Поднебесная - Гай Кей

— И ты поехал дальше? И проделал весь этот путь?

— Похоже, что так, — весело ответил Янь. — Я даже вез для тебя две небольших фляги вина Лососёвой реки, но, боюсь, одну я выпил с твоим братом, а другую — у Железных Ворот. Но все-таки я пил за тебя и в твою честь.

Насмешливая улыбка.

— Тогда благодарю тебя за это, — сказал Тай. — Ты, наверное, очень устал, и твоя спутница тоже. Прошу вас оказать мне честь и войти в дом.

Янь посмотрел на него, ему хотелось оставаться веселым. Но сердце его упало. В конце концов, он находится здесь по вполне определенной причине.

— Мне нужно тебе кое-что сообщить, — сказал он.

— Я так и думал, — рассудительно ответил его друг. — Но позволь мне сначала предложить вам воды, чтобы умыться, и чашку вина. Вы проделали долгий путь.

— «За последнюю границу империи», — процитировал Янь. Ему понравилось, как это звучит. Он решил, что никому не позволит забыть об этом своем путешествии. Слабый и тучный будущий мандарин? Это не о Чоу Яне, уже не о нем. Другие, готовящиеся к экзаменам или смеющиеся вместе с танцовщицами в Девятом квартале на закате весеннего дня, слушающие игру на пипе, пьющие из лаковых чашек… это они теперь слабые.

— За последнюю границу, — согласился Тай. Вокруг них громоздились друг на друга горы, укутанные снегом. А еще Янь видел разрушенный форт на острове посреди озера.

Он последовал за другом в хижину. Ставни были раскрыты, чтобы впустить воздух и чистый свет. Единственная комната оказалась маленькой, но в ней поддерживался порядок. Он помнил эту черту Тая.

Янь увидел очаг и узкую кровать, низкий письменный столик, деревянную поставку для туши, тушь, бумагу, кисти, циновку перед ними. Он улыбнулся, а потом услышал, как за ним вошла Вань-Сы.

— Это моя телохранительница, — сказал он. — Мой каньлиньский воин. Она убила тигра.

Янь повернулся, чтобы сделать жест в ее сторону, как положено, когда представляешь человека, и увидел, что Вань-Сы обнажила мечи и вытянула их в сторону их обоих.

Его инстинкты притупило одиночество, два года пребывания вдали от всего, хотя бы отдаленно напоминающего обнаженный против него клинок. Необходимость следить, нет ли поблизости волков или горных котов, и запирать коз в загоне на ночь еще не готовит тебя к встрече с убийцей.

И все же Тай почувствовал, что с телохранительницей что-то не так, еще когда Янь подъехал к нему вместе с ней. Он не мог бы сказать, что это было за ощущение. Для путешественника было обычным брать с собой телохранителей, а Янь не привык к путешествиям, и его семья была достаточно состоятельной, чтобы нанять каньлиньского воина, даже если он намеревался проехать небольшое расстояние на запад, а потом спуститься к реке Вай.

Дело было не в этом. Что-то в ее глазах и в позе, решил Тай, глядя на мечи. Оба были нацелены на него, а не на Яня; каньлиньский воин знал, кто из них представляет опасность.

Когда она подъехала и остановила своего коня у двери в хижину, она не должна была выглядеть так настороженно, так пристально смотреть на него. Ее наняли, чтобы сопровождать человека в определенное место, и они приехали в это место. Задача выполнена, или, по крайней мере, первая ее часть. Гонорар частично заработан. Но ее взгляд на Тая был оценивающим.

Так смотрят на человека, с котором предстоит драться.

Или просто предстоит убить, так как мечи самого Тая стояли там, где всегда, у стены, и у него не было никакой надежды вложить стрелу в лук раньше, чем она разрубит его надвое.

Всем известно, на что способны клинки Каньлиня в руках каньлиньского воина.

Лицо Яня побледнело от ужаса, а рот открылся, как у рыбы. Бедняга! Предательски обнаженный меч не был частью известного ему мира. Он совершил очень мужественный поступок, приехав сюда, превзошел самого себя во имя дружбы… и вот какая награда его ожидала. Интересно, подумал Тай, что заставило Яня это сделать? Шень Тай понимал, что может никогда этого не узнать.

Это вызвало у него гнев и раздражение, в равной степени. Он задал вопрос, чем снова заставил мир двигаться:

— Должен предположить, что названная тебе цель — это я. Мой друг ничего не знает о том, зачем ты сюда приехала. В его смерти нет необходимости.

— Нет, есть, — тихо ответила она. Она не отрывала от него взгляда, оценивая каждое движение, которое он делал. Или мог бы сделать.

— Что? Потому что он нежелательный свидетель? Ты думаешь, никто не узнает, кто меня убил, когда сюда приедут из крепости у Железных Ворот? Ваши имена должны были записать, когда вы прибыли в крепость. Что он может к этому прибавить?

Мечи не дрогнули. Она слегка улыбнулась. Красивое, холодное лицо. Как озеро, подумал Тай. В нем таится смерть.

— Не поэтому, — сказала она. — Он оскорбил меня своим взглядом. Во время путешествия.

— Он посмотрел на тебя, как на женщину? Ему нужно было приложить для этого усилие, — неторопливо произнес Тай.

— Берегись! — произнесла она.

— Зачем? Иначе ты меня убьешь? — Теперь в нем было больше гнева, чем других чувств. Но ярость помогала ему, заставляла думать, придавала решимости. Он старался понять, как это повлияло на нее. — Каньлиньских воинов учат соразмерности и сдержанности. В движениях и в деяниях. Ты готова убить мужчину за то, что он восхищался твоим лицом и телом? Если так, то позор твоим наставникам с горы.

— Ты будешь объяснять мне, что такое учение Каньлиня?

— Если понадобится, — хладнокровно ответил Тай. — Ты сделаешь это честно и позволишь мне взять мои мечи?

Она покачала головой. У него упало сердце.

— Я бы предпочла такой вариант, но мне дали точные указания. Я не должна позволять тебе сражаться со мной, когда мы приедем сюда. Боя не будет, — намек на сожаление, некоторое объяснение ее оценивающего взгляда: «Кто он такой? Что за человек, если мне приказано его опасаться?»

Однако Тай заметил еще кое-что.

— Когда приедешь сюда? Ты знала, что я у Куала Нора? А не дома? Откуда?

Она ничего не ответила. Допустила ошибку, понял он. Только это вряд ли что-то изменит. Ему необходимо продолжать говорить. Молчание смерти подобно, в этом он был уверен.

— Они думали, что я убью тебя, если мы станем сражаться? Кто это решил? Кто тебя от меня защищает?

— Ты очень в себе уверен, — прошептала убийца.

У него возникла одна мысль. Слабая мысль, почти безнадежная, но ничего лучшего не пришло в голову в вихре этих мгновений.

— Я уверен только в неопределенности жизни, — сказал он. — Если мне предстоит закончить жизнь здесь, у Куала Нора, и ты не хочешь драться со мной, убей меня под открытым небом. Я обращу последнюю молитву к воде и к небу и лягу среди тех, кого предавал земле. Это не очень большая просьба.