Алпамыш - Фазил Юлдаш

Так сказал Байсары, но никто в ответ ни слова не произнес. Встал тогда Яртыбай-полубай и такое слово сказал:

— Ты моим словам внемли, Байсарыбай:Сам ты нас привел в проклятый этот край,Значит, за свою ошибку пострадай,—Калмыкам покорно дочь свою отдай!Ты мои слова за шутку не считай.Если нам батырам этим удружить,Если породниться с нами разрешить,Станем мы у них вполне привольно жить.Смеем ли себя спасения лишить?Если породниться с ними поспешим,То не только мы расправы избежим, —Станешь человеком ты у них большим.Разве мы твоей судьбой не дорожим?Ты отдашь им дочь свою, Барчин-аим,И своих детей мы с ними породним;Будут ездить к нам, мы будем ездить к ним.Э, Байсарыбай, поверь словам моим —Мы тогда вполне привольно заживем!Вот какой совет мы все тебе даем.Чтобы горько нам не каяться потом,Зятем ты возьми того батыра в дом.Словом ты моим напрасно огорчен;Мы у них в стране, — какой на них закон!Видишь сам, что каждый их батыр — дракон.Если тот батыр прискадет, раздражен,Неужель тебе глаза не вырвет он?Кто и чем тебе сумеет здесь помочь?Калмыку отдай без размышленья дочь!..

Эти слова от Яртыбая услыхав, очень расстроился Байсары — и такое слово сказал:

— В жалком бренном теле как душа скорбит!На чужбине я изведал гнет и стыд.Дочери моей забуду ль скорбный вид?Э, плохой совет мне, Яртыбай, даешь!Дочь моя — тебе ль не младшая сестра?Кости ты мои швырнул в огонь костра,Злей, чем калмыки, ты в душу мне плюешь…Я в Конграте был первейший меж старшин, —Небосвод моих не пощадил седин —На позор обрек он дочь мою, Барчин.Сердце вниз упало на сорок аршин!Слишком беспощаден ты, коварный рок!Лучше в дни такие умереть не в срок!..Так бы им сказать, но я не равен здесь,Так бы поступить, но я бесправен здесь.Помощи не вижу от своей родни.Лучше бы не в срок я умер в эти дни!Утром за ответом явятся они, —Выбраться мне как из этой западни?Дочь отдать нельзя, и отказать нельзя…Не дают ответа родичи-друзья!

Желая узнать, какой совет дадут родичи ее отцу, Барчин подошла послушать. Услыхав, что Яртыбай сказал, видя, что и другие все, на сходе сидящие, согласны с ним, Ай-Барчин, отца своего пожалев, сказала такое слово:

— Голову терять не надо, бай-отец!Ведь за всех ответил Яртыбай-мудрец!Родичей своих узнал ты, наконец!Ты их слов не слушай, даром слез не лей,Ты себя, мой бедный дервиш, пожалей.Сами пусть берут в зятья богатырей,Собственных своих отдав им дочерей!Горько так не плачь, отец любимый мой;Знай, что я одна всех родичей храбрей!Ты себе ступай, мой бай-отец, домой, —Калмыкам ответить мне позволь самой,За меня не бойся — я их не страшусь,Слабой перед ними я не окажусь.Праздничный наряд надену, причешусь…Я поговорить с батырами гожусь!Будет мой ответ на их слова толков.Робким зайцем я не буду меж волков, —Проучу, как надо, дерзких калмыков!Ты не огорчайся, бай-отец, будь тверд,—Мной останешься доволен ты и горд…От кого совета, бай-отец, ты ждешь?Их ответ сердечный разве не хорош!У таких вазиров, что ты почерпнешь?Э, не плачь, отец, как бедный дервиш, ты, —Знаю — за меня страданья терпишь ты!Не горюй — ступай, мой бай-отец, домой,Дома ты лицо свое от слез умой.Дело разрешить мне предоставь самой!Разве я отца родного не люблю?Старости твоей, поверь, не оскорблю,—Как мне жить прикажешь — так и поступлюХватит у меня и силы и ума,Чтоб ответ батырам я дала сама!..

Услыхав эти слова от Барчин, десятитысячеюртный народ конгратский отстранился от нее: «Э, она, оказывается, тоже своевольна, чтоб ей молодой умереть! Слабый с сильным не связывается! Наговорит она батырам вздора всякого, из-за ее злосчастного нрава будет нам всем беда великая, — растопчут они нас! Если сама хочет им ответ давать, не боясь их гнева, пусть отъедет от нас, пусть говорит с ними в безлюдном месте!» — Так сказали конгратцы.

Сняв юрту Барчин со становища десятитысячеюртного народа конгратского, люди ее отнесли — и поставили на вершине уединенного холма.

На этом холме со своими девушками стала жить Барчин, в стороне от всего племени…

С восходом солнца поднялись девяносто батыров калмыцких, вышли из девяноста пещер Хагатанских гор — сели на коней и к полднику прибыли к юрте Байсары.

— Ну-ка, приезжий бай, как ты там решаешь? Одному из нас отдаешь дочь или всем сообща? Если одному отдать решил, то — кому?

Байсары говорит:

— Посовещались мы, подумали — года пересчитали. Вышел год нашей дочери годом мыши.[13] Ей четырнадцать лет. По нашему узбекскому закону так ведется: если достигла девушка четырнадцати лет, — зрелости своей рубежа, — сама она себе госпожой становится. Ее воля — в ее руке. Нашего совета не уважив, отделилась от нас наша дочь, юрту свою поставила на вершине того холма. Поезжайте к ней, пускай сама вам отвечает. Сама вам скажет — нам руки развяжет.

Во весь опор поскакали калмыки к тому холму.

На дыбы взвивая коней,В путь они пускаются к ней.Каждый мнит, что всех он сильней,Всех красивее, всех стройней.Каждого из прочих умней,Что его, мол, дело — верней!Пляшут кони, крупом вертя.Скачут женихи-калмыки,Скачут они, шутки шутя,Ус калмыцкий лихо крутя.«Спесь мы ей собьем!» — говоря,—«Мы ее возьмем!» — говоря,Сто без десяти калмыковЕдут, об одном говоря:«Раз она согласье дает,Пусть уже сама изберет,Кто из нас в мужья подойдет.Если же не сможет решить,—Будем сообща с нею жить!..»Всем им дорога Ай-Барчин:Зубы — жемчуга у Барчин,Юная сайга Ай-Барчин,Полумесяц — серьга у Барчин,—Ликом полнолунья нежней,Станом — кипариса стройней,А глаза — газельи у ней!..На холме веселье у ней:С нею для забав и услугСорок неразлучных подруг —Дружен их девический круг,Сладок их привольный досуг.Розами цветут на холме,Соловьями поют на холмеПри своей Барчин-госпоже.Рядом с Ай-Барчин Ай-Суксур…Так они сидят-говорят,—На дорогу падает взгляд,—По дороге кони пылят.Калмыки к нам едут, ой-бой!Девушки растеряны все,Ай-Барчин — нема и слепа.Подъезжает батыров толпа,—В девушке уверены все,Свататься намерены все.«Вот как смущена!» — говорят,—«Значит, рада она!» — говорят,—«Выбор остановит на ком?» —Каждый от нее без ума,Каждый из батыров тайкомВидит себя в счастьи таком.Пусть она решает сама!А Барчин, слепа и нема,Перед юртою сидя, молчит,Словно их не видя, молчит…Калмыки надеются: «Хоп!»Скажет, разумеется, «хоп!»Выберет кого-то из нас,—Подождем — узнаем сейчас.Щуря молодечески глаз,Статью богатырской хвалясь,Сто без десяти калмыков,Сто без десяти женихов,Ездят перед ней напоказ,Ездя, скалят зубы они…Что красавице их удальство,Их насильственное сватовство,—Все равно ей не любы они:Неотесаны, грубы они!Попусту шатаются тут,От нее решения ждут —Сердца Барчин-ай не поймут,Бедного сердечка Барчин!А она, тут сидя, молчит,Словно их не видя — молчит,Гордая узбечка Барчин…

До полудня горделиво в седлах покачиваясь, проезжали перед Барчин калмыцкие батыры — красовались перед нею, думая: «От нее самой слово изойдет».

Много раз так проехавшись мимо нее, словно на смотру перед скачками, самый сильный из девяноста батыров — Кокальдаш-батыр сказал ей:

— Уж не думаешь ли ты в дураках нас оставить? Или так и будем тут разъезжать до вечерней зари? Отвечай: за одного из нас выйдешь или за всех?

Эти слова услыхав, сказала Барчин такое слово: