Сезон охоты на Охотника - Алекс Берн

— Валерий Иванович! — начал Брянцев, испытующе глядя на Лаврова. — Я хотел бы, чтобы вы меня поняли правильно…

Он сделал паузу. Лавров поставил чашку на блюдце и, посмотрев Брянцеву в глаза, сказал:

— Давайте сразу к делу, Сергей Георгиевич! У меня много дел, а у вас, я полагаю, их еще больше! Если вы считаете, что я могу вас неправильно понять, лучше разговор не начинать!

— Вот за это я вас и ценю — за откровенность и нелюбовь ко всяческим экивокам! — заметил Брянцев. — Когда вас хотели уволить из органов, мне удалось через своих знакомых добиться вашего перевода сюда. Скажу честно: работать с вами тяжело, вы излишне прямолинейны в общении, совершенно неуправляемы, — короче, не подарок! Нет?

— Есть такое дело! — согласился Лавров. — И что из этого следует?

— А следует то, что эти недостатки есть всего лишь продолжение ваших достоинств — честности, верности долгу и высокого профессионализма. Скажу честно: я не жалею о своем выборе! За те полтора года, что вы возглавляете нашу районную милицию, вам удалось сделать почти невозможное: коррупция среди сотрудников милиции перестала быть притчей во языцех, улучшилась криминогенная обстановка в традиционно нездоровых местах, началась работа с населением. Не скрою, в отдельных моментах ваши методы производят весьма сомнительное впечатление с точки зрения законности…

— Что вы имеете в виду? — перебил его Лавров.

— Ну, хотя бы тот случай, когда задержание преступной группы превратилось фактически в ее расстрел! Мне с трудом удалось тогда уговорить прессу не публиковать материал, заснятый случайно оказавшимся рядом журналистом!

— А что же мне, надо было пристрелить заодно и журналиста? Вы же знаете обстоятельства дела! — раздраженно заметил Лавров.

Речь шла о группе из девяти человек, грабивших грузовики дальнобойщиков. Груз продавали через нескольких коммерсантов на оптовых рынках, водителей убивали, а машины бросали в глухих местах. Спустя полгода кропотливой работы через посредников удалось выйти на группу, в которой активными членами состояли два бывших сотрудника милиции, уволенных из милиции, кстати, по настоянию Лаврова. Четверых взяли без проблем, а пятеро с оружием скрылись. Через пару дней их засекли в пустующем доме в маленькой деревушке, давно раскупленной под дачи столичными жителями.

Вначале попытались взять дом штурмом, но пули из автоматов преступников пробивали бронежилеты. Когда двое милиционеров оказались ранены, а сержанту Косте Воронцову пуля пробила сердце, Лавров приказал поджечь дом и открыть огонь на поражение. Выбегающие из огня преступники просто не успевали поднять руки — падали, скошенные автоматными очередями разъяренной группы захвата. Последний еще долго кричал из пламени, просил не стрелять, но за бандитами кроме Кости числилось еще пятнадцать трупов, и когда из окна выбросилась горящая фигура последнего уцелевшего бандита, ему никто не пришел на помощь. Все просто стояли и смотрели, сжав зубы, как бандит с диким воем катался по земле, пока не затих.

После этой истории в районе полностью прекратились случаи не только нападений на милиционеров, но даже простого оказания сопротивления.

Все бы ничего, но один из домов в деревне принадлежал столичному журналисту, который заснял все на видеокамеру. Кассету у него, конечно, сразу изъяли, но материал в редакцию одной из столичных газет все же попал. Как уж Брянцев договорился с редактором, одному Богу известно!

Лавров потом долго думал, правильно ли он поступил. Ведь он должен был отдать команду прекратить огонь, как только бандиты захотели сдаться! Ну а если бы это был только отвлекающий маневр? Если бы им удалось вырваться из кольца? Сколько еще они положили бы народу? Ночью после этого случая он выкурил две пачки сигарет, а под утро написал рапорт об увольнении.

Утром он поехал к вдове Кости. И когда он посмотрел в глаза совсем еще молодой женщины и не понимавших, в чем дело, малышей, он понял — все правильно. И порвал рапорт. Ведь не секрет, что смертные приговоры бандитам если и выносятся, то не исполняются благодаря политиканам из комиссии по помилованию, цинично делающим политическую карьеру на ажиотаже вокруг смертной казни.

— А тот скандальный случай с дружинниками, которые оказались членами экстремистской организации? — напомнил Брянцев.

