От легенды до легенды (сборник) - Алексей Мороз

— Не за что, Дейген. Перепишите этот приказ в двадцати экземплярах.

На самом деле и десяти хватило бы — но туземцы вечно срывают или замазывают какой-нибудь пакостью объявления комендатуры, так что лучше заранее озаботиться и приготовить запасные листки с приказами.

Пальцы Экарда вновь прошлись по черненому серебру.

— Господин дей Гретте… разрешите спросить?

— Да, Дейген? — невольно заинтересовался Экард.

Переводчик не обращался к нему с вопросами. Да и о чем туземец, пусть даже и полукровка, может спрашивать коменданта? О том, долго ли ему еще сегодня торчать здесь? Таких вопросов Дейген не задавал. Он был исполнительным и добросовестным. О том, нравится ли господину коменданту здешний климат? Вздор. Так о чем же ему вдруг вздумалось спрашивать?

— Вот ваше подразделение называется «Волчья сила»… и у вас на офицерском перстне волчья голова вырезана, и на цепочке… это ведь Вечный Волк, правда?

— Верно, — кивнул Экард несколько настороженно.

Подобного вопроса он не ожидал.

— Но я читал труды господина Торде… и Олмерка тоже…

То, что полукровка из варварской глуши, оказывается, читал работы Просветителей, было трогательно. Наверное, даже умилительно. И все же Экард был насторожен.

— К чему вы клоните, Дейген? — спросил он отрывисто и почти резко.

— Но ведь господа Торде и Олмерк учат, что никакого Вечного Волка не было. Что все это… ну — легенды… суеверия, затмевающие свет разума… — нерешительно произнес переводчик. — Что они только препятствуют познанию истины… и никакой такой волчьей силы не было… но как же тогда… — Он замялся и выразительно взглянул на серебряную волчью голову.

— Ах, вот вы о чем! — Экарду стало смешно.

Всю его настороженность словно рукой сняло. Ну конечно — откуда Дейгену знать о самых простых вещах! И все же как он старается понять. Познать то, что любому эгеру известно с младых ногтей. Такое стремление непременно надо поощрить.

— Видите ли, Дейген, это все и в самом деле только легенды. То есть ветхий хлам, недостойный того, чтобы в просвещенном цивилизованном обществе кто-то принимал его всерьез. Вы ведь это и сами понимаете, Дейген.

— Да, господин дей Гретте.

— Этому хламу не место в нашей жизни! — Экард спохватился было, что словом «нашей» он как бы присоединяет переводчика к себе, офицеру, военному коменданту и настоящему эгеру — но усердие надо поощрять, так что он вправе проявить великодушие. — Это пережитки прошлого, а прошлое следует отринуть! Но истинно просвещенный разум не пренебрегает ничем! — вдохновение охватило Экарда, и он чуть наклонился к переводчику; серебряная волчья голова закачалась на цепочке. — Понимаете, Дейген, ничем! И даже мусор человеческих предрассудков может послужить делу Просвещения! Никакого Вечного Волка никогда не было — но его образ может являть собой негасимый идеал для новых поколений. Именно таким и должен быть новый человек! Сильным и свободным. Свободным от всех и всяческих предрассудков, от верований и привязанностей — и в первую очередь от так называемой морали. Именно она удерживает человечество от его стремления к вершинам духа! Ее следует сбросить с себя, как гнилую ветошь. Именно поэтому мы носим как воинский знак изображение Вечного Волка — вы понимаете, Дейген?

— Да, господин комендант, — негромко ответил переводчик. — Я понимаю.

— Пора уже, — нетерпеливо прошептал Эттер.

— Нет, Эйтье, рано. Патруль еще не прошел.

— А если они сегодня запоздают? — возразил Эттер. — Так и будем ждать, покуда комендантский час начнется?

Эттер не боялся оказаться на улице после сигнала. Ну и что же, что учителя вечно ругали его, называя шпаной? Подумаешь, велика важность. Ну да, шпана. Зато все закоулки и перелазы он знает, как свои пять пальцев. Никому его на улице не взять. Хоть патруль, хоть облава — Эйтье оторвется от кого угодно. Беда была в другом. В последнее время проклятые эгеры взяли моду во время комендантского часа врываться с проверкой в дома — все ли на месте? И горе той семье, в которой недосчитаются по спискам хоть одного человека! Возьмут всех до единого.

Никогда нельзя предсказать, к кому нагрянет патруль и в какое время — то ли среди ночи спящих поднимут и пересчитывать станут, то ли к самому началу запретного времени подгадают, чтобы перехватить опоздавших. Нельзя Эйтье домой опаздывать — у него дедушка и сестренка. А у Ланны — родители. Неужели она совсем о них не думает? Да и о себе, если уж на то пошло, — ее ведь проверяющие наверняка дождутся и сцапают!

