Апокалипсис – книга надежды. Курс 12 уроков - Вероника Александровна Андросова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тема «столкновения» и «конфликта» актуальна и для сфер живописи и музыки – произведения строятся на напряжении между контрастами и на их сочетании («светлее – темнее», «тише – громче», «спокойнее – интенсивнее»). Человек воспринимает реальность через сравнение и соотношение противоположностей, и все светлое легче воспринять именно на темном фоне – например, человек начинает по достоинству ценить здоровье, когда сталкивается с болезнью, начинает по-новому ценить близкие отношения, когда переживает разлуку. Связь противоположностей мы наблюдаем практически во всем, что связано с человеком: если мы внимательно посмотрим на человеческие качества и поступки, и «плохие» и «хорошие», мы, как правило, увидим некую их другую сторону, «обратную сторону медали»[435]…
Но в описании Небесного Иерусалима перед нами предстает нечто абсолютно новое – свет пронизывает все мироздание, исчезают все без исключения тени, пропадают любые столкновения с чем-то чуждым, в мире остается только добро. Именно по этой причине художникам трудно изобразить рай – привычных нам контрастов больше нет.
Какими будут люди в новом раю – возможно ли новое отпадение от Бога?
«Свет без примеси тьмы» – это звучит замечательно, но остается вопрос: а смогут ли люди жить такой жизнью, не покажется ли она очень странной? И не может ли в новом раю произойти того же самого события, что и в первозданном раю: может ли какой-то человек распорядиться своей свободой так, чтобы отойти от замыслов Бога-Отца и попробовать «что-то свое»? Другими словами, если люди останутся свободными, есть ли гарантия, что нового отпадения от Бога уже не случится?
Этот вопрос кажется интересным и «нетривиальным». Но можно заметить, что формулировка этого вопроса обусловлена реалиями окружающей нас человеческой жизни (когда даже самое хорошее может постепенно «приесться») и не учитывает многих существенных характеристик города, сообщенных Иоанном. Однако сопоставление прежнего рая и нового рая – Небесного Иерусалима позволит нам высказать несколько очень важных богословских соображений.
Во-первых, не стоит считать, что выражение «свет без тени» подразумевает что-то «пресное» – сам физический свет никак нельзя назвать простым явлением, в нем есть динамика и многосоставность, и в белом сочетается весь спектр цветов. Во-вторых, новый мир будет заполнен не просто физическим светом «снаружи», а сверхъестественным светом Божиим, «который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин 1:9). Первое и важнейшее отличие нового рая от прежнего рая – это единение людей с Агнцем, Иисусом Христом, подобно ветвям на лозе (Ин 15:1–11). Став человеком, Сын Божий осветил человеческую природу изнутри – и отныне Бог присутствует не просто «снаружи», но внутри людей («Царствие Божие внутри вас есть», Лк 17:21). И в Небесном Иерусалиме в полноте актуализируется новый союз Бога с людьми – обетованный «новый завет». Исполняется великое пророчество Иеремии: «Вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: „познайте Господа“, ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь…» (Иер 31:33–34).
Во-вторых, обратим внимание на отличие нового рая от прежнего: при описании рая в Откр 22 ничего не сказано о «древе познания добра и зла», – вероятно, его больше нет. Можно осмелиться предположить, что «познание добра и зла» уже произошло с людьми на путях истории и, может быть, в этом и заключался главный ключевой смысл длинного и запутанного исторического пути человечества. Это предположение позволяет понять, что между Адамом – первым человеком и его последующими потомками есть огромная качественная разница – первый человек только делал первые шаги в познании, вероятно, принимая хорошее как должное, и даже не предполагал, что какие-то его поступки могут вызвать огромные разрушения и опрокинуть вверх дном все, что его окружает. А те, кто войдут в новый рай, понимают гораздо больше – как сказано в Апокалипсисе, спасенные люди прошли через «великую скорбь», через серьезнейшие испытания (Откр 7:14). В непростых обстоятельствах они внутренне закалились и очистились, и укрепились в своей верности Богу. И если кто-то прошел путем «блудного сына» и затем переосмыслил свою жизнь, то этот опыт тоже поможет не принимать рай как данность, но с трепетной благодарностью ценить дары любящего Отца. Можно обобщить, что на своем земном пути люди испытывают «контрасты света и тьмы» каждый по-своему; при этом Бог не контролирует каждый шаг людей, но плавно подводит их к тому, чтобы они осознанно и свободно сделали свой выбор в пользу света.
И когда этот выбор в пользу Бога становится их собственным (для кого-то «выстраданным» выбором), то люди уже крепко держатся за Бога и уже ничто не сможет «оторвать» их от Бога и добра. Это один из смыслов великих слов апостола Павла: «Кто отлучит нас от любви Божией?.. я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина… не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим 8:35,38–39). Любовь Бога сильнее и прочнее всего, что мы только знаем на земле[436]. Задачей человеческой истории можно считать то, чтобы человек ощутил эту Любовь и ответил Богу взаимностью – крепкой и бескорыстной любовью, которой был наполнен пророк Аввакум, восклицающий: даже если обрушится моя привычная жизнь, я все равно буду радоваться о Господе![437] Можно подытожить, что люди в новом раю будут верны Богу в полном соответствии с велением своего сердца и открыты для Него всецело и навсегда – подобно Пречистой Деве Марии.
И в-третьих, каждый из множества людей, обитающих в Новом Иерусалиме, принесет с собой накопленный духовный опыт, лучшие свои качества, которыми он сможет щедро делиться с другими. Неслучайно Небесный Иерусалим назван Невестой Агнца – образ «невесты» рождает ассоциации с состоянием влюбленности и полета души, когда человек не может наглядеться и нарадоваться на любимого. В общении с близкими людьми или в переживании глубоких впечатлений от произведений искусства мы иногда соприкасаемся с чем-то настолько прекрасным, что хочется воскликнуть: «Остановись, мгновение, ты прекрасно!» Но в нашей обычной
