Царское прошлое чеченцев. Наука и культура - Зарема Ибрагимова

Вопрос о создании Ставропольской губернской ученой архивной комиссии назрел задолго до ее учреждения. Еще в 1886 г. известный исследователь Северного Кавказа, секретарь Ставропольского губернского статистического комитета И.В. Бентковский подавал ходатайство об организации в г. Ставрополе архивной комиссии, которое не было удовлетворено. Между тем все основания для создания архивной комиссии в Ставропольской губернии были. Это, прежде всего, наличие значительных комплексов документальных материалов, сохранность которых не обеспечивалась должным уровнем. «При русской преступной халатности нам через несколько десятков лет придется писать историю России по иностранным источникам…», – с горечью констатировал современник, оценивая ситуацию в архивной отрасли Северного Кавказа. В старых бумагах видели «ненужный хлам», который выбрасывали, сжигали, использовали для переплетов книг, оклейки стен, в качестве оберточной бумаги (фиксировались случаи, когда на рынке г. Ставрополя в документы XVIII в. заворачивали продукты). Иногда документы покупались вместе с яблоками, на рынке, в качестве упаковки, приобретали и указы Петра I и Екатерины II, изданные при их жизни145. Вопрос сохранения и разбора ценных исторических документов не мог не беспокоить Кавказскую администрацию. Разрешить сложившуюся ситуацию пытались путем создания специальных «комиссий для разбора древних актов», задачей которых было избавление от «лишних» бумаг и документов путем списания их к уничтожению. Одна из таких комиссий, назначенных по распоряжению Генерального штаба, работала в 1881–1889 г. по разбору документов Ставропольского губернского архива. В результате ее деятельности по выявлению документов, «заключающих в себе исторические материалы», из 187 тыс. 862 дел на постоянное хранение было оставлено лишь 6 тыс. 190 дел, остальные были уничтожены. Так погиб почти полностью один из богатейших архивов Северного Кавказа.

С конца 60-х гг. XIX в. право уничтожения архивных документов всецело было передано представителям местной власти, более заинтересованных в «разгрузке» своих архивов от ненужных бумаг». Все это значительно ускорило процесс уничтожения архивных материалов и привело к безвозвратной потере ценных исторических источников. Необходимость преобразований была очевидна. Перестройка государственного аппарата в ходе преобразований 60-70-х гг. XIX в. привела к изменению сети ведомственных исторических архивов и остро поставила вопрос о сохранении документального наследия. Массовое уничтожение документальных материалов, перегруженность архивов и огромное количество архивных бумаг дореформенных учреждений, выброшенных, по сути, на улицу, – вот печальная картина состояния архивной отрасли страны того времени. По архивным правилам уничтожению по истечении 10 лет хранения подлежали следующие категории дел: дела о передвижении и расквартировании войск; о высылке лиц; послужные списки чиновников, за исключением «… служивших собственно по правлению». Ежегодно архивы инспектировались полным присутствием правления. По результатам проверки издавалось постановление о том, «в каком положении архив найден, что и какими мерами должно быть исправлено и улучшено». В 1880 г. при штабе военного округа в Тифлисе был образован военно-исторический отдел, в задачи которого входил разбор архивов Владикавказа, Кизляра, Моздока, Нальчика, Грозного, ряда казачьих станиц и сохранение письменных источников. Военно-исторический отдел под руководством генерала И.С. Чернявского издал несколько томов документов и материалов по истории Кавказской войны146.

Частные, казенные и общественые библиотеки

В первой половине XIX века военными на Северном Кавказе создаются первые очаги книжности, что нашло выражение в организации различного вида библиотек: частных, казенных, общественных. Содержание фондов в таких учреждениях, призванных способствовать профессиональному и нравственному развитию военных, составляли книги военного и специального характера (75 %), а также художественные и иные произведения (25 %). На открытие библиотек – центров просвещения военной интеллигенции, возникавших повсюду, где квартировали полки Отдельного Кавказского корпуса, – расходовались немалые казенные, а также частные средства офицеров и чиновников. Доступ в библиотеки был открыт для разных слоев населения, в том числе и для горцев. Появление библиотек создавало основу для последующего развития образования и просвещения в регионе.

