Нашествие чужих: ззаговор против Империи - Валерий Шамбаров

Хотя в реальности она была весьма энергичной и деятельной особой. У нее была какая-то своя жизнь. Например, есть версия, что разрыв Ленина с Парвусом и переезд из Мюнхена в Лондон в 1902 г. был вызван вовсе не политическими причинами, а тем, что Израиль Лазаревич слишком уж близко сошелся с Надеждой Константиновной. Он ведь был изрядным любителем по женской части, а Крупская тогда была очень даже миловидной смазливенькой дамочкой. И… только ли физически Парвус с ней сошелся? Орден иллюминатов, к которому принадлежали Парвус, Троцкий, Ларин и др., в отличие от других масонских структур, придавал огромное значение женщинам. К нему принадлежали, например, Клара Цеткин, Роза Люксембург — обе были подругами Крупской.

У нее были свои, вполне определенные взгляды. Допустим, Ленин в национальном вопросе не проявлял особой принципиальности. Когда требовалось, выступал против «русского шовинизма», когда требовалось — называл себя «великоруссом». Не кто иной как Ленин выдвинул на пост наркома по делам национальностей Сталина, отнюдь не русофоба. И до конца своего правления считал, что Сталин на этом посту вполне на месте. Последний раз защищал его как наркомнаца на XI съезде, в марте 1922 г.[517] Но откройте мемуары Крупской, и вы увидите, что она постаралась выпятить только русофобские цитаты мужа.

Не была она и скромненькой тихой «бабушкой». В Наркомпросе проявила себя очень активно, помогая Луначарскому крушить русскую культуру. Именно Крупская лично возглавляла кампанию по запрещению, изъятию из библиотек и уничтожению книг Льва Толстого, Достоевского и прочих «реакционеров». Если до марта 1919 г. личный секретариат Ленина контролировал Свердлов, то позже его стала прибирать под свое влияние Надежда Константиновна. Хотя и не имела на то никаких официальных полномочий. Но Фотиева, Гляссер и прочие секретари и секретарши вождя должны были заслужить расположение его жены, подстраиваться к ней. По мере усиления болезни, по мере того, как Владимир Ильич все больше работал дома, это влияние усиливалось. А для жены Сталина Аллилуевой оно в 1921 г. обернулось вдруг исключением из партии, другие секретари и секретарши проголосовали.

Напомним и о попытках Крупской провернуть интригу против Сталина осенью 1921 г. А уже позже, после смерти мужа, она выдвинется даже на самостоятельную политическую роль, предъявит претензии на право трактовать «ленинизм» и поучать «ленинизму». Выступать будет неумело, не имея достаточного опыта, но очень уверенно и энергично. Причем выступать в рядах троцкистско-зиновьевской оппозиции. Вот и закрадывается подозрение, а была ли Надежда Константиновна и раньше всего лишь «серенькой» женой и помощницей Владимира Ильича? Когда стоически путешествовала с ним из страны в страну, когда почему-то терпеливо сносила его шашни с Инессой Арманд? Возможность оставаться рядом с ним оказывалась важнее. А для Парвуса и иже с ним такая фигура рядом с Лениным была бы бесценной. Подсказать, посоветовать, поддержать не одно, а другое мнение. «Ночная кукушка», она ж ненавязчиво, исподволь, кого хочешь «перекукует»…

Когда пленум ЦК 18 декабря 1922 г. принимал решение о строгом соблюдении режима для больного Ленина, то главной нарушительницей являлась как раз Крупская. Но она проигнорировала и предписания врачей, и решение пленума. Например, 21 декабря записала под диктовку мужа письмо Троцкому о монополии внешней торговли[518]. В ночь с 22 на 23-е произошло дальнейшее ухудшение, паралич руки и ноги… Потом состояние больного несколько стабилизировалось. И врачи разрешили Ленину немножко работать, при удовлетворительном самочувствии диктовать по 10 минут в день. Сочли, что это «наименьшее из зол», поможет ему преодолеть моральный упадок, ощущение ненужности и беспомощности.

Но было уже предельно ясно, что полностью здоровье не восстановится, что к прежней роли лидера Ленину вернуться не суждено. И возле больного закрутился клубок интриг. Пропахшая лекарствами квартира Ленина, маленький мирок, где вся жизнь, казалось бы, сосредоточилась около постели парализованного вождя, превращается с этого момента в арену закулисной борьбы. Которая и выплеснулась в пресловутых диктовках «политического завещания». Но стоит учесть, что изначально эти диктовки не назывались «завещанием». И их вообще не рассматривали в качестве единого целого. Та трактовка, которая сейчас считается «общепризнанной», выработалась в ходе дальнейшей борьбы за власть. Она была принята на Западе. А во времена Хрущева утвердилась и в СССР. Без проверок, без критики. Поскольку утверждалась в ходе антисталинских кампаний. Но, например, профессор В. А. Сахаров, осуществивший весьма детальное и обширное исследование[519], выразил сомнение, что часть этих работ принадлежит Ленину.

