Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы слушаем тебя, Шахар, – ободряюще прозвучало со стороны доски.
При этом классная руководительница невольно напряглась. То, что сейчас скажет этот ученик, могло стать для нее самой определяющим. Да и те, кто только что болтали и производили шум, замолкли и с любопытством поглядели на парня. А тот сказал:
– Мои мечты из немного другой области, чем те, что здесь прозвучали.
– Ну вот, он уже начал морочить голову! – не сдержалась Тали из шпаны.
– Тише! – построже и повысив голос распорядилась Дана, и попросила Шахара продолжать.
Молодой человек вздохнул, прокашлялся и приступил. По нему было видно, что его речь давалась ему с трудом.
– Меня все присутствующие считают «суперменом», которому все нипочем, «заумником», все знающим лучше и больше других. Возможно, я где-то и перегибал палку. Но ни для кого не секрет, что недавно в моей жизни произошли перемены, которые выбили меня из колеи. Мне очень неудобно об этом говорить, но кажется, никому здесь нет до этого дела. Я был и остаюсь никому непонятным «заумником», которого следует презирать, отторгать, допекать сплетнями, завистью и злорадством. Я не железный, – подчеркнул говорящий, озирая класс, где воцарилась щемящая душу тишина. – Я – человек, у которого есть свои слабости. Я стараюсь держаться, но мне нелегко. И, раз уж мы заговорили о том, о чем каждый мечтает, то мне бы хотелось выразить пожелание, чтоб хотя бы в те полгода, что остались до выпускного, мой класс относился бы ко мне более дружелюбно.
Он произносил это очень внятно, но негромко, с подавленным выражением лица, всем своим видом выражая надежду, что его на самом деле поймут и поддержат.
У Лиат оборвалось сердце. Этот Шахар был совсем другим! Не таким, каким она привыкла его видеть! Боец-молодец, сильная личность, невозмутимый снаружи герой Шахар Села как будто прилюдно снял с себя доспехи. Имело ли сказанное им отношение и к ней? Повлияло ли так на него то, что было вчера? И вообще, что сейчас начнется?
Поначалу никто не пошевелился. Даже шпана потрясенно смотрела на одноклассника. Шели, Хен и Одед опустили головы. Их общие приятели задумчиво переглядывались.
Классная руководительница на минуту задумалась, после чего мягко произнесла:
– Ну что ж, я полагаю, здесь нет никого, кто бы по-настоящему плохо к тебе относился и не понимал бы твоих чувств, дорогой Шахар. В нашем классе учатся достаточно воспитанные и интеллигентные ребята, иначе бы ты не решился выразить здесь такое искреннее и сугубо личное пожелание. Как твоя классная, я очень рада, что ты смог выразить все это, потому что для такого рода признаний, действительно, необходимы отвага и внутренняя зрелость. Я еще раз хочу заметить, что очень рада этому, Шахар, и тоже надеюсь, что твои товарищи отнесутся к тебе с пониманием.
Не успела учительница закончить фразу, как прозвучала громкая реплика с передней парты:
– Я вот хотел бы кое-что выяснить.
Это был Наор Охана. Не дав Дане среагировать, он встал и обратился к Шахару:
– Шахар, а как ты считаешь: кто тебе виноват, что у тебя ситуация – жопа?
– Наор, будь добр, следи за своими выражениями! – прикрикнула на него возмущенная Дана.
Но король шпаны не собирался затруднять себя подбором оборотов речи. Воспользовавшись поднявшимся в классе брожением, он иронично и нагло выпалил:
– Тут у нас демократия, верно? Ну так у меня есть свое мнение на этот счет, и его я выскажу так, как считаю нужным. Этот нытик, – показал он рукой на ошарашенного Шахара, – сам испортил себе жизнь. Он сам приложил к этому максимум усилий. Поэтому нечего ему сейчас строить грустные глазки и пенять на судьбу.
Побагровевший Шахар повернулся в сторону обидчика, а тот продолжал:
– Ты что, опять полезешь со мной в драку? Правда колет глаза, не так ли? Ну так слушай. Ты обосновался себе на вершине мира, откуда плевал на всех обычных людей, и задрал свой нос до небес. Но тебе и этого стало мало. Ты решил полезть на облака, не подумав о том, что они – всего лишь пар, и больно шмякнулся о землю. А шмякнувшись, причем, твоею собственной головой, сорвался на всех окружающих. Все вдруг стали у тебя виноваты в твоем падении, кроме тебя самого. Это я про твое эссе. Теперь о твоей девчонке…
Когда прозвучали эти его слова, атмосфера в классе резко накалилась. Соученики заерзали на своих местах, стали переговариваться, некоторые девицы захихикали.
– Девчонку твою ты тоже потерял из-за твоей неуемной спеси и эгоизма, – победно произнес Наор. – И какая ж у тебя была девчонка! – присвистнул он, вспоминая, какой обалденный минет вчера сделала ему принявшая экстази Галь в туалете дискотеки. – Могу поспорить, что полкласса исходило слюной, глядя на нее. Да какие там полкласса, – полшколы! А ты? Знал ли ты цену той вещице, коей являлась для тебя твоя подружка? Даже у Рана хватило совести признаться, что бесплатный Хаммер был бы для него фетишем. А у тебя язык не повернулся, чтоб сказать: "я относился к Галь так же, как Ран к джипу Хаммер, черному с серебром"! Так кого ты теперь хочешь пронять своим признанием, парень, когда и так ни для кого не секрет, что ты – зарвавшийся тщеславный сноб, мудак и простофиля? Если ты «супермен», так и будь "суперменом"!
– Наор, я бы ответил тебе, как следует, но считаю это ниже моего достоинства, – со злостью бросил Шахар, у которого почернело в глазах.
– Какого еще достоинства? – надменно фыркнул король шпаны. – Твоего мужского, что ли?
В классе грянул взрыв безудержного и долго не умолкавшего смеха. Дана, поняв, что ситуация вышла из-под ее контроля, крепко ударила по столу и громко призвала к порядку. Но урок уже был сорван.
Наор так удачно сыграл на чувствах всех тех, кто завидовали Шахару, в особенности из-за Галь, что те хором накинулись на беззащитного. Напрасно Дана Лев орала, надрывая глотку, что ученики вели себя вопиюще низко, напрасно Хен, Ран, Янив и еще парочка их друзей угрожали провокатору Наору, что переломают ему все кости.
Класс превратился в зверинец, заполненный зверьми жестокими, кровожадными и голодными. С каким-то мрачным удовлетворением они вымещали на том, кто только что, вроде, вызвал их сострадание, всю свою агрессию за его былые успехи, амбиции и инородность. Отовсюду раздавались крики: "заумник!", "сноб!", "скандалист!", "супермен позорный!".
Вдруг гам разошедшихся соучеников покрыл исступленный, надрывный
