для отдельных людей. Другая причина, по которой война – это не игра, состоит в том, что настоящая игра разыгрывается ради самой игры и с единственной целью ее выиграть. А войну не ведут ради самой войны или даже ради победы в ней. Ее ведут для достижения какой-то цели. Иногда цель хороша, иногда плоха. Цель обычно политическая, если использовать это слово в широком смысле, то есть цель имеет отношение к какому-то результату, которого племена или народы, ведущие войну, хотят достичь или которому хотят помешать.