Неподдающиеся - Иосиф Прут

��Валяйте. Для меня уважаемыми в подлинном, а не подхалимском смысле этого слова были пока что только три близких мне человека: Станиславский, Немирович и Вахтангов. А вас я �уважаемым� пока считать не буду. Подождем! Предлагаю другое. Внимание, Оня! Так ведь вас многие зовут? С сегодняшнего дня, когда мы станем дискутировать, я буду вас называть Оней, а вы меня � Алешей! Договорились?

��Нет. Вы будете называть меня Оней � всегда. А я вас � Алексеем Дмитриевичем. В крайнем случае, только когда мы будем вдвоем, позволю сокращенное: А. Д.! Но на людях�

��Ладно.

И так всю жизнь, в театре, на собраниях, во время работы над спектаклями, он для меня был Алексеем Дмитриевичем.

О режиссере Попове все, в общем, известно: я имею в виду его послужной список и важнейшие события жизни этого огромного мастера. Многие артисты, режиссеры, композиторы и художники, с которыми он встречался, работал, делился своим мнением, давал советы, выводил �в люди� � все они, благодарные своему учителю, написали о нем самые теплые слова. Поэтому, казалось, мне добавить уже ничего не придется. Но нет! Кое-что нашлось: и в памяти, и в давних записях. Роясь в своем огромном архиве, открыв одну из папок тридцатых � сороковых годов, я обнаружил в этом далеком прошлом такое, что дало мне возможность восстановить отдельные мысли, фразы, высказывания Алексея Дмитриевича и некоторые факты его биографии. Позволю себе напомнить читателю, что А.�Д.�Попов родился 24 марта 1892 года, а умер 18 августа 1961-го, не дожив немного до семидесяти лет. Каково мне писать об этом, когда 18 ноября, если я доживу, мне стукнет 90!

Народным артистом Советского Союза он стал в 1948-м, имея право на это высокое звание значительно раньше: я подразумеваю его огромные заслуги в создании советского театра.

Вот некоторые его замечания и слова:

��Органически ненавижу войну. Это чувство вошло в меня, когда началась русско-японская. Разговоры родителей об убитых, раненых, о жестокостях, проявленных обеими сторонами на суше и на море, вызывали у меня � двенадцатилетнего парнишки � чувство ужаса. Это очень страшно, когда люди обязаны непременно убить друг друга. Поэтому был счастлив, что избежал участия во всех последующих наших войнах. Но, поверь мне, остался патриотом и делал все, что мог � на своем боевом участке для нашей победы. Руководил формированием фронтовых бригад, ставил пьесы о мужестве советского человека, о близком разгроме врага.