Темная сторона города (сборник) - Далия Трускиновская

– Хорошо устроился, – протянул Княжнин. – А твой полковник знает про две зарплаты?

– Начальство знает всё. Но место такое, что нужно постоянно держать под контролем.

– Понятно… – протянул Княжнин. – Понимаешь, что хочу спросить. Ты не мог бы меня сводить в этот клуб? А то я не знаю, как там подступиться…

– А чего подступаться? Это же публичная оферта.

– Что?

– Эх ты, а ещё умный! Публичная оферта, значит, общедоступное заведение. Покупай билет и заходи. Нет, если тебе четырёхсот рублей жалко, я могу тебя провести. Только тогда все будут знать, что ты не просто посетитель, а приятель или сослуживец охранника.

– Да я и так там буду в глаза бросаться. А так, будто бы к тебе зашёл. Понимаешь, мне туда неловко заходить, а посмотреть нужно.

– Правильно, что неловко. Съедят там тебя вместе с умными мыслями, потому что выслеживать нечисть ты не сможешь. Она тебя почует раньше, чем ты её, и никакой детектор, казённый или твой самодельный, не поможет.

– Всё равно, мне надо.

– Если так надо, что невтерпёж, то сходи в туалет. Это от века заведено, что бодливой корове бог рогов не даёт. Идеи твои хороши, но мне предчувствие подсказывает, что с тобой вполне можно огрести неприятностей. Потопчешь ты всю малину своими наблюдениями. Там прорва всякой мелочёвки: пиявиц, латентных ведьм и прочей шушеры. Шугануть их – пара пустых, но тогда они расползутся по углам, и никто не скажет, что из них вырастет.

– Не буду я ни во что вмешиваться, ты же знаешь.

– Ладно, подходи часикам к десяти. Я вообще-то обычно бываю при входе, но если что, спросишь Мишу-охранника, меня позовут.

– Постой, ты же не Миша…

– Там я Миша. А девки-тусовщицы ещё и кликуху пытаются наклеить: Мешок. Очень удобная роль.

В «Саламандре» Княжнин появился ровно в десять часов, минута в минуту. Михальчук был уверен, что приятель на самом деле приехал за полчаса и бродил кругами по улице, распугивая всех и вся своим решительным настроем, густо замешенным на комплексе неполноценности.

У охранника, чтобы не торчать при входе наподобие швейцара, имелся маленький столик, даже скорее конторка красного дерева. Таких теперь не делают; эта мебелинка была приобретена по случаю дизайнером, оформлявшим клуб, и поставлена у самых дверей, чтобы резко дисгармонировать со всем остальным модерновым оформлением.

В клубе были столики, словно в ординарном кафе, но не было официантов, был шест для стриптиза, но не имелось стриптизёрш, разве какая из посетительниц, войдя в раж, демонстрировала прелести своего тела с разной степенью таланта и до разных степеней обнажённости. Здесь играла живая музыка и работал Паша, которого Михальчук про себя называл массовиком-затейником. Толпу Паша зажигал умеючи, не допуская превращения разнузданного веселья в вульгарную вакханалию. Музыкальные коллективы в «Саламандре» менялись часто и давали не просто концерты. Пашиной заслугой было то, что в музыкальное действо бывало вовлечено немалое число посетителей. Всё это называлось «музыкальным шоу» и выгодно отличало «Саламандру» от привычных дискотек и кафе. Пашиным девизом было: «Каждый день нова шова».

Наркотики в «Саламандре» в почёте не были, распространителей, которых бы все знали, здесь не приветствовали. Короче, это была, выражаясь Пашиным сленгом, «пристойная дыра на грани фола».

С восьми часов в клубе принимались разогревать публику, а часиков в десять, на которые был приглашён Княжнин, начинался самый разгар. Освещение в зале было продумано с умом: разбросанные тут и там светодиоды давали только необходимый минимум света, а светодиодные панно над стойкой бара вспыхивали и гасли, не позволяя ни ослепнуть, ни толком разглядеть что-либо. Блестящий дракон под потолком вспыхивал неоном в клубах табачного дыма, и не каждый замечал, что дракон не выдыхает дым, а втягивает. Прикормленные девушки, которых пускали в клуб бесплатно, уже разогрели народ, любители танцев отрывались на полную катушку, Пашин голос гремел в микрофон что-то торжествующее.

– У вас тут не скучно… – пробормотал ошеломленный Княжнин, которому прежде не доводилось видеть, как развлекается молодёжь.

– Хотел полюбоваться – любуйся, – великодушно ответствовал Михальчук.

– И среди этих шлюшек прячется нежить? – шёпотом спросил Княжнин.

– Прежде всего, – прикрыв рот рукой, ответил Михальчук, – профессиональных шлюх здесь почти нет. А эти девочки – и вовсе малолетки. Путяжницы, потому и выглядят вульгарно. Им только-только по шестнадцати исполнилось, вот они и оттягиваются, потому как право заполучили. Их тут, конечно, очень быстро уестествят, а многих уже уестествили, после чего часть этих девочек станет законченными шлюхами. Но некоторые удачно выйдут замуж, родят детишек и успокоятся. В старости будут ставить себя в пример подрастающему поколению. Но пока стараются казаться не теми, кто они есть в действительности. Они-то и создают тот негативный фон, от которого сходит с ума твой детектор. Так что, если здесь имеется сейчас твой кадр, он абсолютно невидим за этим фоном.

Одна из путяжниц подпорхнула к беседующим и остановилась, демонстрируя себя во всей красе.

– Привет, Мшок, – произнесла она, проглотив первую гласную, так что не понять, было ли сказано: Мешок или Мишок. – А это твой напарник? Вы теперь вдвоём нас бережёте?

– С вами я и один управлюсь, – ответил Михальчук. – А это мой товарищ. Думает, не пойти ли ему в охранники. Зашёл посмотреть, как тут работается. Специфику изучает.

– Не получится из него охранника, – авторитетно заявила пигалица. – Беспонтовый мальчик.

Беспонтовый мальчик, годившейся пэтэушнице если не в деды, то уж в отцы точно, чуть не поперхнулся кофе. А Михальчук совершенно спокойно ответил:

– Поглядела бы ты на него в Чечне, узнала бы, какие понты бывают.

Княжнин, не бывавший не только в Чечне, но и в армии дня не служивший, не знал, куда деваться от такой характеристики. А путяжница, не сказав прощального слова, упорхнула к подругам делиться раздобытой информацией.

– Ну, каково? – спросил Михальчук.

– Для чего ты ей врал? – вместо ответа спросил Княжнин.

– Не врал, а сливал дезу. Тут все врут, и если не хочешь каркать белой вороной, изволь не выделяться.

– Ух ты! – перебил товарища Княжнин. – А это кто такая?

Особа, привлекшая внимание дилетанта демонологических наук, и впрямь резко выделялась среди посетителей. Не обращая ни на кого внимания, она прошла к стойке бара, коротко сказала что-то бармену Эдику, которого на самом деле звали Олегом, получила высокий бокал с чем-то слабоалкогольным, на мгновение приникла губами к трубочке и лишь затем окинула скучающим взглядом вечерний клуб.