Слуга (СИ) - Ли Сарко

— А ты разве не могла? Я слышала, ты всемогуща…

— Я? Что ты! Я просто завр, я сильна, но могу далеко не всё. И знаю меньше, чем тот же Мастер Рай.

— Ну, а Гэн? Он-то чем лучше? — не понимала Анди.

— Просто он… совершенен, — вздохнула девушка. Анди решила, что в этом утверждении больше личной оценки, чем истины.

— А ещё он предатель, — почти шёпотом заметила она.

Грапиша повернула к ней задумчивый взгляд.

— Ты об этом? — она мотнула головой в сторону, где остались их общие друзья. Потом пожала плечами, как будто в чужое оправдание. — Я ведь… я ведь не знаю, кто эта Телуна. Может, она его сестра.

— А чего они тогда молчат и тайно встречаются ночью? — рассердилась Анди.

— Я не знаю, — Грапиша покачала головой, посмотрела в землю. — Я только не понимаю… я люблю Гэна, и не скрываю этого. Не понимаю его, боюсь иногда — но люблю. И мне больно видеть всё это… а ты? Почему тебя злит твоя подруга? Ты ведь не мужчина, чтобы её ревновать.

Анди прижала ладони к глазам, как будто надеялась, что из-за этого слёзы не потекут.

— В том-то и дело… — она помотала головой, словно пытаясь вытрясти лишние мысли, но ничего не вышло. — Мне кажется, я слишком сильно к ней привязалась. И я… как бы ужасно это ни звучало, действительно… ревную. К твоему Гэну…

— Я помню, как ты испугалась тогда, когда Телуну ранили. — Грапиша посмотрела вдаль. — Это понятно, если она твоя сестра или единственная подруга. Но мне показалось… показалось, что в твоих глазах было что-то больше…

— Я знаю… — Анди остервенело провела по лицу тыльной стороной ладони, размазывая слёзы. — И что мне делать? Телуна ведь нормальная, вечно с мужчинами всякими там… с Мастерами… теперь вот… если она узнает, что я…

Грапиша положила руку на плечо Анди, постаралась утешить. Гэн постоянно доставлял ей волнений, когда исчезал или вёл себя странно. Но Грапиша всё терпела, потому что не могла представить себе жизни без него. И ещё она понимала Гэна, ведь если пережить всё то, о чём он ей рассказывал, очень непросто остаться самим собой. А вот что делать в случае Анди, она не знала.

— Почему вы не спите? — раздался знакомый голос. Анди вздрогнула, Грапиша вскинула голову.

Они стояли рядом: по-простому одетый стройный парень в чёрном плаще и зеленоглазая красавица. И смотрели сверху вниз.

— Секретничаем, — своим привычным, тихим и неконфликтным голосом ответила Грапиша.

— А почему Анди плачет? — забеспокоилась Телуна. Присела перед подругой на корточки, взяла за плечо. Грапиша попыталась её остановить, тронуть за руку, но не успела. Анди резко вскинула голову и прожгла Телуну таким взглядом, что девушка чуть не отшатнулась.

И даже не стала спрашивать "Что?". Потому что и так всё поняла.

Анди вскочила и быстро пошла прочь, а когда услышала, что Телуна её зовёт, припустила бегом. На свет.

Грапиша посмотрела на Гэна и виновато улыбнулась. Она не могла с ним спорить, перечить ему или возмущаться. Иногда сама себя за это ругала, но не могла. Боялась потерять, рассердить или сделать хуже. Он говорил ей иногда, что с ней его жизнь стала светлее и радостней. И пусть чуть-чуть, пусть ненамного — а это тоже очень важно. И Грапиша не могла позволить себе хоть что-то в этом изменить.

****

Чудо произошло на следующее утро. Два немолодых уже, истощённых одиночеством и горем человека встречали рассвет на балконе. Они вообще мало спали последнее время, особенно с тех пор, как дочь и ее семья покинули Княжество Эрдез. Муж и жена молились всем известным богам, чтобы те указали детям правильную дорогу, вывели из Мрака и уберегли от всех бед. О себе они уже и не думали — за свои оставшиеся годы Ревеор и Аринша предполагали, что проводят во тьму ещё несколько Магов, всё остальное время ухаживая за садами.

— Наверное, уже скоро… — пространно сказал Ревеор, пошевелившись в кресле. В простеньком, без лишних украшений кресле, так не похожем на трон.

— Что-то случилось? — княгиня повернулась, но без особого беспокойства.

— Да голоса какие-то… — сморгнул князь. — Как будто умершие говорят.

— Ну и пусть говорят. Мне почти каждую ночь снится, что я гуляю по улицам вокруг замка, и везде люди, люди…

— Так то по ночам. А днём чего им надо? Вот, опять… — Ревеор всё-таки встал, подошёл близко к парапету и уложил на него руки. — Как будто в той стороне толпа шумит…

— Сядь, Рив… — устало попросила женщина. — Говорила же я, лучше бы мы спать легли…

— Утро красивое. Грех пропускать, — Ревеор собирался вернуться на место, но что-то заставило его повернуть голову и прислушаться. Он даже чуть подался вперёд. — Нет, Аринша, ты должна это слышать. Не с ума же я сошёл, в конце концов! Твои сны — одно дело, а когда голоса родных детей мерещатся — совсем другое!

— …еликий кня-а-азь! — донеслось издали. Аринша услышала, вздрогнула.

— Зол!

— О том я и говорю, — кивнул Ревеор. Супруги переглянулись и, не сговариваясь, припустили вниз.

— Мама! — теперь уже отчётливо слышался голос Мати. Потом закричал Груак. И хорошо бы только они — на заднем плане как будто переговаривались тысячи людей. После мёртвой тишины, в которой князь и княгиня прожили больше десяти лет, такой гул казался им просто невыносимым, но очень волнующим.

Ревеор и Аринша выбежали на крыльцо, даже не думая, что княгиня одета лишь в ночной наряд и халат, а у князя в руке нет посоха власти — он оставил его наверху, чтобы не мешал при скоростном спуске с узкой лестницы. Площадь перед дворцом пустовала. Но голоса теперь были слышны отчётливо. С той улицы, которая вела к ущелью.

— Без паники, — на всякий случай сказал Ревеор и закашлялся от волнения. Аринша поплотнее запахнула халат и положила руку на плечо мужа.

— Отец! Матушка! — теперь голос Груака раздавался совсем близко. Судя по звуку, он должен был вот-вот вывернуть из-за белой, заросшей кустарником беседки.

Правда, судить по звуку княжеской чете было сложно. Им казалось, что дорогу топчут железными сапогами сотни и тысячи ног, и что за Груаком движется целый мир, крича что-то ему в спину.

Первыми они увидели Мати с дочерью, которой очень уж не терпелось рассказать дедушке с бабушкой, как они погуляли. Потом появилась Грапиша, ведущая за руку Эника, Груак, Зол… и все остальные.

Демона в общей толпе они не заметили.

— Доченька! — охнула Аринша и, позабыв обо всём,