Призрак с хорошей родословной - Дарья Калинина

— Какую ценность? — снова не понял капитан.

— Да дочку свою! Любку!

— Вот дрянь баба! — в сердцах воскликнул капитан, до которого наконец дошло. — Собственным ребенком торговать вздумала. И что дальше?

Нас с подругами это тоже чрезвычайно интересовало. Но, увы, в этот момент внимание Виктора что-то снова отвлекло.

— Нет, ты глянь, вот паскуда! — неожиданно выругался он. — Верно говорят — помяни черта, и он тут как тут! Приперлась!

— Кто?

— Кто! Ты глаза-то разуй! Теща моя бывшая притащилась! Раиса Захарьевна, чтобы ей прострел во все кишки! Сейчас услышишь, шум какой подымет, как узнает, что Любка померла!

И Виктор начал тяжело подниматься из-за стола. Мы с подругами первыми выскочили на улицу и поэтому первыми увидели невысокую темноволосую женщину с решительным лицом и маленькими пронзительными глазками, шагавшую к дому с таким видом, словно за ней выступала по меньшей мере многотысячная армия с боевыми орудиями. На самом деле вся армия представляла собой одного-единственного высокого парня со слащавым и очень уж испитым лицом и длинными, давно не мытыми волосами. Одет он был хоть и в дорогие вещи, но как-то неопрятно. Замшевая куртка залоснилась на сгибах. Отворот рубашки был явно не свежим. Кроссовки были какими-то серыми, а дорогие джинсы оказались украшены несколькими декоративными подтеками, оставшимися от красного вина или соуса.

— С сынком прибыли, Раиса Захарьевна! — услышали мы за своей спиной голос Виктора. — Что? Выпустили уже мальчика?

— А тебе-то что? — сурово ответствовала женщина. — Не к тебе, чай, приехали. К дочери! Ты-то что тут делаешь?

— Дом-то мой, — отозвался Виктор.

— Дом ты моей дочери после развода отписал! — решительно сказала Раиса Захарьевна. — Раз и навсегда! Сделка обратного хода не имеет! Дом — наш! Вон и покупатели приехали, — углядев нас троих, заявила Раиса Захарьевна. — Уезжай, Витя, по-хорошему. Не позорься перед людьми!

— А чего мне позориться! Дом я Любке дарил, а не вашему сыночку, который с нар не слезает!

— Ей и дарил, — согласилась Раиса Захарьевна, поднимаясь на крыльцо и тесня мужчин. — Никто не спорит. Где дочка?

На этот вопрос Виктор ответить не решился и молча ушел в дом.

— Где Любка? — этот вопрос был адресован капитану, который тоже что-то смущенно пробормотал и ретировался.

— О, — уперла руки в боки Раиса Захарьевна, — погляди на них, Митенька! Тебя упрекают, а сами с утра пораньше уже зенки до бровей залили! Слова сказать не могут!

— Да ладно тебе, мама, — капризно заявил сынуля. — Сама же Любку за это чмо отдала! Не с милицией же нам Виктора отсюда гнать, тем более что он с ней и пьет.

И парень, хохотнув, обнаружил существенную недостачу зубов.

— Продадим дом, он и отстанет, — добавил он, кинув на нас оценивающий взгляд.

Его мамаша тоже наконец обратила на нас внимание.

— Вы ведь покупатели? — спросила она. — Дочку мою не видели?

Мы с подругами оглянулись по сторонам. Но двор словно вымер. Прапор и Женька, которые только что крутились поблизости, в один момент испарились, словно их и не было. Коля с экспертом все еще находились возле тела Любки в старом доме. А Виктор с капитаном и Любимой носа из дома не казали. По всему выходило, что ужасную новость родным Любки предстояло сообщить нам. Одна была надежда, что, судя по рассказам Виктора, они не станут слишком убиваться по своей сестре и дочери.

— Любы тут нет! — сказала Мариша.

— А где же она? — удивилась Раиса Захарьевна.

— Она в старом доме, — ответила Катька. — Только знаете… Она не в очень хорошем состоянии.

— Совсем в плохом, — подтвердила я.

— Да что с ней? — потеряла терпение женщина. — Если этот грубиян ее чем-то огорчил, я его кочергой так отхожу, что он у меня по врачам замучается ходить!

— Нет, Виктор тут ни при чем, — вздохнула Мариша. — То есть хотелось бы верить, что он ни при чем. Понимаете, ваша дочь… В общем, сегодня ночью она умерла.

— Что? — побледнела Раиса Захарьевна и попыталась криво улыбнуться. — Это что, у вас, у городских, такие шутки нынче в моде?

— Да нет же! — с отчаянием произнесла я. — Она в самом деле умерла. Повесилась.

На всякий случай я решила пока не говорить всей правды, опасаясь расправы с Виктором и его новой женой. А нам только очередных трупов тут не хватало. С одним и то разобраться не можем.

