Белое движение. Том 1 - Андрей Кручинин

Идея Атамана о формировании неказачьей армии была вполне верной и обоснованной. Задача Дона была – дать возможность организоваться общерусской армии, способной к решению общерусских задач, и он ее самоотверженно выполнил. Однако, отмечал современник, «без согласия с ген[ералом] Деникиным и даже вопреки ему формирование общерусской армии было не под силу ген[ералу] Краснову и было заранее обречено на неуспех. И это тем более, что в связи с начавшимся с осени 1918 года поражением Германии авторитет Добровольческой Армии, верной союзникам, непрерывно рос, а авторитет Донского Атамана, “связанного” с немцами, непрерывно падал».

Тем временем осложнялась и обстановка на фронте: к концу 1918 года Красная Армия готовилась к решительному удару по Донцам, а поражение Германии в Великой войне и последовавшее вслед за этим разложение армии с выводом немецких частей с Украины обнажало весь левый фланг Донской Области. В декабре 1918 года советские войска нависли над единственной стратегической железной дорогой, угрожая прервать снабжение всей Донской Армии. Как говорилось в «Кратком обзоре борьбы Дона с советской властью», составленном в Штабе Армии для членов Большого Войскового Круга, собравшегося в феврале 1919 года, «чтобы прикрыть область с запада, пришлось почти целиком израсходовать наш последний резерв – войска постоянной армии, войска, на которые возлагались большие надежды, так как они являются наиболее крепкими и предназначались для парирования ударов противника в критический момент и для нанесения ему с нашей стороны решительных последовательных ударов и главным образом на севере».

Противнику удалось перехватить стратегическую инициативу: Донцы вынуждены были лишь отбиваться при большом численном перевесе неприятеля. Резервы исчерпаны, новый – западный – фронт выводит красные части на кратчайшее направление, войска на севере области истощены физически и морально, разворачивается усиленная агитация. Прекрасные пропагандисты и агитаторы, большевики добиваются результатов: к концу декабря белыми очищаются занятые ранее районы Воронежской губернии, а три казачьих полка бросают фронт и расходятся по станицам. Верхне-донцы оголили тыл продолжающих драться частей Хоперского округа, а 1 января 1919 года заняли станицу Вешенскую, где располагался Штаб Северного фронта, чем уничтожили возможность управления войсками. Перенос Штаба в Каргинскую не смог исправить положения, и к концу января Донские войска оставили северные округа Войска. Тогда же красным удалось отбросить казаков от Царицына. Все части Постоянной Армии были втянуты в тяжелые бои по западной границе Области.

26 декабря 1918 года на станции Торговой был решен вопрос об общем командовании, которое принял на себя генерал А. И. Деникин, ставший Главнокомандующим Вооруженными Силами на Юге России. Этот шаг подводил Всевеликое Войско к концу его автономного существования, а П. Н. Краснова – к отказу от атаманского пернача[53]. По горькому замечанию современника, «об единении, увы, русская контрреволюция обычно думала лишь тогда, когда все старания обойтись без него приводили к катастрофе…»

Главная надежда у начавшей разлагаться Донской Армии была на союзников по Антанте и Добровольцев. Требовалась поддержка, в первую очередь – моральная, хотя бы пара батальонов, которые показали бы, что Донцы не одиноки в борьбе, что вместе с горсткой Добровольцев и Кубанцев готовы придти на помощь и союзники, не забывшие кровь, пролитую Российской Императорской Армией в Восточной Пруссии и Галиции, в Польше и на Карпатах. Однако, пользуясь тяжелым положением и не оказав фактически еще никакой помощи, «союзники» стали ставить беспрецедентные условия, предложив Краснову подписать «обязательства», которых не требовали даже враги-немцы:

«…Как высшую над собою власть в военном, политическом, административном и внутреннем отношении признаем власть французского главнокомандующего генерала Франше д’Эсперрэ.

…С сего времени все распоряжения, отдаваемые войску, будут делаться с ведома капитана Фукэ.

…Мы обязываемся всем достоянием войска Донского заплатить все убытки французских граждан, проживающих в угольном районе “Донец” и где бы они ни находились, и происшедшие вследствие отсутствия порядка в стране, в чем бы они ни выражались, в порче машин и приспособлений, в отсутствии рабочей силы, мы обязаны возместить потерявшим трудоспособность, а также семьям убитых вследствие беспорядков и заплатить полностью среднюю доходность предприятий с причислением к ней 5-ти процентной надбавки за все то время, когда предприятия эти почему-либо не работали, начиная с 1914 года, для чего составить особую комиссию из представителей угольных промышленников и французского консула…»

Естественно, Атаман не мог согласиться на подобный ультиматум. Условия его были сообщены генералу А. И. Деникину, и Главнокомандующий ВСЮР, крайне негативно относившийся к П. Н. Краснову, на этот раз был на его стороне. Ответ из Екатеринодара пришел немедленно: «Главнокомандующий получил Ваше письмо и приложенные документы, возмущен сделанными Вам предложениями, которые произведены без ведома Главнокомандующего, и вполне одобряет Ваше отношение к предложениям».

1 февраля открылось заседание очередной сессии Большого Войскового Круга. «Козлом отпущения» депутаты избрали командование Донской Армии – генерала С. В. Денисова и начальника Штаба генерала И. А. Полякова, которых требовали сместить с их должностей. Атаман твердо заявил, что со старшими воинскими начальниками непременно уйдет и он. Несмотря на возможность остаться на своем посту (избран он был на три года, и Круг отставки пока не требовал), П. Н. Краснов неразрывно связал свою судьбу с судьбой своих ближайших помощников.

Вечером 6 февраля уже бывший Атаман покинул Новочеркасск. В Ростове Петра Николаевича ожидал почетный караул Лейб-Гвардии от Казачьего полка. Это была частная инициатива, весь полк, собравшийся на дворе станции, прощался с Атаманом. Генерал И. Н. Оприц запечатлел в полковой истории слова Краснова:

«“Я глубоко тронут вашим вниманием ко мне, дорогие лейб-казаки… Я уже больше не Атаман вам, не имею права на почетный караул. Я смотрю на ваш приход сюда со святым штандартом, как на высокую честь и внимание. Вы мне дороги, ибо я связан с вами долгими узами, и узами кровными: мои предки служили в ваших рядах; в течение двадцати лет моей службы в лейб-гвардии Атаманском полку я был в рядах одной бригады и сколько раз я стоял со своим Атаманским штандартом подле вашего штандарта…

Служите же Всевеликому войску Донскому и России, как служили до сего времени, как служили всегда ваши отцы и деды, как подобает служить первому полку Донского войска, доблестным лейб-гвардии казакам.