Том 3. Корни японского солнца - Борис Пильняк

♦ Намечаются два крыла. Экстремисты и реформисты (по-японски «хийоримиха» — «следящие за погодой», «погодники»). Начинают скрытую борьбу за преобладание в рабочих союзах. Переходят к открытой борьбе. Начало войны алой и желтой роз. Съезд Федерации Труда в феврале 1925 г. Схватка. «Погодники» изгоняют алых. Те возводят цитадель с красным флагом-Хьогикай-Совет рабочих союзов. Осень 1926 г. — у «погодников» —43 000 рабочих, у хьогикайцев — 34 000.

Попытка хьогикаицев образовать с Крестьянским союзом «Рабоче-крестьянскую партию» в начале 1925 г. Миивнудел разгоняет партию.

Попытка «погодников» образовать с Крестьянским союзом «Рабоче-крестьянскую партию» в начале 1925 г. Минвнудел кивает утвердительно.

♦ Левый фланг японской интеллигенции сейчас в мучительной идейной диаспоре. Большая часть попутчики пролетариата. Позиция дружественного нейтралитета. Интеллигентский актив — «погодники» и алые. Алые делятся на: 1) хьогикаицев и их союзников, работающих в рядах рабочих союзов, революционеров — одиночек, террористов.

♦ Террористы сделали после землетрясения 1923 г. несколько неудачных выступлений. Пули студента Намба Дайсукэ только поцарапали августейшую карету, а выстрел Вада Кютаро в спину генерала Фукуда вызвал только ожог величиной в пятисенную монету. Высокопоставленные объекты отделались дрожью в ногах и сердцебиением, но напугавшие их были решительно вычеркнуты из жизни: Намба задохся на «давилке», а Вада недавно пошел на пожизненную каторгу, в прощальном письме-завещании друзьям, помещенном в журнале «Кайдзо», Вада, перед тем как навсегда уйти в мир тюремного мешка и чугунной тачки, жизнерадостным, звонким, срывающимся от юности голосом заявляет:

— Что капиталистическому строю осталось жить очень мало, это ясно. Наше дело все время идет вперед!

♦ Б. А. Пильняк приводит любимую песенку текстильщиц. Приведу еще несколько из незабываемой книги японского пролетарского писателя Хосода «Печальная повесть о работницах». Песенки состоят из 24 силлаб и соответствуют русским частушкам.

♦ Работницы, живущие в фабричных интернатах-тюрьмах поют:

Эх, хорошо бы, еслиИнтернат снесло бы водой,Если б фабрика сгорелаИ от холеры сдох бы сторож

♦ Или:

Эх, мне бы крылья,Чтоб улететь отсюдаНу, хотя бы вот тудаДо того холма!

♦ Перед свиданием работницы-интернатки с родителями:

Я хотела бы слезы от радости встречиВ чайную чашку собратьИ дать родителям выпитьСказав, что это — сакэ…

ХVII. Вместо глоссы советуем (К главе «Япония — миру»)

Желающему подробно познакомиться с политико-экономической организацией сегодняшней Японии советуем взять две дельные методологически выдержанные книги «Япония» проф. О. Плетнера и «Япония в прошлом и настоящем» доцента К. А. Хариского.

Всякий, кто честно прочтет эти книги, может со спокойной совестью на следующий день вы ступить в Политехническом зале на Лубянке с публичной лекцией на тему: «Судьбы японского капитализма или куда идет Япония». Успех гарантируем!

Комментарии

Заволочье*

Впервые появилась в альманахе артели писателей «Круг» (М.-Л., 1925. Кн. 5). Вошла в восьмитомное Собрание сочинений (М.-Л.: Госиздат, 1929–1930), сборники «Мать сыра-земля» (М.-Л.: Круг, 1926), «Повесть непогашенной луны» (М., 1989).

Повесть была встречена критикой, в общем, доброжелательно. «Автор описывает злоключения научной экспедиции профессора Николая Кремнева к Северному полюсу. Трудности пути, гибель судна, упорство научной мысли, лишения, обнажение и обострение человеческих инстинктов в борьбе за жизнь, за уцеление, морские просторы, покрытые „вечными льдами“, показаны с ощутимой выпуклостью <…> С каждой новой вещью Пильняка убеждаешься в нужности и оправданности приема, который позволяет писателю пользоваться эффектами сопоставлений и противопоставлений. Исключительно удачно применен этот прием в „Заволочье“, где одновременно контрастно показаны — шумный, культурный Лондон и полярной дикостью окутанный Шпицберген, дикий север и уютная Москва» (Жиц Ф. // Красная новь. 1925. № 9. С. 287).

Большое сердце*

Впервые появилась в журнале «Звезда» (1927. № 4). Вошла в восьмитомное Собрание сочинений (М.-Л.: Госиздат, 1929–1930), в сборники «Расплеснутое время» (М.-Л.: Госиздат, 1927), «Избранные рассказы» (М.: Гослитиздат, 1935) и др. Отдельным изданием публиковалась в универсальной библиотечке Госиздата в 1927 году-

Китайская повесть*

Впервые появилась в журнале «Новый мир» (1927. №№ 6, 8). Печаталась также под названием «Китайский дневник». Отдельным изданием публиковалась в 1928 году в Государственном издательстве, вошла в сборник «Очередные повести» (М.: Круг, 1927), а также в восьмитомное собрание сочинений (М.-Л.: Госиздат, 1929–1930).

Китайская судьба человека*

Повесть вышла отдельным изданием (Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1931) в соавторстве с А. Рогозиной. Больше нигде не переиздавалась.

Старый сыр*

Впервые появился в журнале «Красная нива» (1923. Мг 47), затем в книге «Английские рассказы» (Круг, 1924). Вошел в восьмитомное Собрание сочинений (М.-Л.: Госиздат, 1929–1930), а также в сборники «Мать сыра-земля» (М.-Л.: Круг, 1926), «Наследники и другие рассказы» (М.-Л.: Госиздат, 1926) и др.

«Я помню десятки случаев, — писал Б. Пильняк, — как возникли рассказы. — Я был у Ал. Ден. Дикого, он должен был ехать куда-то в Кяхту, он рассказал мне причины поездки. Возвращаясь от него, я слез на Страстной площади с трамвая, — я помню это место на Страстной, я остановился выколотить трубку, закурил, вдохнул запах „вирджиниа“, — и понял, что у меня будет рассказ, возникший из рассказа Дикого и запаха табака фабрики Кэпстен. Через год был написан рассказ „Старый сыр“».

«Speranza»*

Впервые появился в журнале «Красная новь» (1923. № 6). Отдельным изданием вышел в библиотеке «Огонек» в 1925 году. Вошел в восьмитомное Собрание сочинений (М.-Л.: Госиздат, 1929–1930), в книгу «Английские рассказы» (М.-Л.: Круг, 1924), в сборники «Рассказы» (М: Федерация, 1932), «Избранные рассказы» (М.: Гослитиздат, 1935).

Рассказ написан по впечатлениям от пребывания писателя в 1923 году в Англии. В основу этого рассказа легли очерки, написанные по возвращении оттуда и опубликованные в газете «Известия» (7 октября, под названием «Великая Британия», и 24 октября, под названием «Лондон»).

Отвечая на критику опубликованных очерков, в которых, по их мнению, Пильняк увидел совсем не то, что нужно было, он писал:

«Мои глаза сделаны так, что я эту „рвань“ — вижу, —

— и, господин обыватель, я пишу о ней не к тому, чтоб ты сучил свой кулак в кармане, а чтоб те, кто волят и могут создать Россию, знали, каким материалом они располагают, чем этот „материал“ занят, — чтоб знали, в частности, и тебя, обыватель, дурак и хам (очень часто встречающаяся у нас человечья разновидность, здравствующая от Гоголя, Достоевского и Щедрина), и что ты сидишь не только в клопиных щелях, но часто и на больших дорогах нашей общественной и государственной жизни» (Пильняк Борис. Письмо в редакцию «Известий ЦИК», 8 ноября 1923 г. // Пильняк Борис. Письма. 2002. С. 246).

Жених во полуночи*

Впервые появился в журнале «30 дней» (1925. № 6) под названием «Это не сказка». Вошел в восьмитомное Собрание сочинений (М.-Л.: Госиздат, 1929–1930) и в сборники «Очередные повести» (М.: Круг, 1927), «Избранные рассказы» (М.: Гослитиздат, 1935) и др.

Повесть о ключах и глине*

Впервые появился в журнале «Красная новь» (1926. № 1). В том же году вышел отдельным изданием в Госиздате («Универсальная библиотека»). Вошел в восьмитомное Собрание сочинений (М.-Л.: Госиздат, 1929–1930) и сборник «Расплеснутое время» (М.-Л.: Госиздат, 1927).

В письме, написанном на борту парохода «Ленин» с пометкой «Эгейское море, 3-го ноября 1925», и адресованное в Правление Всероссийского союза писателей, он сообщает: «Море так ворошит душу, так плещет о борт, такая тишь и благость, и 30 градусов жары, и синь, — и совершенно понятно, почему эллины создали такую прекрасную мифологию, — потому что совершенно ясно, что те острова, горы, холмы — Сентуринский вулкан, мимо которого мы проходим сейчас, — прекрасны и фантастичны, как мифы. Сижу на спардеке, под тентом от солнца, в белых штанах, с расстегнутым воротом. Ветер веет теплом, все разворашивает, и ничего нельзя додумать до конца, — и ничего нельзя начать не с моря» (Пильняк Борис. Письма. 2002. С. 298). Эта поездка описывается в рассказе.