История Византийской империи. Том 1 - Федор Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это приводит нас к вопросу о провинциальном цензе и к системе римского земельного обложения. В общих чертах цель провинциального ценза состояла, во-первых, в исчислении населения и в разделении его на классы по возрастам – в целях раскладки податей и рекрутской повинности; во-вторых, в приведении в известность количества земли и хозяйственных статей, подлежащих обложению. Оба эти понятия и заключаются в выражении απογραφή и descriptio. Но существенная и более важная задача ценза заключалась в установлении нормы обложения земли налогом. Для этого требовалось определить, так сказать, правовую качественность отдельных участков, т.е. отделить государственные земли от общинных и частновладельческих и затем произвести измерение и обмежевание каждого участка. Наконец, предстояло выяснить общую квалификацию земли по ее качественности, производительности и доходности, дабы югер[22] виноградной плантации и югер плохой пахотной земли не обложить одинаковым налогом. Это обширное предприятие осуществлено было Августом и его преемниками.
Более ранние известия о римской писцовой книге почерпаются из сочинений ученых юристов II и III вв. В сочинении Домиция Ульпиана{1} дана следующая формула переписи. Отметив наименование участка, округ, селение и два соседних имения, перепись должна была заключать:
1) обозначение югеров пахотной земли и средней урожайности за 10 лет;
2) количество земли под виноградником;
3) масличные насаждения;
4) луга и сенокосы;
5) пастбища;
6) лес; наконец,
7) рыбные ловли и соляные варницы. На основании этих данных производилась раскладка земельной подати.
При императоре Диоклетиане (284–305) произошли важные изменения в податной системе, коснувшиеся и формы писцовых книг. К этому времени уже не было правового различия между римским народом и подчиненными ему провинциалами, которые при Каракалле (211–217) получили право римского гражданства. Диоклетиан докончил уравнение Италии с провинциями, распространив поземельную подать, собираемую прежде только с провинций, и на Италию. Известная нам из Упьпиана программа для составления писцовых книг получила тогда же некоторые изменения, от способа объяснения которых зависит весьма многое в занимающем нас вопросе. Затруднения возбуждает здесь термин iugum и его отношение к господствовавшей единице измерения – югеру. Именно Диоклетиан принял за основание при раскладке поземельной подати условную меру земли, которая при всех различиях качественности, производительности, доходности и объема должна была оставаться, однако же, нормой в обложении земли податью. Принятая за норму единица земли называлась iugum или caput, а идущая с нее подать – iugatio или capitatio. Но смысл термина, который не имеет ничего общего с принятыми тогда мерами поверхностей – iugerum, actus и centuria, – нуждается в особых объяснениях и служит предметом разных толкований. Нужно ли видеть в термине iugum фиктивную величину, подлежащий обложению хозяйственный и земельный капитал в 1000 солидов, как утверждают одни, или же действительную и реальную величину, т.е. определенной меры земельный участок, как думают другие? Отвлеченное или реальное понятие заключается в iugum?
Самыми важными представителями первой теории служат весьма авторитетные имена Савиньи и Моммсена{2}. Савиньи высказывается по этому поводу следующим образом: податная гуфа (die Steuerhufe-iugum) может быть представляема в двояком смысле: или как реальная величина, или как идеальная. В первом случае нужно предполагать участки с определенными границами и одинаковой цены (по римскому праву в 1000 солидов), следовательно, то большей, то меньшей меры, смотря по производительности. Эти реальные податные гуфы и будут непосредственным объектом земельной подати, так что каждая облагалась бы одинаковою суммой; участки отдельных собственников или образовали бы часть такой гуфы (iugum), или заключали бы в себе многие гуфы. Во втором случае нет никаких видимых гуф, а есть только определенные податные ценности земли (в размере 1000 солидов), и каждый отдельный участок облагался бы земельною податью пропорционально цене его по отношению кгуфе, т.е. соответственно трети или четверти гуфы или 2, 3, 10 полным гуфам. Таково вообще было бы единственное значение податной гуфы. Савиньи предпочтительно останавливается на теории идеальной податной гуфы в противоположность к реальной и видит подтверждение своего взгляда, между прочим, в следующих словах Аполлинария Сидония: «Capita tu mihi tolle tria», т.е.: «Запиши за мною в писцовых книгах тремя туфами меньше»{3}. Очевидно, если б император отнял у просителя три реальных capita, последний проиграл бы. Точно так же произведенная в XVIII в. в Мекленбург-Шверинском герцогстве податная реформа, причем принята была за норму идеальная гуфа в 300 шеффелей посева, которая и обложена податью в 9 талеров, служит для Савиньи подтверждением и объяснением римского учреждения{4}.
Против Савиньи, однако, выставлены были возражения, направлявшиеся к утверждению теории, против которой он ратовал. Эти возражения основываются на новых данных о термине iugum, заимствуемых из так называемого Сирийского законника, изданного в первый раз в последней, четверти прошедшего века{5}. О времени и обстоятельствах происхождения этого во многих отношениях замечательного памятника можно сказать следующее. Первое издание Сирийского законника, сделанное по единственной рукописи, найденной в Британском музее, выяснило, что сирийский перевод первоначального греческого оригинала сделан был в первой четверти VI в. в сирийском Иераполе; что же касается греческого оригинала, то составление его нужно относить к гораздо более раннему времени. По отношению к составителю и преследуемым им целям высказывается мнение, что он служил практическим руководством для потребностей церковного суда и администрации и употреблялся как в канцеляриях патриарха и епископов, так и в деревенских церковных общинах. Первоначальная его редакция, распространяясь по различным общинам, испытывала постепенные изменения и прибавки, имевшие местное значение. То обстоятельство, что Сирийский законник имел одинаковый авторитет на Западе и Востоке, в империи и Персидском царстве, у яковитов и несториан, служит доказательством, что он происходит из того времени, когда споры о природе Христа не разделили еще на два лагеря христианский восточный мир. С течением времени к лондонской присоединились еще три ватиканские рукописи, значительно расширившие интерес, связанный с изучением этого памятника. Но независимо от всего прочего Сирийский законник должен быть оцениваем с точки зрения его практического применения и распространения на всем Востоке под магометанским господством. В этом памятнике есть одно весьма важное место о римской податной системе, дающее новые данные к определению смысла податной единицы (iugum). Оно так важно в истории вопроса о земельном обложении, что каждый дальнейший шаг в этом отношении будет зависеть от понимания данных, заключающихся в Сирийском законнике{6}.
Мы узнаем, что Диоклетиан предпринял новое измерение земель и распределение их на классы в видах обложения податями. Была ли эта мера проведена во всем государстве или только в восточных провинциях – об этом нельзя сказать положительно на основании неопределенного выражения: измерил земли; точно так же неясно – было ли это первое подобное измерение или же ему предшествовали другие, сделанные по распоряжению Августа или последующих императоров.
Важнее всего – понятие «iugum» в смысле податной гуфы: видеть ли в ней реальную или только идеальную величину, согласно воззрению Савиньи. Ясно, что iugum не есть мера плоскостей, как iugerum, но что iugum есть для поземельной подати образованная единица, в которую входило то большее, то меньшее количество югеров, смотря по качеству земли. Различаются участки виноградные, масличные, пахотные и пастбищные; притом масличные насаждения распадаются по качеству на два, а пахотные земли – на три класса. Получаются следующие категории: 1) относительно виноградников принято считать 5 югеров или 1 плетр за 1 iugum; 2) относительно пахотной земли: а) первого качества – 20 югеров или 40 плетров (за 1 iugum); б) второго качества – 40 югеров; в) третьего качества – 60 югеров; 3) относительно масличных плантаций: а) первого качества – 225 рут (за 1 iugum); б) второго качества 450 рут; 4) относительно пастбищ не дано никакой системы измерения. Пастбищная земля вносится в писцовые книги и облагается определенной податью (συντέλεια) в 1, 2 или 3 денария ежегодно. Слово συντέλεια может указывать здесь на понятие «compascua», или общинный выгон.
Относительно значения iugum, указав на различие мнений Моммсена – Савиньи и Марквардта, Брунс высказывается таким образом: нет никаких оснований заключать, что iugum образуется посредством реального сложения югеров. Если утверждается, что 5 югеров виноградника принимаются за 1 iugum, 20 югеров пахотной земли дают анноны с 1 iugum, 225 рут масличных деревьев дают анноны с 1 iugum, 40 (или 60) югеров земли худшего качества дают 1 iugum, из этого можно выводить лишь то, что подать всегда определяется по iuga, что каждый iugum облагается одинаковою суммой; но какое количество югеров земли входило в податную сумму, идущую с iugum, это зависело от качеств земли, от распределения на классы: 5 югеров виноградной плантации, равно как 11/8 югера под маслиной, платят подать за один iugum, подобно тому, как 20 югеров пахотной земли, следовательно, первые и последние принимаются за 1 iugum. Из этого следует, что имеющий, например, 10 югеров пахотной земли платит только половину той суммы, которою обложен iugum. Но чтоб его 10 югеров сопричислялись к другим 10 для составления реального iugum, об этом нет указаний в приведенных словах.