— Если домой опоздаем, а там проверка, можно еще отовраться как-нибудь, — покачала головой Ланна. — Ну, попробовать хотя бы отовраться. А вот если нас патруль с поличным застигнет, тогда нам крышка, и родным нашим тоже. Куда ты так торопишься, Эйтье?

Эттер пробурчал что-то неразборчивое, неохотно признавая ее правоту, и отвернулся.

Белый прямоугольник наклеенного на стену приказа отчетливо выделялся в подступающих сумерках.

Эйтье ссутулился и засунул руки в карманы, чтобы преодолеть искушение — они так и чесались сорвать проклятый листок. Раньше он это проделывал в мгновение ока: раз — и нет листка. Но эгеры так насобачились клеить свои писульки, что с приказом пришлось бы повозиться. Незаметно его не содрать.

Ну и пусть. Сегодня Эттер не будет ни срывать приказ, ни замазывать. Он придумал кое-что получше. Ну… если честно, это Ланна придумала, зато Эттер сообразил, чем ее придумку до ума довести. На его предложение согласились все.

— Патруль, — шепнула Ланна. — Давай…

— Нет, ну я так не согласен! — бойко зачастил Эттер, словно продолжая начавшийся ранее разговор. — Красная цена — три медяка, и никаких!

Уличная торговля была запрещена, но патрули смотрели на нее сквозь пальцы. Эгеры — потому что считали, что здешних варваров никакие законы не исправят, а таскать всех мелких нарушителей под арест — комендатура треснет. А патрули из местных перебежчиков — были и такие — предпочитали поживу аресту и охотно брали откуп. Конечно, всегда был риск нарваться, но до сих пор Ланне и Эйтье все сходило с рук.

Этот патруль был эгерским, и его не интересовало, могут ли дать на лапу тощая замурзанная девица с лотком всякой мелкой всячины и вихрастый мальчишка-покупатель.

— За три я тебе могу только обертку продать, — возразила Ланна. — Восемь, и дешевле не будет.

Эттер сделал вид, что только сейчас заметил патрульных, и быстро поклонился. Всякий раз, когда приходилось склоняться перед захватчиками, его мутило от ненависти. Ничего не поделаешь, надо. Врагу кланяться — голова не отвалится… а наоборот, целее будет. А вот за ваши головы, голубчики, я не только восьми медяков не дам, я за них и трех не дам, и даже одного. Ну и что же, что вы тут ходите, разговариваете, дышите? Все едино вы все покойники. Ох, как вы драпать будете, когда наши придут, — быстрей собственного визга понесетесь, а только никуда вам не уйти…

Ланна тоже поклонилась и даже сделала неуклюжий книксен. Старший патруля поморщился.

— Вот ведь шантрапа, — сказал он на эгери. — А тоже себя женщиной считает…

Двое других патрульных рассмеялись. Эттер сжал кулаки в карманах, глядя, как эти трое проходят мимо — сытые, лощеные, самоуверенные.

— Твари… — выдохнул он, когда патруль миновал их.

— Тише ты, — одернула его Ланна.

— Да что — тише? — Эйтье все же понизил голос. — Они же по-нашему ни бельмеса не понимают! Я же что угодно тут мог нести, когда они мимо шли! Хоть «валите домой, эгеры проклятые»! Они же все равно не поняли бы!

— А если бы поняли? Есть среди них и такие, что по-нашему немного говорят…

Эйтье мотнул головой, не желая снова признавать правоту Ланны — хотя она, несомненно, была права. Кое-кто из эгеров хоть на ломаном варнед, а говорит. Но вот читать на варнед они точно не умеют. Разве станет эгер учить какую-то там грамоту, кроме собственной? Да нипочем и никогда!

И ни один эгер не поймет, что висит на стенке вместо приказа комендатуры — прямо у него под носом!

Скопировать печать было делом несложным — Домар вырезал ее за полдня, благо образчиков хватало: сорванных приказов накопилось предостаточно. Оттиск получился не совсем четким — ну так к утру и настоящий приказ, пропитавшись росой, выглядел бы точь-в-точь как этот. Главное, что почерк похож.

Да, Эттер — шпана и шкодник. И в его еженедельной нотате постоянно красовались учительские замечания. И если не хочешь получить дома взбучку от родителей, приходится проявить смекалку. Эйтье в совершенстве научился подражать почерку учителя Дейгена.

Сейчас-то Эттер согласился бы на любую взбучку, лишь бы родители были живы…

Это раньше Эйтье был дурак. А теперь он умный. И теперь он знает, на что годится его умение. Эгерам головы дурить, вот на что. Это Дейген перед ними выслуживается. В переводчики подался, гад. Ничего, придет время, спросят и с Дейгена.