Ее крестовый поход - Аннетт Мотли

— Как сейчас, Беренгария, ваши взаимоотношения с королем? — спросила она на следующий день, сидя во внутреннем дворике с королевой и Джоанной Плантагенет, похудевшей и еще более энергичной, которая уже выпытала о ее приключениях больше, чем сумела романтичная Матильда.

— Наша жизнь идет так, как всегда должна будет идти, — без сожаления ответила Беренгария. — Ричард таков, какой он есть, и я более не надеюсь и не стремлюсь его изменить. — Она бросила на Иден взгляд, полный сострадания. — Он тоже… больше не интересуется любовью женщин. Думаю, это чувство никогда не имело для него значения, кроме, может быть, любви Элеоноры.

Спокойно произнесенные слова вызвали у Иден ощущение горечи. Для нее это не было неожиданностью. Похоже было, что какая-то часть ее существа давно распознала натуру Ричарда. Не потому ли, что она, сама того не ведая, распознала тот же порок в Стефане?

— Он навещает меня время от времени в моей спальне, — Беренгария не покраснела, говоря это. — И однажды, если Господу будет угодно, мы дадим Англии наследника. В иных отношениях мы добрые друзья и не мешаем друг другу приятно проводить время по собственному выбору. Ричард занят своим строительством… когда не разрушает какой-нибудь город. У меня остаются домашние заботы, музыка, мои подруги. Если когда-то я и желала другого, я научилась вполне обходиться без этого. — Она вздохнула, но не слишком тяжело, и сердечно улыбнулась Иден. — Восемь месяцев — во всех отношениях долгий срок. Нам не хватало тебя, Иден.

— Слишком долгий, чтобы заниматься самобичеванием в этой чертовой дыре, — откликнулась Джоанна, размашисто нанося свои штрихи на идиллическую картинку во дворике. — Иисус! Как я жду, чтобы Ричард заключил наконец мир и я могла бы спокойно отправиться домой, прежде чем он выдаст меня за верблюда или какого-нибудь турка.

Иден улыбнулась:

— Не находил ли он еще каких-либо приемлемых предложений?

— Нет, с тех пор, как я отказала этой безбожной обезьяне. Я в большой немилости у своего брата, как, уверяю вас, и он у меня.

Беренгария с нежностью посмотрела на нее:

— Ты выйдешь за того, кто тебе по нраву, Джоанна. Ты знаешь это. Но если ты не поторопишься, не сомневаюсь, что маленькая Матильда опередит тебя у церковных дверей.

— Кто же это? — Иден была удивлена.

— Не догадываешься? — усмехнулась Джоанна. — Кто, подобно ей, никак не может расстаться со своей Тарелкой? И питает еще большую склонность к вину?

— Сэр Джон де Валфран! — тут же воскликнула Иден.

— Я так рада за них обоих. Они замечательно подходят друг другу. Но по поводу еды… они скорее смогут воспитать своих детей, чем самих себя.

— Мне нравятся толстенькие дети, — заявила Беренгария. Тут же ее лицо слегка помрачнело. — Дела леди Алис, — сказала она, немного поколебавшись, — не так хороши. Я надеялась… многие надеялись, что она, наконец, заключит союз с молодым Уиллом Барретом. Он обхаживал ее день и ночь, как только выдавался свободный момент. Они почти все время проводили вместе. Ричард дал согласие на брак. Все было устроено, и Уилл должен был стать счастливым человеком. Но когда я сказала об этом Алис, думая, что она поблагодарит меня, та внезапно набросилась на меня с исказившимся лицом, словно дикий зверь, и заявила, что, если король настаивает на женитьбе, она скорее лишит себя жизни. Пусть лучше она не попадет на Небеса, чем возьмет товар второго сорта.

— Второго сорта? — Иден перехватила взгляд спокойных серых глаз.

— Она была вне себя. Не сознавала, что говорит.

— Ты имеешь в виду, дорогая, милосердная сестрица, что она скорее перерезала бы себе горло, чем так несдержанно открыла бы правду! — колко заметила Джоанна. — Если уж она не могла заполучить Тристана де Жарнака… а он ясно дал ей это понять, бедняжка… не хочет других мужчин. Почему вы опустили голову, Иден? Не вы создали эту суету. Нам не дано выбирать любимых, — думаю, вы это знаете, — ни Алис, ни шевалье де Жарнаку, ни Беренгарии, ни вам. Впрочем, я уверена, что разумнее было бы выбирать.

— А как же вы сами? — быстро спросила Иден, чтобы скрыть свое страдание.

— О! Я обхожусь тем, что само плывет ко мне в руки, — сказала Джоанна, загадочно улыбнувшись и заслужив неодобрительный взгляд королевы. — Я обнаружила, что великолепная Ксанф может оказывать неоценимую помощь в делах… как бы это сказать… сердечных. У нее большой опыт по этой части. Она сделалась моей неизменной посланницей. Кроме того, она очень полезна для ребенка Комнина, которая лепечет с ней на своем языке кипрских греков. Не знаю, как бы я обходилась без нее. Боюсь, вы потеряли свою горничную, Иден.

Иден рассмеялась, вспомнив неустанные усилия Ксанф наилучшим образом подготовить ее для удовлетворения желаний пресытившегося императора.

— После столь долгого срока я вряд ли могу жаловаться. Однако я думала, что потеряю ее в конце концов из-за юного Жиля.

— Увы, нет. — Язвительный тон Джоанны сделался рассудительным. — Очень боюсь, что мы потеряли самого Жиля.

— Как так? — встревожилась Иден.

— Все из-за Ричарда, — неожиданно вмешалась Беренгария. — Кажется, он… слишком привязался к мальчику, что не слишком польстило твоему оруженосцу. Не знаю, что между ними произошло, но Жиля как ветром сдуло из королевских покоев, и он поклялся, что никогда туда не вернется. Ричард жестоко выпорол его за ослушание. С тех пор Жиля никто не видел.

— Боже милосердный… неужели он решил теперь развращать детей? — Тон Иден был полон осуждения. — И неужели не нашлось никого, кто был бы обеспокоен судьбой Жиля?

— Не обвиняй нас, Иден. Это собственная гордыня завела мальчика так далеко. — Беренгария была подчеркнуто спокойна. — Он покинул дворец в Аскалоне глубокой ночью. Уилл Баррет во главе отряда рыцарей выехал на его поиски. Но они вернулись ни с чем. Подумывали, что он пытался добраться до шевалье де Жарнака, которым он восхищался… и которому доверял.

— Прошу простить меня. Разумеется, я не обвиняю никого… кроме себя, — приглушенно произнесла Иден. — Жиль отправился за море, будучи у меня на службе, и если он и вправду пропал, то ответственность лежит на мне.

На ней и на живой легенде по имени Ричард Львиное Сердце, который призвал десять тысяч подобных Жилю юношей положить свои жизни за его фальшивое сияние.

— Он может вернуться, если узнает, что сэр Тристан здесь, — утешила Беренгария. — И я надеюсь, что если он так и сделает, то хотя бы не поступит в госпитальеры.

— Мальчик был бы таким же чистым, скромным и послушным рыцарем, как и тот достойный джентльмен, — насмешливо проговорила Джоанна. — Боже, как мужчины глупы! Я лучше сама предпочла бы затащить шевалье за его прекрасные черные кудри в свою постель, чем позволить ему положить такой печальный конец своей мужественности. Вы молчите, Иден? Вам не жаль, что он может оказаться последним в своем знатном роду?