Небо в огне (СИ) - Younger Alexandrine

Винил медленно передает мотив «Крейсера Авроры» в исполнении Большого детского хора Гостелерадио, которому еле слышно подвывает Лиза. Три подруги больше не говорят о том, что Сашка уехал на перевоспитание под Свердловск и вообще пытаются не упоминать мужские имена. Лиза сидит на диване в обнимку с Томой, а Софа стоит у окна, не теряя самообладания. Вот они три подруги… Три пути!

Разные, но похожие. Любящие. Любимые.

И Тома с Софой знают что сказать расстроенной Лизе, которая никак не хочет прощать Космоса. И в Ленинград вздумала улететь, малахольная!

Зачем?!..

— Лизка, не беги ты к тётке! — Софа пыталась воздействовать на подругу изо всех сил, наверняка зная, что не удержит её от билета на самолёт и новой ошибки. — Чего тебе, дурная, этот холодный город с крейсером и дворцами?

— С «Авроры» давно не стреляют, а я не могу больше здесь, не могу! — Космос не слышал Лизу, а она не слышала его. Вот и вся любовь. — Город мой! Как собиралась, так и заживу!

— Решилась? — Тома Бессонова и в самом деле верила, что Лиза возьмет и заживет в своем Ленинграде с чистого листа.

Где-то месяца три, больше не надо. Потом сама к Космосу своему вернётся. Или вернут.

— Решилась! Не отговаривай!..

— Не буду!..

— А я буду, — неутомимо твердит Софка, — от него спрячешься, а от себя?..

Никто не дал толкового ответа Софе, а Лиза через пару деньков уехала. Переполох устроила. То была проблема!..

Решившаяся первым цветом весны в день веселой свадьбы Филатовых…

Прошло восемь лет. Павлова, Бессонова и Голикова давно сменили фамилии и прописки. Миловидные студентки стали семейными дамами, к которым не каждый рисковал приближаться, но граница между прошлым и настоящим вмиг исчезла, когда печаль напомнила о себе. И Лиза видит перед собой тех же девчонок, у которых за плечами ничего, кроме надежд за светлое завтра, но они надломлены. Третью подругу так вообще потеряли в вихре тех самых требуемых перемен. Куклы-неваляшки!

— Том, — Лиза прерывает молчание, продолжая усердно изучать стенку напротив, — а помнишь, что на Профсоюзной также сидели?

— Но с Софой, — Томе легче, потому что Холмогорова заговорила первой, — побег готовили…

— С ней, — привет датским ветрам и Милославской в частности, — чумой…

— И ты ещё про «крейсер Аврора» пела…

— И плакала…

Навзрыд. По-настоящему. Разрывая сердце.

И Тома сейчас заплачет, потому что больше молчать не может. Обнимет подругу, ставшую ей едва ли не за сестру родную, и разнесёт свой плач по всей комнате. Лиза тоже не скроет слёз, не переставая цепляться за мысль о Космосе. Если скоро им повезёт оказаться дома, то Лиза обязательно скажет ему, как сильно его любит. С каждым днём крепче, а при виде Арьки это счастье прибавлялось стократно, но знает ли Холмогорова о том, при каких обстоятельствах в очередной раз признается мужу в чувствах?

Лиза и Тома понемногу успокаиваются, когда из коридора доносится ругать одного из охранников и медсестры. Женщины недоуменно переглядываются, и Лиза, пожав плечами, накинула на плечи белый халат, чтобы выйти наружу.

— Переливание! Филатову переливание крови нужно, пустите к Александру Николаевичу! — тараторит молоденькая девушка, для которой каждая минута на счету.

— Не положено, — сухо отвечает Шмидт, одновременно унимая одного из своих подчиненных, — там разговор…

— Павел! — появившись за спиной медсестры, Лиза обращается к Шмидту по имени, а не по позывному. Павел Григорьевич Горин — он же бывший офицер советской армии, более известный в бандитских кругах как Шмидт, знаком семье Холмогоровых с осени девяносто четвертого. Космоса из передряги наркоманской вытаскивал, домой за уши возвращал. Успешно. — Паш, какой разговор?..

— Лиза… — Шмидт уверен, что жене Космоса не нужно разъяснять, сколько будет дважды два. Догадывается, куда ветра дуют. А мешать разборке не стоит, усугубить ведь базар — раз плюнуть. — Лиз, Пчёлу привезли! Не ходи ты туда!

— Приехал? — вскипающая злость сменила упадок настроения, но брат все-таки никуда не улетел. Донесли же. Догадка была верна. — Что с ним?

— Сама увидишь!.. — Горин не может помочь Елизавете. Ничем.

— Пусти её, — Лиза просит за девушку, понимая, что шанс для спасения Фила существует. Раз медсестра прибежала, не побоявшись свирепой охраны.

— Шмидт, что там?! — крик Саши разносится из-за закрытых дверей, заставляя Лизу остановиться на месте вкопанной статуей.

Ей просто не пробраться сквозь людей, закрывших проход в кабинет Белова, не разглядеть свирепого взора мужа, но она может увидеть его ладонь, удерживающую рукоять пистолета. Елизавета без труда осознает, что коленопреклонённая фигура — это её брат Витя, у которого третья группа крови. Редкая. Резус отрицательный.

Спасение?!..

Час жизни!

— Что, мать твою, происходит, скажи?! — разъяренно восклицает Лиза, когда Космос оказывается рядом с ней, положив огромные ладони ей на плечи. Белов не подходит к ним, закрывшись в кабинете, а охрана наблюдает за супругами, плохо скрывая усмешки. — Бред! Сами-то себе верите?

— Смирись! Лиза, смирись! — Кос, не мигая, уставился на Лизу, волей взгляда настраивая её на то, что все идёт правильно. Он уже не боится того, что она возразит, как будет проклинать и смотреть с ненавистью. Признать пора, что виновник аварии нашёлся. — Нам бы с тобой крышка пришла, как бы он побольше постарался! Чуешь?

— Почему нельзя разобраться во всём по справедливости? — попытка скинуть руки Космоса с себя ни к чему не приводит — это действие лишь злит его. — О чём это я? Когда ваша шайка-лейка об этом думала?

— А что тебе надо, чего хочешь? — для Космоса ясно, что он не убедит свою Лизу в нормальном ходе происходящего. Но он не перестает бороться за своё. — Вдовье?! Ты понимаешь, куда он всех нас завёл?!

— Витя — наш брат! Где ваши клятвы? — дружба, когда-то казавшаяся нерушимой, рассыпалась на куски. Безнадежно. — Нету, за грош продали! С разбега!

— И это сделал Пчёла! Первым!..

— Да что ты несёшь, чудище?!..

Лиза отходит на пару шагов назад, наблюдая за Космосом уловками побитого зверя. Она больше не хочет слышать то, о чём он упорно толкует. Любимый человек уверенно разрушает всё то, чем она живёт. Её веру в него на осколки разбивает, а потом на них наступает, чтобы хрустели, как снег декабря под ногами. Убивает.

Вселенная в бреду.

Лучше бы молчал.

Но отпустит не скоро…

Космический корабль на нуле.

— Иди к Томке, — и всё же для Космоса невероятно, что его девчонка отпор даёт, а он никак не может склонить её на свою сторону, — ночью домой поедем!..

Его-то девчонка!..

Становилось тошно, как и от осознания того, что когда Пчёлу приведут обратно, то у Космоса рука не поднимется выстрелить в упор. Стоять с грозным видом, предвещая небесный суд, Холмогоров мог, а что же до действий…

Как в себя стрельнуть?..

Себя убить, а самоубийц же не отпевают. В рай не пустят.

Если ему не заказана туда дорога. За всё хорошее.

— Иди к чёрту!

Лизе больше нечего сказать Космосу. Лучше разойтись в разные стороны, пока они друг друга не убили, не извели своим противоборством. Ей запоздало напомнили о том, что она нужна подруге. Лиза возвращается к Филатовой, не переставая терзать себя тем, что снова бездумно обожглась. Потому что в мире, который когда-то стал для Коса ремеслом, немыслимы разумные принципы. И Пчёла не сопротивлялся, ощущая верное дыхание смерти. Просто плетясь в реанимацию, посмотрел на сестру совсем жалко, а она в стены глухие ломилась. За каким-то дьяволом!

Космос, что же ты делаешь?!..

Солнце, разъярившись, светит черным, потеряв золотистые лучи, а обновленная реальность не станет заменой счастливым семи утра на часах. Где дышалось без преград и любовью, и где пятилетняя девочка с растрёпанной косичкой просыпалась раньше будильника, не давая родителям заскучать. Это же Космос с Лизой были, всё те же они.