Репортаж о черном "мерседесе" - Александр Прозоров

– Да кому ты нужен? – презрительно хмыкнул Коля.

– А как насчет помочь?

– Да иди ты… – отмахнулся он.

– … К Зубову, – внезапно добавил кто-то из четверки и все они дружно расхохотались.

– Дело в том, что мне приходится вести журналистское расследование, – начал я, – по поводу группы, которая под гипнозом заставляет жертв кончать с собой.

– Заставить человека наложить на себя руки с помощью гипноза невозможно, – не выдержал вопиющей безграмотности бородатый парень. Если не ошибаюсь, именно его из «меня» и вычеркнули.

– На эту всеобщую убежденность специалистов бандиты и рассчитывают!

– Ерунда, – повторил он снова, но уже с меньшей убежденностью.

– Вот адреса и фамилии, – я театрально помахал неизменным блокнотиком.

Как вы думаете, люди, добровольно угробившие несколько лет жизни, кучу собственных денег и сил на осуществление интересной идеи, смогут пройти мимо факта нарушения основополагающих законов науки? Да ни в жисть! Никуда не денутся.

Адрес подходящей квартиры я узнал в агентстве «Юрист», что на Васильевском. Работает там генеральным директором Митин Александр. Могу дать голову на отсечение, что к уголовщине он отношения не имеет и никому не продаст. Поначалу он, правда, заартачился, «коммерческая тайна», дескать, людей нельзя подставлять. Я изменил вопрос и попросил показать какое-нибудь жилище тысяч на тридцать долларов, но для срочной покупки – чтобы хозяева уже выписались. Таковых нашлось целых три.

Дома, по все той же базе данных, удалось выявить прежних владельцев и подобрать себе новое имя: Горликов Семен Степанович. Затем настало время позвонил в «Агат».

Хапали в бандитской конторе не слабо: за обучение языку попросили сто семьдесят пять долларов. Если вспомнить, чем подобная «учеба» может кончиться – наглость беспредельная. Однако деваться некуда, и я набрал номер Аллы.

– Привет, подожди. – Послышались шорохи, щелчки, стук каблуков. То ли она куда-то вышла, то ли забилась в уютный уголок.

– Слушай, Сергей, я не знаю, кто и что тебе накапал про Валерия Алексеевича, но ты про него забудь. Не трогай, отойди в сторонку. А если что-то уже случилось, давай лучше сразу с ним поговорим. Устроим встречу, принесешь извинения, пообещаешь больше так не делать. Если он найдет тебя сам, будет намного хуже. Я серьезно говорю, Сережа. Ты не понимаешь, с кем связываешься.

– Не надо так нервничать, золотая моя. Он меня уже нашел, а я еще жив.

– Это может быть ненадолго.

– Волков бояться – грибов не едать. Алла, ты не одолжишь мне двести баксов?

– На похороны? – хмуро поинтересовалась она.

– На отпевание. Духовой оркестр заказать хочу.

– Ладно, – смягчилась она. – Вечером приезжай.

– С удовольствием.

Ночь, которая может оказаться последней, не стоит проводить одному.

Глава 4

– … Три! – и хлопок ладоней.

– Что? – поморщился я. – Не получилось?

В ответ раздался дружный хохот. Коля молча развернул меня к раскрашенному голубыми волнами монитору и опустил указатель мыши в правый угол. Выскочила дата. Секунду я таращился туда, не очень понимая, куда пропали два дня, а потом вдруг вспомнил:

Желтые от масляной краски стены, полированный стол и худощавый мужчина в белом халате; свой развязный тон, туго застегнутый воротничок и резкий запах одеколона; полная уверенность в проданных трехкомнатной квартире, дедушкиной «волге» и кирпичном гараже, о шестидесяти тысячах долларов в абонированном на неделю сейфе «Промстройбанка» и полутора тысячах, которые можно вдоволь потратить – они спрятаны у подруги; о «шенгенской» визе в паспорте…

– Что за черт? – затряс я головой. – Дед в Отечественную без вести пропал… Подруга какая-то.

– Мурашева Катя, – кивнул Коля. – Ты оба дня у нее ночевал. Знаешь такую?

– Ага…

Катя – один из психологов в детской поликлинике. С виду ничего, можно пообщаться, но язва страшная, на язычок к ней лучше не попадать.

– Я к ней хоть не приставал?

– А ее там не было. Уехала в лес со всем семейством и собакой. Ключи мне оставила, цветы поливать. Вот я тебя к делу и приспособил.

– А дед?

– Сережа, родной, – он похлопал меня по груди. – Ты же сам всю биографию на листочке в клеточку написал. На этом самом столе!

– Так значит…

И вот тут стало страшно, до того жутко, что показалось, будто холодная, ледяная рука мертвеца проникла в живот и начала неторопливо помешивать внутренности. Получается, эти два дня меня не существовало? В моем теле бродил какой-то урод, наспех набросанный на тетрадном листке, а я все это время… умер? И не будь этого хлопка, остался бы в небытии навсегда?

