Отрешенные люди - Вячеслав Софронов

- Совсем старухой меня изобразил художник. В гроб краше кладут. Другой кто и наказал бы такого прилежно.

- Помилуйте, матушка, - всплеснул руками Шувалов, - то лишь предварительный рисунок, набросок, можно сказать. К тому же сам оригинал, при этом он выразительно посмотрел на императрицу, - не в силах во всей прелести изобразить ни один художник мира. И примите во внимание, рисунок в двенадцать раз больше предполагаемой чеканной монеты.

Государыня без особого интереса выслушала его слова, ощущая как в ней борются два человека: женщина и правительница великого государства, и ни одна из них не может одержать верх. Поэтому она сочла за лучшее отложить принятие решения на столь болезненную для нее тему до лучших времен и попросила:

- Ты, Петр Иванович, оставь мне рисунки на денек-другой. Подумаю, посоветуюсь кое с кем.

- Послезавтра зайти, матушка? - с покорностью спросил Шувалов, хорошо понимая, с кем государыня станет держать совет.

- Как решусь, то дам тебе знать.

- Только прошу ваше величество не откладывать на долгий срок, а то уже второй год дело сие важное тянется, - назидательно проговорил он, подчеркивая важность вопроса и подавая императрице свернутый в трубку рулон. И она тут же приструнила его.

- Ты, граф, батюшку моего поставь на место и больше его заместо грузила не пользуй, - погрозила ему пухлым пальчиком государыня.

Шувалов неожиданно густо покраснел, молча взял бюст и понес его обратно на столик. Все присутствующие переглянулись, радуясь про себя, как императрица ловко урезонила заносчивого графа.

- У меня, матушка, дел множество скопилось из Сибири по неуплате податей, - прокашлявшись и поправив на груди орден Андрея Первозванного, несколько торжественно проговорил князь Никита Юрьевич Трубецкой, не проронивший за время своего присутствия на совещании пока что ни слова.

- Чем объяснишь причину неуплаты? - подняла бровь императрица. - Почему платить отказываются законные подати? Может, недобрый умысел какой супротив нас имеется?

- От сибирского губернатора Сухарева депеша пришла. Сообщает в ней о нехватке монеты, - сухо сообщил Трубецкой.

- И что делать полагаешь?

- Наказать надо ослушников примерно, - высказал свое мнение Шувалов, оправившийся к тому времени от смущения и ловко поигрывающий золотой табакеркой.

- За иное дело и можно наказать, а тут особой нужды не вижу, - упрямо мотнул головой Михаил Илларионович Воронцов и выразительно глянул на Бестужева, ожидая возражений того. Но канцлер молчал, задумчиво поглядывая в замерзшее окно. Тогда князь Трубецкой, понимая, что иных мнений высказано не будет, предложил:

- Я бы повременил, матушка, с наказанием...

- И это говорит генерал-прокурор отечества моего? - криво усмехнулась императрица.

- Верно говорит, государыня, - неожиданно поддержал того Бестужев, мне доподлинно известно, что почти год уходит, пока монету, которую в Петербурге чеканят, до Сибири довезут. Ускорить надо дело по чеканке новой монеты.

- Премного благодарен тебе, Алексей Петрович, - насмешливо поклонился ему через стол Шувалов, - без твоего слова у нас в России и курица яйца не снесет, - но Бестужев, не желая спорить с давним своим соперником, лишь тяжко вздохнул и вновь направил задумчивый взгляд на оконный переплет.

- А те податные деньги, что в Сибири собирают, куда затем идут? поинтересовался Воронцов, ни к кому конкретно не обращаясь.

- Известно куда, в столицу, - ответил, не задумываясь, Шувалов.

- То-то оно и плохо, - хмыкнул Воронцов, - сперва в Сибирь везем, а потом обратно. Не дело.

- До иного не додумались пока, - ответил ему сумрачно Шувалов, у которого были свои виды на Сибирь, и он давно мечтал открыть или выкупить там несколько заводов по производству вина. - Как наладим чеканку новой монеты, то в достатке ее будет во всех губерниях.

- Для новой монеты и серебра изрядно потребуется, - не отрывая задумчивого взгляда от оконного стекла, словно видел за ним нечто необыкновенное, чудное, возразил Бестужев. - Слыхал я, будто бы в Сибири, в восточных землях, залежи серебряные имеются. Надо бы рудознатцев направить туда, чтоб доподлинно знать, есть ли там серебро или дальше придется прикупать в иных странах втридорога.

- Тебе, Алексей Петрович, заграничных дел мало, ты думаешь еще и внутренними делами заняться? - не оставил без внимания его предложение Шувалов, ревностно оберегая свои собственные позиции.

