Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин

Пётр. Молодым везде у нас дорога.

Лужков. Всё дело в том, куда она приведёт, дорога?

Домна. Мы тоже молодыми были. А из деревни сломя голову не убегали.

Пётр. Наверно, паровозов боялись, как моя старушенция. Она и сейчас увидит паровоз – от страха трясётся.

Домна. Не спросил, почему трясётся? Спроси – может, в тёмных мозгах твоих просветлеет.

Лужков. Я в твои годы на фронт уходил, Петро. По мне никто не убивался: детдомовцем рос. А вот по другим убивались, это я помню. Помню, как мать твоя пред самой победой три похоронки получила, на братьев старших. Может, потому и боится поездов, что на одном из них могут тебя увезти?

Пётр. Ох, люди, хватит вам войну поминать! Наслушались, начитались. Сколь себя помню, всё об одном слышу: война. Другое время настало.

Домна. Образовался! Говорливый стал. Видел бы ты себя в ту пору. Синюшный был от голода. Клювик свой раззевал: «Хлебца!». Мать соки все выжимала, чтоб кровинку свою напитать. А из этой кровинки вон какой охломон вырос!

Пётр развёл гармошку, прошёлся по ладам.

Лужков (подскочив к нему). Встань, встань, щенок! О матери твоей говорим, которая трёх сыновей войне пожертвовала...

Пётр. Легче, легче, дядя! Могу зацепить.

Лужков. Бить меня собираешься?

Пётр (застёгивая гармонь). Бить – нет, не собираюсь. Но прошу принять к сведению: у меня второй разряд по боксу. (Уходит.)

Домна(с горечью). Орёл! Храбрец! (Всем.) Что же не бьёте-то нас? Бейте! Мы и сопротивляться не станем.

Парень. Петька, конечно, получит... соответствующее внушение. Но в деревне, тётя Домна, силком не удержишь. Делать здесь нечего.

Домна. Земля, выходит, не дело. Ну-ка, скажи им, Гриня! Травы на отцовских солонцах зачем сеял?

Григорий(криво улыбаясь). Чтобы вы да Никита Хорзов сплошь их перепахали. Будто и не было.

Домна. Опять обида! Обижаться не хитро. И в город дорога тоже торная. А кто этот город кормить станет? Мы своё в войну сделали. Теперь ваш черёд.

Вторая девушка(возвращаясь). Забудьте вы о войне! Сколько можно, в конце концов!

Домна. Забыть? Будьте вы прокляты, ежели забудете! Забыть отцов, забыть братьев, которые там... остались. Значит, нет в вас ничего святого!

Вторая девушка. Вы бы не проклинали во имя мёртвых! Вы бы о живых подумали. Зимой и летом на брёвнышках веселимся. Что, колхозу клуб не по силам выстроить?

Лужков. Будет клуб, девушки, дайте время.

Вторая девушка. У вас одно утешение: будет, будет! Что будет – не знаю. А мы уже есть. И нам жить хочется.

Девушки и парень уходят.

Домна. Андрей Иванович сказывал, будто вызов тебе пришёл.

Григорий. Он-то откуда знает?

Лужков(отворачиваясь). Слухом земля полнится.

Домна. Что ж, поезжай, учись. Такой дар грех зарывать в землю. Хоть бы показал свои изделья.

Григорий. Кому надо – показывал. А вам и видеть незачем.

Домна(тихо). Спасибо и на том, Гриша. Спасибо, сынок.

Григорий. Вы не женщина, вы замшелый камень! Не смейте меня сынком называть! Я враг вам! Враг до самой могилы!

Домна. У меня в колхозе врагов нет. И любимчиков тоже нет. Ко всем одинакова, когда общего касается, хоть мужа, хоть сына... не пощажу – окажись он на месте Игната.

Григорий. Врёте вы, врёте! Вы отмстили отцу за то, что он не женился на вас! Вы любили его.

Домна(просто). Я и теперь его люблю, Гриша. Жизнь за него отдала бы. Но перед законом все равны: любимые и нелюбимые.

Григорий. Невинного осудили... невинного! И спокойны!

Домна. Теперь-то и я поняла. А тогда... он же не отрицал, что зерно чужое.

Григорий. Чужое, чужое! С войны привезённое! Потом, кровью солдатской политое!

Домна. Никита в один день с ним воротился. Он под присягой сказал, что зерна не было.

Григорий. А я своими глазами видел – было! Так вам разве докажешь? Роботы бессердечные!

Домна. Не такие уж и работы. И я, и Лужков в защиту его выступали. Андрея Ивановича из партии исключили за это. Пишет отец-то? Домой сулится?

Григорий. А ты думала, век сидеть будет? Освободили его... досрочно! Потому что есть правда... есть люди на земле, которым он небезразличен.

Домна. Он многим небезразличен. В Верховный-то суд мы с Лужковым писали...

Гринька, не дослушав, уходит. Появляется Никита.