А это просто чистый анекдот! Лавров возродил практику использования добровольцев для поддержания порядка в общественных местах, особенно там, где много молодежи: на дискотеках, в рабочих и студенческих общежитиях. Дружинники хоть в случае чего милицию вовремя вызовут. Двое ребят оказались членами местной патриотической организации (что-то типа «Русское Национальное Достоинство», точно Лавров не помнил) и выходили на дежурство в своей униформе.

Конечно, если бы это было какое-нибудь другое «национальное достоинство», — скажем, какого-нибудь «малого, угнетенного великодержавными шовинистами народа», то такой факт демократическая общественность приветствовала бы. Но, как известно, «демократическая общественность» признает право на самоопределение всех народов, кроме русского! Когда редактор местного «демократического» листка позвонил Лаврову и, задыхаясь от «священного демократического гнева», сообщил о сем факте, Лавров имел неосторожность искренне высказать свое мнение по данному вопросу:

— Да пусть хоть в трусах на дежурство выходят, лишь бы обязанности свои выполняли!

Редактору удалось поднять бучу в центральной прессе, однако все обошлось без последствий: то ли «демократическая» пресса набила всем оскомину со своими хорошо оплаченными истериками по поводу «русского фашизма», то ли в соответствующих органах мало интересовались тем, что творится в провинции. И вот теперь Брянцев снова напомнил этот нелепый случай!

— Деятельность пресловутой организации пока не запрещена законом! — парировал Лавров. — Если еще какое-нибудь «достоинство» выразит желание поддерживать порядок на улицах, я это буду только приветствовать! Только ведь дружинникам денег не платят — приходится рассчитывать исключительно на патриотов! Я же не виноват, что в «ДемРоссии» с патриотами не густо!

Брянцев безнадежно махнул рукой и с упреком проговорил:

— Вот именно это я и имел в виду, когда говорил про ваш тяжелый характер! Однако не об этом сейчас речь!

Он встал и прошелся по кабинету.

— Я не случайно затронул тему вашего профессионализма, Валерий Иванович! Меня удивляет, что вы так либерально относитесь к противозаконной деятельности московских братков, захвативших путем темных махинаций бывший пансионат «Имени XXII партсъезда» — ныне «Ориган», — и прибирающих потихоньку к рукам наш район!

— Вы имеете в виду Бондаря? — уточнил Лавров. — Так вопрос о законности приватизации рассматривает суд и, судя по всему, еще долго будет рассматривать! А о противозаконной деятельности Бондаря мне ничего не известно, кроме не подтвержденных фактами слухов.

— А убийство Карамова?

— А кто такой Карамов? — ответил вопросом на вопрос Лавров.

Брянцев с удивлением посмотрел на Лаврова.

— В пятницу в озере недалеко от пансионата «Ориган» выловили труп Карамова! Вы что же, ничего об этом не знаете?

— Нет, почему же! — ответил Лавров. — Про труп с огнестрельным ранением я знаю, дело ведет следователь Павлов. Но труп пока не опознали…

— Вчера уже опознали! — перебил его Брянцев. — Как известного московского криминального авторитета Рената Карамова! Вы видите, до чего дошло дело, — московские братки уже разборки проводят в нашем районе! Докатились!

— Но труп нашли возле противоположного от пансионата берега! — напомнил Лавров. — При чем же здесь Бондарь? Доказательств его причастности к убийству пока нет!

— Вот и разберитесь с этим делом, Валерий Иванович! — предложил Брянцев. — Я убежден, что Бондарь в этом убийстве хоть каким-то боком, но замешан!

— Павлов достаточно опытный следователь и…

— Валерий Иванович! Я убедительно прошу вас лично заняться делом Карамова! — жестко сказал Брянцев, в упор глядя на Лаврова. — Понимаете? Лично! Определенные круги наверняка используют это убийство для очернения деятельности районной администрации! Поэтому, чем скорее в этом деле будет поставлена жирная убедительная точка, тем лучше для нас всех! У вас огромный опыт, прямые связи в МВД, РУОПе, так что вы сможете гораздо быстрее раскрутить дело, чем Павлов. Подключите своих московских коллег, делайте все, что считаете нужным. Я окажу любую помощь, но — действуйте! И немедленно! Это — моя личная просьба!

— Хорошо! — ответил Лавров, вставая. — Я лично займусь этим делом, Сергей Георгиевич.

15 августа 1994 года, 11.50.

Павлов докладывал Лаврову информацию по делу Карамова. Собственно, информации никакой не было. По заключению патологоанатома, смерть наступила от проникающего огнестрельного ранения аорты дней за пять-семь до момента обнаружения трупа. Пулю извлекли из тела и отправили на баллистическую экспертизу в Москву.