— Ой! — схватилась за голову Раиса Захарьевна. — Да как же это? Где она, вы говорите? Там?

И, повернувшись в сторону старого дома, она побежала туда. Ее сын помчался за ней следом. А мы за ними, надеясь, что сердце у Раисы Захарьевны, как у всех выросших на свежем воздухе людей, крепкое и она как-нибудь выдержит и не свалится с приступом. Потому что, где брать тут в глуши «Скорую помощь», я представляла себе плохо. Какая уж тут «Скорая», если даже милиция приехала только потому, что мент был когда-то дружен в школе с хозяином этого несчастного дома.

Глава 5

Самое жаркое время мы с подругами провели на веранде. В гостиной на лучшем в доме диване охала и стонала Раиса Захарьевна, обвиняя своего бывшего зятя в том, что он не уберег ее кровиночку и позволил ей наложить на себя руки. Правды о смерти дочери ей так никто и не решился сказать. Но вскоре Раиса Захарьевна немного утихла и попыталась прояснить ситуацию.

— Ты, Виктор, надеюсь, понимаешь, что наследником моей дочери ты быть никак не можешь! Вы с ней в разводе. И все родственные и прочие отношения между нами прекращены. Тем более что ты теперь в новом браке состоишь. Так что единственные Любкины прямые наследники — это мы с Митей. Я — мать, а он ее родной брат.

— Это еще как суд посмотрит! — запальчиво воскликнул Виктор. — Я вам свой дом оставлять не намерен. Я его своей жене оставил. А вы мне кто такие?

— А ты Любке кто теперь? — заорал Митька.

— Ты вообще молчи! А то харю тебе начищу! — не остался в долгу Виктор.

— Да я тебе сама сейчас всю рожу раскровяню! — заступилась за сына только что совсем помиравшая Раиса Захарьевна. — Ишь, имущество наше решил под шумок к рукам прибрать. Хапуга!

— Мало вам тех денег, что вам Любка перетаскала за эти десять лет! — вызверился Виктор. — Думаете, я не знаю, что вы постоянно ее науськивали, чтобы она вам деньги носила! Не знаю, сколько ее шмотки на самом деле стоят! Она их на рынке покупала, а мне заливала, что в дорогих бутиках. И добро бы для себя выгадывала. Так нет же! Все вам! На уголовника вашего, чтоб он сдох вместе с вами! Это вы ее до смерти довели!

— Ты — душегуб! Сына моего не трожь!

— Подлец!

— Паскуда!

Мы с интересом слушали и ждали, когда мамаша и «вдовец» вцепятся друг в друга. Но так и не дождались. На сцену выступило еще одно действующее лицо, которое за сегодняшний день едва ли проронило пяток слов. Новая жена Виктора Любима спустилась наконец из мансарды, и ее мелодичный негромкий голос, звеня серебром, каким-то образом заглушил вопли Раисы Захарьевны, ее сыночка уголовника и Виктора.

— Не стоит так шуметь, — произнесла Любима. — Всем сегодня пришлось тяжело. Все переживают из-за смерти девушки. А вопрос с домом можно решить мирным путем.

— И каким же это? — поинтересовалась у нее Раиса Захарьевна.

— Вы ведь все равно жить тут не станете, а дом хотите продать? — спросила Любима. — Так продайте его Виктору. Он даст за него хорошую цену. Мы и Любе вчера это же предлагали.

В комнате воцарилось молчание.

— Что же, — наконец произнесла Раиса Захарьевна, — это можно. Если в цене сойдемся, то почему же и не продать. Ладно.

— Слушай, что сейчас начнется! — шепнула мне Катька.

И точно. Не успела она замолкнуть, как в комнате раздался басистый рев Прапора:

— М-и-инуточку! Что это вы тут за моей спиной решили? — ревел он, словно бешеный слон, которому отдавили ногу. — Дом-то наполовину мой! Вот и расписочка у меня в получении денег хозяйкой имеется!

— И он прав! — заступился за друга Женька. — Раз деньги заплачены, то вы уже торговать этот дом не можете!

— Он наполовину мой! — повторил Прапор.

Какой шум поднялся после этих слов, трудно передать. Все кричали одновременно и каждый свое. Мы с подругами с интересом ждали, когда наконец Виктор объединится со своей бывшей тещей и они просто выкинут Прапора и Женьку из дома. И мы наконец поедем дальше в более спокойное местечко.

— В конце концов, свет клином не сошелся именно на этом Любкином доме, — мудро заметила Катька. — В округе еще полно привлекательных домов. А этот мне решительно разонравился.

— Только у твоего Прапора уже нет денег, чтобы себе другой дом сторговать, — хмыкнула Мариша. — Если, конечно, правда то, что он говорит, будто бы отдал все деньги Любке.

— Он весь бледный и трясется, — заметила я. — Думаю, что не врет.