Клан - Александр Прозоров

Испанец открыл глаза, совмещая энергетические образы с реальным строением. Получалось, что сосущее ощущение проистекало из некоей точки за третьим слева окном, на четвертом этаже. Несколько секунд «дачник» сидел, глядя на следственный отдел, потом поднялся, развернулся к жилому дому. Покачал головой и, подхватив рюкзак, прошагал под арку, во дворе повернул налево и вошел в ближайшую парадную.

– Коммуналки, – негромко отметил он, глядя на двери, окруженные гроздями звонков.

На самом верхнем, пятом, этаже он посмотрел налево, направо, выбрал дверь с ригельным, судя по скважине, замком, приложил к ней руку, замер. На лбу выступили капельки пота, дыхание участилось – наконец из квартиры послышалось легкое звяканье, и дверь поддалась. Испанец вошел в темный коридор, задумчиво оценивая двери выходящих на улицу комнат, присел перед одной, прижал губы к щели между косяком и дверью. Тихонько выдохнул воздух, потом с силой втянул. Повторил эту процедуру еще раз, еще, а когда в голове закружилось и щеки начали гореть, достал из кармана складной нож, просунул его в щель и отодвинул язычок захлопывающегося замка, явно не желая тратить лишних сил на то, с чем можно справиться без всякой магии. Войдя в комнату, псевдодачник аккуратно притворил за собой дверь и только после этого с наслаждением потянулся, сладко зевнув.

Вдоль правой стены комнаты, у большого красного ковра, лежали, прижавшись друг к другу, женщина лет тридцати и гладко выбритый парень лет восемнадцати. Испанец громко хмыкнул, удивляясь странному союзу, принесшему, однако, вполне осязаемые плоды – мальчишка лет пяти разметался в кроватке за изголовьем.

Разумеется, все трое спали – вытянуть из человека энергию настолько, чтобы тот умер, почти невозможно. Тем более – с расстояния в несколько метров. Ничего со смертными не случится. Ну, посетуют на то, что совершенно не выспались, хотя спали как убитые и безо всяких снов. Ну, пожалуются пару дней на слабость и сонливость, и все. Можно сосать энергию снова. Это не говоря уже о том, что, по негласному уговору, «задаивать» простых обывателей насмерть маги себе никогда не позволяли. Если люди начнут догадываться, что их используют как стадо дойных коров, они вполне способны устроить облаву на незваных «пастухов». А так – выдумали себе синдром хронической усталости и радуются.

Испанец подошел к окну, снял с подоконника на пол цветы, открыл внутреннюю створку, затем внешнюю. Шума он не боялся: после потери заметного количества энергии смертные несколько часов спят так, что их пушкой не разбудишь. Подтянув к себе стул, маг перевернул палочку, достал из кармана толстый резиновый жгут, зацепил петлей за рукоять, прижал ее ногой, затем двумя руками взялся за широкий ремень, привязанный к жгуту, и, выпрямляясь, натянул его, зацепив краем за резиновую насадку палки. Потом нащупал в кармане рюкзака угловатый камень, подобранный в куче строительного щебня, вложил в выемку ремня. Сел на стул, навел свое странное оружие на третье слева окно дома напротив, замер, прицеливаясь, большим пальцем начал сталкивать ремень вверх. Поначалу казалось, что у него ничего не получается, но внезапно послышался щелчок – толстая дубленая кожа соскочила с резины, жгут резко сжался, выбрасывая камень в цель. Почти в тот же миг послышался короткий «дзвяк!». От быстрого сильного удара стекло не разбилось, в нем лишь образовалась небольшая пробоина. Тем не менее ночного гостя это устроило вполне. Он скинул с палки и спрятал резинку, развязал рюкзак, прикрыл глаза, сосредотачиваясь, поднес к губам ладони, раскрыл их перед собой как два лепестка…

– Sont violents je descendrai les mots, – торопливо зашептал он на хорошем французском, – l’article pour la partie, la trouverez, ici la prenez, dans une large rue, dans les portes.

Испанец резко развел кисти, уставив указательные пальцы вперед, потом опустил правую руку, быстро открыл вентиль баллона, сжал пальцы, словно хватая невидимую газовую струю, толкнул ее вперед, к окну:

– Treize, Treize tourbillons, allez а cause des montagnes, levez а la montagne!

Он повел носом, кивнул, откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. Баллон потихоньку шипел, постепенно покрываясь изморозью. На улице потихоньку начало розоветь небо, забренчал вдалеке ранний утренний трамвай.

Наконец Испанец удовлетворился своей работой, завернул вентиль, затянул узел рюкзака, после чего достал коробок спичек, с интересом тряхнул возле уха, открыл.

Скользнув по серной полоске, спичка вспыхнула с первой попытки. Ночной колдун, склонив голову набок, немного полюбовался расползающимся по тонкой деревяшке пламенем, а потом коротко разрешил:

– Беги…

На долю мгновения открытая створка и пробоина в стекле через улицу соединились тонкой голубой нитью, как тут же грохнул пугающий в ночной тишине взрыв – третье слева окно в ослепительной вспышке вылетело наружу. Пламя слегка осело, потемнело и заплясало красными огоньками. Испанец опасливо покосился через плечо – смертные безмятежно спали.

Гость аккуратно закрыл створки – впрочем, поднимать на подоконник цветы поленился, – закинул рюкзак за спину, взял палку, прихватил мимоходом яблоко со стола. На секунду остановился у двери, прислушиваясь к происходящему снаружи. В коридоре царила тишина. Кто проснулся от взрыва – прилип к окнам, кто ничего не услышал – дрых себе спокойно до звонка будильника.

Испанец, бесшумно ступая, скользнул из комнаты, мягко прокрался к входной двери и просочился на лестницу.

Санкт-Петербург, Заставская улица.

14 сентября 1995 года. 11:55

Алексей поднялся на четвертый этаж, вышел в коридор и остановился, глядя под ноги. По каменному полу неторопливо бежали струйки воды, по которым, как маленькие, но очень гордые кораблики, плыли хлопья пены. Дикулин, переступая ручейки, подошел к выделяющейся черным прямоугольником двери, заглянул внутрь:

– Добрый день, Сергей Леонидович.

– Издеваешься, массажист? – вздохнул следователь, который тоскливо замер посреди кабинета, больше напоминающего погашенный для ремонта котел угольной ТЭЦ. От столов, сколоченных из прочного огнеупорного ДСП, остались только скрюченные остовы, от деревянных стульев – вообще ничего. По странной прихоти огня на полу сохранилось несколько пятен зеленого линолеума. Еще выжили сейфы, обильно присыпанные пеплом расследованных и не очень уголовных дел, украшенные обугленными деревяшками и осколками стеклянного графина вкупе со стаканами.

– Солидно вы тут вчера покуролесили, – сочувственно кивнул Дикулин. – Отмечали чего-нибудь?

Нефедов повернул к нему лицо, и у Алексея сразу пропало желание шутить. Он прокашлялся, спросил: