За нами – Россия! - Дмитрий Манасыпов

Те образцы, которые ты видел на фотографиях, созданы именно как солдаты. Тяжелая штурмовая пехота, не более того. Пусть и очень страшные, сильные и прочее, но пехотинцы, понимаешь? Другое дело, Коль, что такие, как они, могут сотворить во время боя. Именно поэтому нам надо как можно быстрее разобраться с тем, что происходит в их организмах, чтобы и создать что-то для равноценного удара.

– Подожди… – Куминов недоверчиво покрутил головой. – Ты хочешь сказать, что вы в своем институте создаете что-то подобное?

– Не совсем. – Саша нахмурилась. – Мы идем по другому пути. Ты, я, твои ребята, вот что нам необходимо. Нам не до того, чтобы создавать таких же чудищ.

– Понятно… – капитан кивнул, сделав в голове необходимую зарубку. – А дальше?

– Что именно?

– Что ты знаешь про то, с чем нам придется столкнуться?

– А что я знаю? – девушка пожала плечами. – Непосредственно в Берлоге нас будут ожидать разные сюрпризы. Про них перед выходом проведут инструктаж, выдадут всю необходимую информацию. Думаешь, мне известно достаточно много? Да нет, ничего подобного.

– Другие фотографии… – Куминов встал, протянув ей руку. – Пойдем потихоньку в сторону командирских покоев. Вы же там остановились?

– Да. Что про другие фотографии?

– Сколько нас может ждать крокодиломедведей или странных серых доходяг?

– Это неизвестно. Хуже всего, что периметр Куйбышева давно и надежно охраняется, а вот внутри него… вот там, Коля, настоящий ад. И мы-то пойдем как раз через него.

– Ад?

– Ад, а вернее… – девушка поправила темную прядь, выбившуюся из-под кожаного, на меху, шлема с наушниками, похожего на летный. – Вернее будет сказать – чистилище. Со всеми его прилагающимися кругами.

– Веселая предстоит прогулка, ничего не скажешь. – Куминов невесело хмыкнул. – Ну, да ладно, на месте разберемся.

Остаток пути до командирского «подземелья» они прошли молча. Кивнув на прощание, Саша скрылась под козырьком входа. Капитан глянул на циферблат своих «Командирских», присвистнул и торопливо пошел в расположение собственного взвода.

Куминов лежал на кровати, застеленной шерстяным серым одеялом поверх матраса. Он накрылся собственной шинелью, которой никогда не пользовался другим способом. За исключением тех редких случаев, когда до полка добиралась совсем уж «высокая» проверка и приходилось передвигаться в той форме одежды, что была прописана в Уставе согласно времени года. А так шинель играла роль именно одеяла, придавая сну под ней какой-то собственный, абсолютно непередаваемый уют. Капитану не спалось, что было неудивительно.

Из его «командирского» угла был виден один из рядов двухъярусных кроватей, на которых сейчас богатырски отсыпался родной взвод. Печь, находящаяся посредине, отбрасывала на стены, закрытые плащ-палатками, причудливые отблески. Старший сержант Воронков, как обычно дежуривший ввиду отсутствия рейдов на «ту» сторону, подремывал рядом с ней. Каждый раз, когда дрова в печи прогорали, кажущийся полностью спящим рано облысевший разведчик неожиданно вставал, тихо открывал дверцу и закидывал в нее несколько поленьев. Шурудил кочергой, сделанной из прута спинки кровати, выгребал из поддувала золу в цинковый патронный ящик, служивший мусоркой. И снова затихал, превращаясь в сонную статую.

Куминов усмехнулся, когда в очередной раз Воронков неожиданно встал и стукнул дровами. Этого сержанта-молчуна он планировал взять в Куйбышев в обязательном порядке. План выхода, состава группы и ориентировочного маршрута уже начал рисоваться в голове. И это было хорошо, потому что доказывало самому капитану факт отсутствия какого-либо внутреннего расстройства из-за услышанного сегодня. А вернее, вчера, уже вчера.

«Итак, товарищ капитан, – подумалось ему, – кто же у нас пойдет?..»

А чего тут думать…

Старший сержант Алексей Воронков, так весело прикидывающийся сейчас дрыхнущим. Командиром одной из троек, и именно так. Вместо лейтенанта Игонина, которого как раз можно будет оставить за старшего во взводе. На Леху Куминов мог полагаться полностью, что было важно. И еще важнее было то, что тот был лучшим технарем во всем взводе. А это в Куйбышеве наверняка может пригодиться.

В его тройке будут еще Димка Шутяк, веселый колобок из мышц, и Арсений Силаев, чуть похожий на Пьеро, спокойный деревенский парняга. На войне ставший замечательным снайпером, которого Куминов всегда брал на любую операцию.

