Пробуждение - Нефер Митанни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он говорил это, а сам продолжал обнимать её крепко. Словно боялся, что она и правда покинет его.
- Я вовсе не такая неженка, как ты себе воображаешь, - заметила она, с наслаждением впитывая его тепло, которого была лишена так давно.Боялась, что всё окажется сном и, проснувшись, она опять окажется в одиночестве. – И потом, приехали и другие. Не я одна…
- Господа! – голос Бурнашева заставил их вздрогнуть, - Я вынужден прервать вас. Сударыня, вам пора.
- Ступай! – Сергей чуть отстранил её от себя, посмотрев в её глаза и тут же вновь порывисто обнял.
Анна, привстав на цыпочки, поцеловала мужа и прошептала:
- Я приду…
***
Анна сняла для жизни крестьянскую избу, иного жилья здесь просто не было. Условия очень скромные – крошечная комнатка с печью. Топчан для сна был устроен вдоль окна и напоминал собой обычную широкую скамью. Голова касалась одной стены, а ноги упирались в противоположную, на которой располагалась входная дверь. Печь приходилось топить дважды в сутки, но от холода она не спасала – потому что стены избы были ветхими, со множеством щелей. Кроме того, печь нещадно дымила. Но в глубине души Анна была рада, что смогла устроиться хоть так. Всё же у неё был свой угол, в котором она могла ночевать под крышей, сварить суп и устроить себе купание. В бане она побывала в последний раз во времена своего гостевания у Сугака, и когда в снятом жилье неожиданно обнаружила большой медный чан, её радости не было предела. Она нагрела воды, набрав снегу прямо во дворе, и приняла ванну. Купание стало поистине райским блаженством.
Потянулись бесконечные холодные дни ожидания встречи. Свидания не дозволялись. Единственная возможность для жён увидеть любимых была издали, когда каторжников вели на работу и обратно в камеры. Группа женщин стояла у дороги и каждая ловила свой родной взгляд. Однажды Анна, стоявшая у самой обочины дороги, по которой вели каторжников, успела дотронуться до руки Сергея, на мгновение они соединили пальцы.
Эта буквально мимолётная встреча ещё больше растревожила Анну. Она увидела, как похудел Сергей, а его яркие синие глаза, хоть и казались весёлыми, на самом деле прятали тоску. Да и сама Анна изнывала от желания увидеть мужа и хоть на минуту оказаться в его объятиях. Ежедневные бытовые лишения, которые она сносила стоически и даже, казалось, не замечала их, не шли ни в какое сравнение с её тоской по мужу – она просто угасала без него, как пламя свечи, лишенное кислорода.
Однажды она смогла уговорить стражника, охранявшего вход в подземелье где работали каторжники.
- Хорошо, ступайте, сударыня, только ежели что, я тут ни при делах. Скажу, что не заметил, как вы прошмыгнули. И вот, - он протянул Анне свечу, - это поможет вам.
Женщина вошла в низкую дверь с округлым верхом и оказалась в тёмном коридоре, уходящем далеко вперед. Вытянув перед собой руку со свечой, Анна смело двинулась по коридору. Здесь было тепло, хотя наружи стоял уже привычный мороз. Она шла быстро и вдруг позади услышала окрик:
- Стойте!
Кричал офицер, намереваясь не пропустить её в тоннель. Однако Анна не послушалась, а напротив, ускорила шаг и, погасив свечу, потом побежала вперёд. Далеко впереди маячили блестящие точки. Она поняла, что там и работают каторжники. Вскоре, она увидела их на некоторой высоте, взобраться на которую ей было не по силам. Но кто-то из этих людей заметил её и спустил лестницу. Анна вскарабкалась по ней и тот час увидела мужа.
- Серёжа! – позвала, заметив, что он в оковах.
Увидев её, Петрушевский шагнул к ней, и они обнялись.
- Милая! Как ты смогла попасть сюда? – сжав её лицо в ладонях, спросил он с усмешкой, но в его глазах стояли слёзы.
- Просто я соскучилась, - прошептала Анна, тоже не сдерживая слёз.
Их губы встретились. Вокруг были люди, но Анну это не смущало. Она целую вечность шла к этому мгновению и сейчас для неё имел значение только поцелуй мужа. Он целовал жадно и долго, оторвав жену от земли, прижав её к себе. Потом прошептал, глядя ей в глаза:
- Анечка, родная моя! Я молю тебя поберечь себя! Одевайся теплее! Как ты устроилась?
- Всё хорошо! – чуть слукавила она, не желая расстроить его. – Я сняла небольшой домик.
Она провела ладонью по оковам на его кисти.
- Очень больно? – спросила, сквозь слёзы.
- Нет, - он улыбнулся и покачал головой, - Просто неловко, мешает.
- Надо что-то сделать…
- Да что же? Это не так уж страшно!
Они говорили что-то ещё и вдруг он осознал, что на них устремлены десятки глаз. Ещё раз прижавшись к её губам, приказал:
- Ступай! Тебе пора!
Она не помнила, как вернулась обратно, как выслушивала выговор офицера, все её мысли были с Сергеем, плечи хранили тепло его рук, а губы - вкус его поцелуя.
***
Постепенно Анна стала привыкать с здешнему существованию. Вместе с другими жёнами занималась благотворительностью – шила рубахи для каторжан низкого сословия. Эти люди были искренне благодарны женщинам.
Когда пришла весна, Анна с удивлением обнаружила, что здесь, при всей пустынности и скудности, природа не лишена своей скромной прелести. И постепенно она начала писать здешние пейзажи, несказанно радуясь тому, что смогла привезти с собой ящик с красками. Это отвлекало её от печальных мыслей о сыне, от тоски по нему.
Радостное событие случилось вскоре – жёнам разрешили раз в неделю встречаться с мужьями. На этих свиданиях она рассказала Сергею, как ехала к нему, не умолчав ни об одной детали, рассказав даже о своём пребывании на заимке Сугака.
Обнимая жену, Сергей с болью сказал:
- Родная моя, сколько же ты вынесла! Я молю Бога, что он послал мне живого ангела. Ты – мой ангел во плоти, - признался он, долго глядя в её глаза.
В этой маленькой хрупкой и нереально красивой женщине была вся его душа, вся жизнь.
- Не говори так, - улыбаясь сквозь слёзы, попросила Анна мужа.
- Но это правда! – горячо возразил он.
- Даже если и так, - её глаза лукаво блеснули и признание слетело с её губ: - Я не ангел, а самая обычная, земная женщина, просто я люблю вас, сударь, и самое большое моё желание – принадлежать вам и телом, и душой.