– Вы меня убили… – прошептал я. – Всадили вместо меня какого-то недоноска…

– Очнись, родной! – прикрикнул Коля. – Или ты думал, это как фотографию в паспорте переклеить? Если ты хотел действительно не раскрыться у них под гипнозом, то личность тебе нужно было всадить настоящую. И благодари бога, что они не стали копать глубже! Сбацали мы твоего Горликова наспех – как у них подозрений не возникло, не понимаю.

– А в чем сомневаться? – обиделся я за свою подготовку. – Квартира действительно продана, ключ от абонентской ячейки в кармане, гипноза не боюсь, отвечаю все честно…

– А вот это спасибо не тебе, а нам, – поправил он.

– Черт, – я опять схватился за голову, – но если в теле моем жила душа Горликова, то где же тогда обитала моя?

– Хочешь водки выпить? – внезапно предложил Коля.

– Я за рулем.

– Тогда иди-ка ты в нашу комнату, отдохни.

Он отвел меня за стену, усадил в кресло, напялил на голову кольцо с датчиками и выключил свет. Вскоре зазвучала музыка. Сперва неразборчивые отрывки, непонятные фрагменты, словно из оркестровой ямы перед началом представления, постепенно они сливались единую мелодию, и одновременно приходило успокоение. Не знаю, сколько провел времени в убаюкивающем мраке. Наверное, около часа. Но вышел уже без идиотских идей о случившейся внеплановой экскурсии в царство Аида.

– На, – протянул Коля магнитофонную кассету. – Здесь все.

– Что?

– Весь сегодняшний сеанс.

– Ну и как?

– Забавно. Мы тебя усыпили и сказали, что настал завтрашний день, потом послезавтрашний. Ты забеспокоился, начал дергаться. Сказал, ищешь бумагу. Сашка принес листок из блокнота. Ты накарябал записку: «Не могу расстаться с Родиной». Да, чуть не забыл – держи. Потом снова стал куда-то рваться. Оказалось, хотел взять все, что есть в банковской ячейке и отнести на Финляндский вокзал, в камеру хранения. Цифр никаких не помню, на кассете есть. Потом ты решил до вечера погулять, а к моменту разводки мостов явиться к Зимнему дворцу, дождаться, пока начнут разводить пролеты, добежать до них и перепрыгнуть с одного берега на другой, чтобы прошвырнуться напоследок по стрелке Васильевского острова. Вот и все, кузнечик ты мой. Боюсь только, к тому моменту, как ты добежишь до разводного пролета, перепрыгнуть образовавшуюся щель не сможет даже кенгуру.

– А разве вы не сняли «заклятия»? – пробежал холодок между лопаток.

– Оно не твое. Оно Горликова, Семен Степановича. Так что живи спокойно, и можешь даже гулять по ночам вдоль красавицы Невы. Только к мостам особо не приглядывайся – мало ли что в голову взбредет.

– Спасибо, ребята.

– Не за что, – отмахнулся Коля. – Езжай.

Через десять минут мой «ИЖ» затормозил у тринадцатой юридической консультации.

Ольга оказалась на месте – сидела в своей конуре над папкой с подшитыми в нее бумагами и неторопливо их перелистывала, время от времени сверяясь с толстенным справочником. Услышав шаги, она предупреждающе подняла палец, некоторое время продолжала свое занятие, потом захлопнула талмуд и подняла глаза.

– Это ты?

– У тебя есть диктофон?

– Не знаю, – пожала она плечами и протиснулась из-за стола. – Сейчас спрошу.

Через пару минут Оля вернулась с древним до невероятности кассетником «Квазар», поставила его на стол, воткнула блок питания в розетку.

– Итак?

– Вот, поставь.

Мы внимательно выслушали запись до самого конца, а когда Костя сказал: «На счет «три» ты проснешься», Ольга нажала кнопку «стоп».

– Ну как? – с гордостью спросил я.

– Во-первых, – тяжело вздохнула она, – ты полный кретин, и жив до сих пор только потому, что дуракам везет. Во-вторых, как адвокат я могу гарантировать, что ни один из преступников наказания не понесет.

– Почему? – опешил я. – Ведь все факты налицо?! Они пытались заставить меня передать им все деньги, а потом сигануть с моста, как Копелевича.

– Для самых тупых повторяю, – скрипнула Ольга зубами. – То, что вы с приятелями наболтали на пленку, это всего лишь забавная фантазия. Не вижу ни акта изъятия ценностей, ни показаний свидетелей, ни фамилий понятых, ни видеозаписи того, кто и когда забронировал ячейку в камере хранения, как туда положили помеченные ценности, как их извлекали преступники. Тебя тоже подвергали внушению и снятию внушения не специалисты, без свидетелей и понятых, к тому же без твоего согласия.