Командиром следующей тройки пойдет лейтенант Хрусталев, которого к Куминову перевели совсем недавно и который зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Нахальный худощавый летеха уже успел прославиться в полку неуемной любовью к уничтожению врагов Родины и непонятным везеньем. К нему в группу Куминов мысленно пристегнул Герасима Пчелкина и надежного, хотя и не всегда послушного Рустема Сафина.

Последняя тройка, которой доведется всю сложную дорогу прикрывать группу, должна быть особенно сильной в плане огневой поддержки. Тут думать капитану тоже не пришлось. Старший лейтенант Эйхвальд, самое оно в данном случае. Он был из потомственных поволжских немцев, давно и прочно обрусевших и воевавших со своими бывшими соотечественниками так, что иногда впору было ставить их в пример некоторым прочим национальностям. Ну и с ним как раз впишутся Андрей Шабанов и Расул Валиев. Андрей был вторым из снайперов, которых Куминов планировал брать с собой.

Так как с одним из его личной двойки, а вернее, с одной, уже все определилось, то остался второй боец. Связист, который всегда будет рядом. И на эту роль капитан без лишних размышлений определил Камиля Джанкоева, одного из тех, кто служил с ним еще с того времени, когда Куминов был только лейтенантом.

В печке потрескивали сухие дрова, чуть отдавая легким смолистым запахом. Он смотрел на темный потолок из вплотную друг к другу накатанных бревен, думал, вспоминал. Сколько вот таких ночей уже осталось позади? Куминов, конечно, мог бы посчитать в голове, но не хотелось. Было не до того. Впереди была неизвестность и опасность, связанная именно с этой неизвестностью.

Ему довелось сходить за линию фронта не один десяток раз за прошедшие пять лет его личной войны. И каждый выход был донельзя опасен, напряжен и ответственен. Половина операций выбивала в его взводе людей, хороших и добрых парней, с каждым из которых успел подружиться. Но всякий раз Куминов сам возвращался назад живой и невредимый, даже начиная верить в то, что есть удача. А сейчас? Сейчас он сам был готов с этим поспорить, потому что ничего подобного в его биографии еще не было. Но и что в этом такого, если надо? А ничего, просто еще один рейд, всего один… и он провалился в сон.

– Товарищ капитан… товарищ капитан!!! – его настойчиво дергали за плечо. Куминов открыл глаза и посмотрел на бойца, будившего его. Потом поднес к глазам циферблат часов.

– Охренеть… – такого с ним давно не было. Проснуться в десять часов… а-я-я-я-й, товарищ капитан. – Чего раньше не будили?

– Так комроты сказал, чтобы вы отсыпались, вот и не будили. – Боец пожал плечами. Показал в сторону стола, вкопанного в углу. Мы вам поесть принесли, так остыло, наверное, все уже.

– Спасибо. – Куминов сел. Засунул ноги сначала в теплые шерстяные носки, а потом в легкие тапки, стоявшие под его кроватью. Ну, если уж разрешили поспать, то явно никто не будет против того, что он появится не сразу по пробуждении. Зарядкой и пробежкой сегодня явно можно пренебречь, времени на работу по операции совсем мало.

А вот, кроме того, чтобы умыться и почистить зубы, стоило побриться – этого не отнять. Простейшие вещи, связанные с личной гигиеной, ему привили в училище, вдобавок к тому, чему научили папа с мамой. Грязь, длинные волосы, наплевательское отношение к самому себе – ведут ко многим неприятностям. И обычный педикулез среди них далеко не на первом месте. Заболевания кожи куда как неприятнее. Так что требование военного командования по поводу ежедневного бритья сейчас воспринималось совершенно не так, как на гражданке. А со временем Куминов вообще приобрел своеобразное пристрастие и привычку к этой процедуре.

Горячая вода, нагретая дневальными в баке, уже стояла в специально отрытом рядом с входом в блиндаж крытом умывальнике. Надо торопиться, так как сейчас холодно и емкость, исходящая парком, может остыть очень быстро. Дневальный полил командиру на голову, крепкую шею и широкую спину, украшенную несколькими шрамами разной степени длины, глубины и ширины. Куминов отряхнулся, как мокрый пес, насухо растерся жестким полотенцем. После трехминутной, согласно профилактической памятке и рекомендациям военврачей, чистки зубов капитан приступил к самой любимой части ежеутренних водных процедур.

Помазок с короткой и жесткой щетиной вспенил обмылок в металлическом стаканчике медного оттенка. Пена, полученная от туалетного земляничного мыла, была густой и плотной, идеально ложащейся на упорные скулы и жесткий подбородок. Металлическая безопасная бритва с уже вставленной в нее «Рапирой» лежала наготове рядом. Куминов подмигнул своему отражению в небольшом прямоугольном зеркале, которое разведчики стырили со склада автомобильных запчастей, и начал бритье.