Психоанализ: учебное пособие - Валерий Лейбин

Ответы на эти вопросы, несомненно, способствовали бы уточнению истоков и существа заболевания пациентки. Сама же постановка вопросов дает представление о том, в каком направлении развертывается деятельность психоанализа; насколько глубоко он исследует причины возникновения заболевания; как осуществляется раскрытие смысла невротического симптома; чем он отличается от психиатрии. Данный пример из собственной практики Фрейда как раз и был приведен им для того, чтобы более четко обозначить специфику психоанализа.

Эта специфика заключается в том, что, в отличие от других специалистов в области медицины, психоаналитик не оставляет без внимания ни одну мелочь, ни одно симптоматическое действие пациента. Как часто можно наблюдать такую картину, когда сидящий в кабинете врач делает соответствующие записи в карте больного, не обращая внимания ни на его приход, ни на его уход! Все, что не касается непосредственного осмотра больного или выслушивания жалоб от него, не представляет, как правило, никакого интереса для врача. Другое дело психоаналитик, в глазах которого любая мелочь, будь то непроизвольный жест, интонация голоса, ошибочное действие пациента, – все это имеет свое значение и смысл, раскрытие которых не только вносит дополнительные штрихи к общей картине заболевания, но и дает подчас значительно больше для понимания внутреннего состояния больного, чем его лабораторные анализы.

Казалось бы, на первый взгляд нет ничего особенного в том, что пациент забыл закрыть за собой дверь в приемную. Для психиатра, как, впрочем, и для многих других специалистов в области медицины, это не более чем случайность, не представляющая для него какого-либо психологического интереса. В лучшем случае он просто не обратит внимания на это симптоматическое действие, в худшем – подумает про себя о невоспитанности больного, и если само действие вызовет у него сильное раздражение, то он в целях нравоучения рассерженным тоном сделает ему замечание.

Для психоаналитика данное симптоматическое действие пациента не является случайностью. Оно не бессмысленно. Напротив, в какой-то степени оно определяет отношение пациента к врачу, имеет свой смысл и определенное намерение. Так, Фрейд подметил, что приходящие к нему на консультацию пациенты, как правило, забывали закрывать за собой дверь только тогда, когда в приемной никого не было. Тем самым они как бы хотели выразить свое пренебрежительное отношение к врачу, приемная которого пуста. Но никто из них не забывал закрыть за собой дверь в том случае, если в приемной находились другие люди. Никто из них не хотел, чтобы их разговор с врачом стал достоянием посторонних людей. Другое дело, что связанное с забывчивостью пациента симптоматическое действие, когда он оставляет открытой дверь, не осознается им самим. Оно совершается бессознательно. Пациент как бы оказывается в неведении относительно того, что он сделал. И тем не менее за этим симптоматическим действием скрывается определенное намерение, выявление смысла которого становится предметом психоаналитической деятельности.

Изречения

З. Фрейд: «Симптоматическое действие кажется чем-то безразличным, нов симптоме болезни видится нечто значительное».

З. Фрейд: «Он (психиатр. – В. Л.) вынужден довольствоваться диагнозом и неуверенным прогнозом дальнейшего течения болезни, несмотря на богатый опыт».

З. Фрейд: «Но может ли психоанализ достичь в этом случае большего? Несомненно… Он способен открыть нечто такое, что дает возможность самого глубокого проникновения в суть дела».

Фрейд придавал важное значение раскрытию смысла невротических симптомов. Рассматривая этот вопрос, он привел несколько ярких примеров, связанных с так называемым неврозом навязчивых состояний, на изучении которого, как и на исследовании истерии, был основан психоанализ.

Один из примеров относился к тридцатилетней женщине, которая несколько раз в день проделывала странное навязчивое действие. Она то выбегала из своей комнаты, то вновь убегала к себе. При этом, выбежав из комнаты, она останавливалась перед столом, накрытым скатертью, вызывала к себе горничную, давала ей какое-нибудь мелкое поручение и после этого убегала к себе.

Второй пример был связан с девятнадцатилетней девушкой, у которой сложился необычный навязчивый церемониал укладывания спать, доставлявший ей и ее близким много неприятностей. Каждый вечер перед сном девушка останавливала находящиеся в ее комнате часы или выносила их из нее, переставляла цветочные горшки и вазы, чтобы они не упали и не разбились, оставляла полуоткрытой дверь между ее комнатой и спальней родителей, клала большую подушку у изголовья кровати таким образом, чтобы она не касалась деревянной спинки кровати, а маленькую для головы – так, чтобы образовывался ромб, обязательно взбивала перину, а потом разглаживала ее. И все это повторялось по нескольку раз, так как у нее были постоянные сомнения, мысль о том, что она могла что-то упустить.

Нет необходимости касаться всех подробностей, связанных с толкованием Фрейдом навязчивых действий обеих женщин. Тот, кто заинтересуется этим вопросом, может обратиться к первоисточнику и почерпнуть соответствующую информацию в его лекциях по введению в психоанализ. Отмечу лишь, что раскрытие смысла вышеупомянутых навязчивых действий осуществлялось Фрейдом посредством установления их связи с особенностями, присущими жизни этих двух женщин.

В первом случае тридцатилетняя дама сама осознала, в чем состоит смысл ее навязчивого действия. Она рассказала, что десять лет тому назад вышла замуж за мужчину значительно старше ее по возрасту, который оказался несостоятельным в первую брачную ночь и, чтобы не вызвать излишние толки у горничной, убиравшей постель, вылил красные чернила на простыню, но не на то место, где полагалось быть соответствующему пятну. И когда Фрейд не увидел связи между этим воспоминанием и навязчивым действием, женщина подвела его к столу, показала большое пятно, которое проступало на скатерти, и пояснила, что всегда занимает такое положение у стола, чтобы вызванная ею горничная могла увидеть это пятно. Таким образом, Фрейду стала понятна тесная связь между первой брачной ночью женщины в прошлом и навязчивым действием, которое она совершала в настоящем.

Во втором случае девушка не могла или не хотела обнаружить смысл своего патологического церемониала укладывания спать. Фрейд делал различного рода намеки, предлагал свое толкование, но она отвергала все его попытки. И только по прошествии какого-то времени девушка воспользовалась предложенными ей толкованиями и начала устанавливать соответствующие связи между своим навязчивым ритуалом и теми переживаниями, которые у нее были в детстве и которые имели место в настоящем. Будучи ребенком, она не давала закрывать дверь между детской комнатой и спальней родителей. Постоянное подслушивание за родителями обернулось приобретением бессонницы, потребовавшей установления ритуала в форме остановки или удаления часов, перестановки горшков с цветами и ваз, которые имели символическое истолкование, то есть рассматривались в качестве гениталий, сексуального возбуждения, полового акта. Попытки помешать родителям, сопровождавшиеся тем, что она прибегала в их спальню и укладывалась спать между отцом и матерью (впоследствии она даже добивалась того, чтобы мать уступала ей свое место возле отца и переходила спать на ее кровать), привели к последующему образованию церемониала, когда подушка и спинка кровати не должны были касаться друг друга, а взбивание перины и последующее разглаживание ее подразумевали беременность и предотвращение ее. Так с помощью Фрейда девушкой был выявлен скрытый смысл, стоящий за патологическим церемониалом укладывания спать. Он свидетельствовал о том, что она находилась во власти эротической привязанности к своему отцу.

Как в первом, так и во втором случае анализ навязчивых симптомов привел к необходимости рассмотрения сексуальной жизни пациентов. Собственно говоря, такое понимание в направлении исследовательской и терапевтической деятельности, связанной с применением методов и приемов психоанализа, оказалось для Фрейда общезначимым, применимым для всех невротических заболеваний. Таким образом, понимание смысла, намерения и значения невротических симптомов продиктовало Фрейду исследовать ту связь, которая, по его мнению, имела место между симптомами заболевания и переживаниями пациентов, уходящими корнями в их интимные отношения.

Психоаналитический подход к изучению невротических заболеваний включал в себя такое историческое толкование, которое предполагало осуществление как бы двойной редукции. А именно – переход от настоящего к прошлому и от жизни взрослых к инфантильной сексуальности. Переживания, относящиеся к времени заболевания, являются чувствительными для каждого человека. Но, будучи остроощутимыми и трудно переносимыми, сами по себе они еще ничего не говорят о причинах и истоках заболевания. Аналитическая работа не может, по убеждению Фрейда, ограничиваться раскрытием существа этих переживаний. Она должна доходить до исследования психосексуального развития ребенка, чтобы на материале раннего детства выявить те события, ситуации, впечатления и переживания, которые могли предопределить возможность будущего заболевания.