Любимая, прости... - Инга Берристер

К облегчению Дженетт, голос Десмонда звучал значительно спокойнее, чем вначале.

Услышав, что их отношения зашли настолько далеко, что она знакома с матерью этого книжного червя, более того, та сидит с его дочерью, Висенте насторожился еще больше. Неужели все настолько серьезно? Не означает ли это, что Дженетт, одна из последних оставшихся в мире пуританок, спит с этим парнем? Подобная возможность показалась ему отвратительной, просто отвратительной. Как только могла она так низко упасть? Нет, разумеется, Висенте не оспаривал ее права на личную жизнь. Однако интересы Карен должны быть превыше всего и появление в ее жизни отчима вряд ли можно приветствовать.

—А разве Элизабет ничего тебе не объяснила? — спросила тем временем Дженетт Десмонда.

—Элизабет здесь нет. Свет везде горит, но в доме, похоже, никого.

Это было весьма странно. Чтобы выйти из дома, Элизабет должна была разбудить Карен, а значит, потом ее ни за что не уложишь.

Недовольно нахмурившись, она повела взглядом по гостиной. И тут неожиданно для нее вошел Висенте, решивший, что не может позволить, чтобы его застали за подслушиванием.

— Прости, но я не могу долго разговаривать, — поспешно сказала Дженетт в трубку.

Ощущая на себе пристальный и неодобрительный взгляд Висенте, она изобразила улыбку и как можно непринужденнее сообщила Десмонду, что встретится с ним по возвращении.

— Я загляну к тебе в кабинет в пятницу… Еда на двоих обойдется ненамного дороже, чем на одного.

Он явно намекал на свое намерение разделить с Дженетт приносимый ею из дома ланч. Это чуть было не заставило молодую женщину рассмеяться, однако она тут же устыдилась своего порыва. Десмонд, хоть и был скуповат, но пользовался всеобщим уважением как специалист и показал себя надежным другом.

Стараясь не смотреть в сторону Висенте, она положила трубку и спросила:

— Мне уже можно уйти?

— Нет!

— Что ты хочешь этим сказать? — удивилась Дженетт.

— Дом окружен папарацци. Хилари удалось ускользнуть, но во второй раз эта уловка может не сработать, — сухо пояснил Висенте. — Ты должна остаться на ночь и потихоньку уйти утром.

Отрицательно покачав головой, молодая женщина направилась к двери.

— Об этом не может быть и речи.

— Снаружи тебя поджидает пресса, — повторил он. — Твое прибытие только разожгло их аппетит. Теперь они будут еще агрессивнее, чем в первый раз.

Напуганная этим предупреждением Дженетт побледнела и остановилась.

— Но, пойми, я просто не могу остаться!

— Почему? Это самый простой выход. Папарацци не будут ждать всю ночь, и твой незаметный уход рано утром решит все проблемы.

Худощавое волевое лицо Висенте казалось совершенно невозмутимым, как будто предлагать гостеприимство нежеланной и должной в скором будущем стать бывшей жене было для него самым обычным делом.

Встретившись с ним взглядом, Дженетт, покраснев, быстро отвела свой. Ей не слишком хотелось оставаться с ним под одной крышей, однако папарацци приводили ее в панический ужас, а предложение Висенте казалось не лишенным здравого смысла. Если успеть к раннему утреннему поезду, она будет дома прежде, чем проснется Карен, и сможет принести сестре завтрак в постель в благодарность за ее помощь, хотя и неохотно оказанную.

— Дженетт… — поторопил ее с ответом Висенте.

— Хорошо, я останусь… Спасибо за предложение… — несколько неуверенно согласилась Дженетт.

— Ты, наверное, голодна.

— Нет, совсем нет, — ответила она, и это была правда: от всего происходящего у нее начисто пропал аппетит. — День выдался очень трудный, можно я сразу пойду наверх?

Висенте бросил на нее странный взгляд.

— Ты меня удивляешь, дорогая. Мне казалось, что ты воспримешь время нашего вынужденного совместного пребывания здесь как еще одну возможность для реабилитации нашего брака.

Лицо Дженетт покрылось смертельной бледностью. Он насмехался над ней, насмехался самым жестоким образом! Убийственная язвительность всегда была одной из самых неприятных сторон его характера. Ее охватил праведный гнев.

— Может быть, мне не мешало бы сначала как следует подумать, стоит ли игра свеч.

— В смысле денег… несомненно, — незамедлительно ответил Висенте. — Что же касается всего остального, можно поторговаться.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, и не желаю этого понимать. — Дженетт чувствовала себя настолько уставшей, что хотела поскорее остаться одна. — Позволь мне пройти в свою комнату.

— Я тебя провожу.

На какой-то момент она позволила взгляду остановиться на муже, понимая, что, возможно, больше не увидит его до своего ухода. Интересно, в чем заключается секрет его неотразимости? В красивой наружности, стройности мускулистого тела, необъяснимой сексуальной притягательности? Или в харизматичности холодного, аналитического разума, внутренней силе, всегда берущей над ней верх? Как бы то ни было, одно она узнала точно: даже при наличии такой гарантии, как обручальное кольцо, любовь может приносить неимоверные мучения.

Очутившись на верхней площадке великолепной лестницы, Дженетт на мгновение остановилась.

— Несмотря на весь свой ум, ты оказался не слишком хорошим мужем, — заявила она.

Он поднял на нее недоуменный взгляд.

— Что ты хочешь этим: сказать?

— Брак был единственной вещью, которой ты еще не попробовал, и я оказалась в новинку. — Дженетт старалась не смотреть на Висенте, боясь подпасть под обаяние его личности, — Как-то на аукционе ты за миллион фунтов приобрел античную статую купающейся Дианы и, продержав ее в своей гостиной всего неделю, передал в музей. Насколько я знаю, больше ты никогда ее не видел. Главным для тебя был сам факт приобретения: ты обошел конкурентов.

Открыв дверь в спальню, Висенте включил: свет и отступил в сторону, давая ей пройти.

— Ты говоришь чепуху.

— Нет, просто я была для тебя чем-то вроде той статуи. Заполучив меня, ты потерял ко мне всякий интерес, — возразила она.

— Твои выдумки не стоят даже ответа. Если тебе что-нибудь понадобится, позвони по телефону. — И Висенте направился к двери. — Спокойной ночи.

Спокойной ночи? Он что, шутит? Дженетт вся дрожала, ее душил истерический смех.

Какая жестокая ирония судьбы! Она, скучная и невзрачная, проводит ночь в его доме, а умопомрачительная Хилари тоскует в одиночестве. Но она, бедная и несчастная Дженетт, погналась за призраком угасшей два года назад любви — и потерпела поражение. А ее муж, с самого начала полагавший, что их брак был ошибкой, утешит красавицу следующей же ночью!

4

Не желая поддаваться столь упадническим настроениям, Дженетт решила позвонить Элизабет. Телефон дома не отвечал, и, обеспокоившись, она стала набирать подряд номера всех знакомых сестры. Прошло немало времени, прежде чем ей повезло.