Елизавете Петровне стало неожиданно скучно слушать перепалку своих министров, которая начиналась всякий раз, как только они собирались вместе, а потому она, зевнув, махнула рукой и капризно заявила:

- Вы бы, петушки, выбрали другое место для перебранки, никак императрица перед вами...

- Покорнейше прощения прошу, - тут же извинился, тяжело поднялся со своего кресла граф Бестужев. Зато Шувалов не произнес ни слова, надув по привычке щеки, боясь вызвать гнев у императрицы, который при всей мягкости ее характера нет-нет, да и проявлялся. Сказывалась батюшкина кровь.

На какое-то время в кабинете воцарилась неловкая пауза, прерванная, наконец, голосом государыни:

- А про рудознатцев согласна я, надо искать серебро, а коль повезет, то и иное ценное чего. Распорядись, Петр Иванович, чтоб академики наши тожесь меж собой споры лишние не вели, а пускай снаряжают экспедиции по отыскиванию драгоценных металлов. Нечего жалование зазря получать, - все присутствующие заметили, что настроение государыни как-то незаметно, само собой вдруг испортилось, и решили, что конференция их вскоре будет закончена. Но императрица с видимым усилием взяла себя в руки и ровным голосом сообщила:

- Забыла я совсем об одном деле... Из Вены мне письмо пришло от сестры моей, Марии Терезии, то тебя, Алексей Петрович, касается, останься. А остальные господа министры мои могут быть свободны.

Все, шумно отодвигая кресла, поднялись, начали кланяться, выходя из кабинета, и лишь граф Бестужев-Рюмин остался у большого опустевшего стола, втянув голову в плечи, сутуля спину, напоминая нахохлившуюся птицу.

- Знаю о чем речь, матушка, - как только закрылась дверь за последним из министров, чуть глухим голосом начал канцлер, - о брате моем старшем, о Михаиле. Угадал?

- Чего с тобой поделаешь, - угадал, - усмехнулась императрица уголками губ. - Ты ведь у нас провидец, на вершок вниз под каждого человека видишь.

- Ваше императорское величество к тем людям не относится, - поспешил оправдаться Бестужев, не предвидя от начала разговора ничего хорошего для себя.

- Давай, батюшка Алексей Петрович, шурымуры друг перед дружкой разводить не станем. Ты постарше меня будешь, поумнее, а с меня, с глупой женщины, чего взять? Так, кажется, сестра твоего братца старшего обо мне писала в письмах?

- За что и наказана достойно. Уж пятый годик пошел как в Сибири. Да теперь безъязыкая. И поделом ей...

- По глазам вижу - жалеешь свояченицу свою.

- Есть немножко, жалко глупую бабу, - чуть хмыкнул канцлер.

- То твое дело. Живи, как совесть подсказывает. А теперь ответь мне, что прикажешь со старшим братом твоим делать? Он мне всю игру портит заступничеством чрезмерным за сербов. Был у нас уже батюшка православный из Трансильвании, как его... - щелкнула пальцами императрица, пытаясь вспомнить фамилию сербского батюшки.

- Николай Баломири, - услужливо подсказал Бестужев, лишний раз демонстрируя прекрасную память, о которой как его друзья, так и враги всегда отзывались уважительно.

- Верно, он самый. Мы тогда повелели всех сербов, что пожелают в Россию переселиться, принимать беспрепятственно. А что вышло?

- А что вышло? - как ни в чем ни бывало, спросил ее канцлер.

- Скандал вышел! Будто и сам не знаешь?

-- Откуда мне знать, - опустил голову Бестужев, чтоб государыня не увидела хитринки, блеснувшей в его глазах. Он через доверенных людей из Вены давно знал о возмущении, в которое пришла императрица Мария Терезия вследствие заступничества Бестужева-старшего за единоверцев.

-- Отписала нам императрица, мол, надоел ей братец твой и просит отозвать его из Вены. Что скажешь, Алексей Петрович?

- Что тут говорить, - поскреб чисто выбритый подбородок Бестужев, - вам решать. Он мне, как никак, братом доводится, к тому же старшим.

- Зато по твоему ведомству служит. Приструни его как должно

- Пробовал уже, не слушается, - хихикнул Бестужев, - он с детства меж нами верховодил.

- Женился без нашего согласия при живой жене на какой-то лютеранке, закипела от возмущения императрица, вспомнив еще об одном нарушении неукоснительных дипломатических правил Михаилом Бестужевым.

- И о том мной было писано брату, - в очередной раз кивнул головой канцлер.

- Если бы не знала примерной вашей службы брата твоего еще батюшке моему, то непременно отправила бы давно ослушника в Сибирь вслед за женушкой долгоязыкой.

- Значит, отзывать Михаила из Вены? - предугадал Алексей Петрович решение императрицы.