Одной из разновидностей библиотек, появление которых в конце 40-х годов XIX века было связано с присутствием русской армии на Кавказе, стали собрания медицинских книг при военных госпиталях и лазаретах. В июне 1847 года главнокомандующему Отдельным Кавказским корпусом сообщалось, что император Николай I одобрил предложение медицинского департамента об «учреждении при штабах войск и в военных госпиталях библиотек медицинских книг». Согласно правилам, «собрания медицинских книг» учреждались при военных госпиталях 16 классов, в том числе при штабах войск Кавказской линии. Для первоначального составления библиотек и пополнения их фондов с каждого медицинского работника при военных частях ежегодно вычитался один процент получаемого содержания. Книги, «относящиеся до медицины или до вспомогательной оной науки», в состав библиотеки должны были поступать при покупке или в дар. Выбор покупаемых книг зависел от усмотрения медицинского департамента. А собрания военно-медицинских библиотек объявлялись казенной собственностью. Военно-медицинские библиотеки располагались в зданиях госпиталей или лазаретов и находились под надзором и под ответственностью их главных врачей, а также корпусных и дивизионных докторов. При этом пользоваться книгами библиотек имели право все врачи госпиталей и частей войск147.

Статистические комитеты принимают участие в комплектовании общественных библиотек, иногда пожертвованиями, иногда высылкой книг наложенным платежом. Небольшая часть тиража рассылалась по запросам книжных магазинов и книготорговых фирм. Для большего распространения изданий Терским областным статистическим комитетом в 1893 году было принято решение организовать их комиссионную продажу на книжных складах обеих столиц и всех университетских городах России, что должно было увеличить доходы Терского областного статистического комитета148. В «Положении» о губернских (областных) статистических комитетах 1860 года непосредственно указывалось на необходимость организации при комитетах библиотек. Они образовывались одновременно со статистическими комитетами и сразу становились их обязательными структурными подразделениями. В Терской области проблемы комплектования библиотек были едва ли не самыми сложными. Терский комитет начал свою активную издательскую деятельность только в 90-е годы XIX века. Учитывая, что финансирование было мизерным, оставалась надежда только на обмен книгами. Однако желаемого эффекта обмен и дарение не приносили. Анализ поступлений показывает, что из 59 полученных по обмену книг только 5 были о Северном Кавказе – в 1891 году, в 1892 году опять 5 книг из 131 полученной по обмену. Удельный вес литературы, посвящённой Северному Кавказу, в библиотеке Терского статистического комитета, к её основному фонду составлял 1 к 7. С 1882 по 1900 год библиотека комитета по количеству томов выросла больше чем в 10 раз149. Практически закрытой для массового читателя оставалась библиотека Терского областного статистического комитета, в которой был собран богатый краеведческий материал.

Роль имамата Шамиля в деле просвещения горцев

В годы Кавказской войны Шамиль уделял особое внимание просвещению. В его доме была специальная комната, где хранилась уникальная библиотека. Шамиль помогал иноверцам, проживавшим в Дарго-Ведено, столице имамата, приобретать нужные книги, учебники для школ. В библиотеке можно было просмотреть газеты «Русский инвалид», «Кавказ» и даже журналы, которые Шамиль читал с переводчиком. Необходимые для открывшейся школы и библиотеки книги, бумагу, чернила, карандаши привозили из-за военной линии купцы. Шамиль выделял из казны деньги евреям-купцам, которые привозили в столицу все необходимые промышленные товары, вплоть до металла, свинца, оружия и книг (которые нередко по своему воздействию были сильнее пороха…)150.

Интересно, что после своего пленения имам Шамиль две недели (с 26 сентября по 7 октября 1859 г.) провел в Санкт-Петербурге, где посетил императорскую Публичную библиотеку, был принят ее директором, бароном М.А. Корфом. В отделении иноязычных книг ему были показаны 22 сочинения о нем на 10 иностранных языках, в Рукописном отделении он с интересом рассматривал восточные рукописи, в книге посещения читателей оставил свой автограф. На вопрос, что ему больше всего понравилось в библиотеке, отвечал: «Более всего меня поразила возможность собрать в одном месте столько источников знания, а более всего я благодарен за необыкновенное радушие и ласку, с которыми был принят». Как в будущем отметил А. Руновский, пристав при пленении, Шамиль все свободное время и в Петербурге, и в Калуге проводил за чтением рукописей. Примечательно, что он всюду, во всех перипетиях войны возил с собою библиотеку, в которой было много рукописных книг. Шамиль, духовный глава горцев, прошедший в свое время все ступени мусульманского образования (арабский язык, риторика, логика, философия), был эрудирован в области коранических наук, исламских традиций и мусульманской философии151.