Спрятаться негде - Рен Хоторн

меня уже голова кругом идет! — Я вскидываю руки вверх и прислоняюсь к холодным металлическим перилам.

Одна сторона рта Джексона растягивается в мальчишеской ухмылке. "Правда?"

— Да, да. Я не знаю о тебе абсолютно ничего, кроме твоей склонности превращать школьные игры в нечто глубоко волнующее. В одну секунду ты заставляешь меня испытывать большее удовольствие, чем я могла себе представить, а в следующую — заставляешь сомневаться во всех своих чертовых качествах. — Я скрещиваю руки и испускаю глубокий вздох. — Несколько часов назад я была Блэр, девушкой, которая никогда не рисковала и отдавала свое тело только одному человеку. Человеку, с которым встречалась много лет. А теперь я бегу по грязному карнавалу, преследуемая мужчиной, который хочет наказать меня, и мне это нравится. Ты читаешь меня, как книгу, и вместо того, чтобы использовать это… не знаю… чтобы быть милым со мной, ты ломаешь меня.

Мои мысли бегут, когда я начинаю всерьез задумываться о том, что произошло сегодня вечером и что сделала. У меня пересыхает во рту, в груди становится тесно, а окружающий мир словно иссякает.

— Итак, давай познакомимся поближе, — мягким голосом говорит Джексон, делая шаг ко мне. — Ты ответишь на мои вопросы, а я отвечу на твои.

Я смотрю на него сквозь ресницы, его близость приносит странное чувство комфорта, которое трудно объяснить.

— Игра внутри игры, — смеется Джексон, впервые, кажется, я слышу от него настоящий смех. — Как в "Пиле".

— А?

Его бровь взлетает вверх.

— Знаешь, Пила. Игра внутри игры?

Я медленно качаю головой, не понимая, о чем, черт возьми, он говорит.

— Ты, наверное, издеваешься надо мной. Головоломка? Марионетка на трехколесном велосипеде?

— Это твой друг или что-то в этом роде?

Джексон выглядит потрясенным тем, что я не понимаю, о чем он говорит.

— О, Блэр. Столько всего я бы тебе преподал, если бы у меня было время. — Он проводит рукой по моей щеке. — Забудь об этом. Вернемся к вопросам. Мы договорились?

Я киваю, и он пристраивается рядом со мной.

— Самое страшное, что со мной случилось, — это потеря сестры-близнеца, — говорю я едва слышным шепотом. — Она умерла, когда мне было двенадцать, и я не думаю, что когда-нибудь найдется что-то, что может ранить сильнее, чем эта боль.

— Что случилось?

В моей голове проносятся воспоминания, искаженные и туманные, как старое домашнее видео. — Она была больна. У нее было что-то не в порядке с сердцем. Ее внесли в список на пересадку, но звонка так и не последовало. А однажды ее просто не стало. Она была моей лучшей подругой. Моей второй половинкой.

Это чувство поднимается к горлу. То самое, когда жжет и больно глотать. Так всегда бывает, когда я пытаюсь не плакать.

— Я убил своего лучшего друга, — бесстрастно говорит Джексон, в его голосе нет ни капли эмоций.

Мне хочется убедить себя в том, что всё это неправда. Что все, что я только что услышала, не может быть тем, что он имел в виду.

— Я не хотел, но сделал это.

Я не могу говорить, слова застряли внутри меня.

— Даже не помню, о чем мы спорили. Вот что делает это таким поганым. Все остальные детали отпечатались в моей памяти. Все, кроме этого. — Он сжимает пальцы в кулак, ерзает, ему явно неприятно говорить об этом со мной. — Он толкнул меня, и я ударил его. Он упал, но потом набросился на меня еще сильнее. Я никогда не умел контролировать свой гнев, всегда быстро решал свои проблемы с помощью кулаков. Мы были на вечеринке, и все вокруг сначала смеялись над этим. Это был не первый раз, когда мы нагрубили друг другу из-за какой-то глупости.

Я смотрю в темноту перед нами, не в силах смотреть на него.

Джексон не был похож ни на одного мужчину, которого я когда-либо встречала, но в глубине души действительно никогда не думала, что моей жизни угрожает реальная опасность.

Но сейчас?

— Когда после нескольких ударов мы не отпускали друг друга, можно было почувствовать энергетический взрыв. Люди вокруг перестали смеяться и начали кричать. Стали говорить, чтобы мы остановились. Но мы не остановились. Он нанес удар справа, и я чуть не упал, но как-то сумел удержаться на ногах. Я снова размахнулся, и мой кулак ударил его в висок. Он упал назад, как домино, и его голова врезалась в основание камина.

Желчь поднимается у меня в горле, когда я слушаю его рассказ.

— Помню крики, кровь и выражение лица каждого из этих чертовых людей. Они больше не смотрели на меня, как на Джексона. Нет, они смотрели на меня и видели монстра. Черт, похоже, это и вправду делает меня монстром. Я отсидел три года за непредумышленное убийство. Наверное, должно было быть больше, но я пошел на сделку. Выйдя на свободу, уехал из города и больше не возвращался. Он вздыхает. — Это то, что есть.

Я стою, не в силах встретить его взгляд, хотя чувствую, что он смотрит на меня. Он ждет, что я скажу что-нибудь, что выдаст то, что творится у меня в голове после его признания.

Уже не раз Джексон пугал меня сегодня вечером, но в глубине своей психики я никогда не верила, что мне угрожает опасность.

До этого момента.

Этот человек забрал жизнь. Жизнь того, кого он любил.

А я?

Я просто девушка, которую он едва знает.

— Теперь ты боишься меня, принцесса? — спросил он низким голосом.

— Я уже боялась тебя, — отвечаю я, складывая руки перед собой.

Он перемещается так, что оказывается прямо передо мной, закрывая мне обзор. Я опускаю глаза, не в силах встретиться с его обсидиановым взглядом.

— Именно это и делает нашу маленькую игру такой забавной. — Его голос ровный, неестественно ровный, учитывая наш разговор. — Если бы ты не боялась, это не было бы так приятно, как сейчас.

— Почему ты хочешь, чтобы я боялась тебя, Джексон?

Пытаюсь понять его, пытаюсь выяснить, почему вид крови, оттекающей от моего лица,