Деятельность в данном направлении началась с очень многозначительного факта. С того, что в конце декабря одна из секретарш Владимира Ильича была вдруг отстранена от своих обязанностей. Кто? Аллилуева! То есть, в составе секретариата она осталась, но для диктовок ее больше не вызывали и не привлекали. И лишь после этого стали рождаться работы «завещания». Они представляют собой машинописные копии, никем не заверенные, нигде не зарегистрированные. Без каких-либо пометок Ленина и других должностных лиц, входящих, исходящих номеров и т. п. Подлинников стенограмм нет.

Привлекались к этой работе (и подтверждали ее своими свидетельствами) только те работницы секретариата, которые относились к «команде Крупской» — Гляссер, Володичева, Фотиева. В. А. Сахаров обратил внимание на несоответствие датировок некоторых документов с «Журналом дежурных врачей». В ряде случаев в тот день, которым датирована работа, «Журнал дежурных врачей» указывает на плохое самочувствие Ленина и ни о каких о диктовках не упоминает. А другой документ, «Журнал дежурных секретарей», после отстранения Аллилуевой (которая вела его весьма аккуратно) стал заполняться небрежно, с многочисленными пропусками, оставлением чистых страниц, вписываниями задним числом[520]. Ну а в политический обиход документы «завещания» вводились вовсе не одновременно. Как будет показано в следующих главах, они вбрасывались по одному в течение всего 1923 года. Вбрасывались Крупской…

Впрочем, доказательств того, что Ленин не диктовал этих работ, тоже нет. И не может быть. К тому же, коммунистические руководители того времени, в том числе Сталин, не опровергали и не пытались ставить под сомнение авторство Ленина. Но ведь этот вопрос и не является принципиально важным! Достаточно вспомнить, в каком состоянии находился Владимир Ильич! Любой врач, да и вообще любой человек, которому доводилось общаться с больным, перенесшим тяжелый инсульт, подтвердит вам, насколько сильно этот недуг калечит личность. Пострадавший становится совсем «не тем» человеком, каким был прежде. Очень раздражительным, обидчивым. И легко программируемым. Поддается внушению со стороны окружающих, болезненно зацикливается на каких-то пунктах.

И именно это мы находим в работах «политического завещания». Вести такое внушение мог только один человек. Крупская. Она единственная имела постоянный доступ к мужу в любое время дня и ночи. Она определяла характер его окружения, темы разговоров вокруг него. Но нельзя исключать и того, что диктовки, порожденные этими влияниями, потом дополнительно правились и редактировались. Реальных претендентов на перехват власти зимой 1922/23 гг. было два. Сталин и Троцкий. Так что совсем не трудно определить, на кого работала Надежда Константиновна. При этом она постоянно апеллировала за помощью к Каменеву и Зиновьеву. Двум деятелям, которые, как и Лев Давидович, тоже были связаны с «мировой закулисой». Вывод напрашивается…

В целом работы, которые принято объединять под названием «политического завещания», весьма разнородны и неоднозначны. Например, статью «Как реорганизовать Рабкрин» исследователи считают достаточно продуманной и логичной[521]. Статья «О кооперации» была шумно разрекламирована при Горбачеве в связи с кампанией создания кооперативов. Выдергивалась цитата, что «строй цивилизованных кооператоров» — это и есть социализм, и объявлялось, что хаос торговых кооперативов — истинный «ленинский путь развития». На самом деле, если рассматривать не цитату, а всю работу, то видно, что ничего общего с рыночными отношениями она не имеет. Ленин снова вернулся к идеям Ларина и Троцкого о «коммунизации» крестьян, только назвал ее «кооперацией». Предлагается тотальное «кооперирование в достаточной степени широко и глубоко русского населения». Крестьянские кооперативы создаются «на государственной земле при средствах производства, принадлежащих государству», при «обеспечении руководства за пролетариатом по отношению к крестьянству»[522]. По сравнению с прежними моделями Ларина, смягчение состоит лишь в том, что не говорится о полном обобществлении всего личного имущества. И в статье «О кооперации» изложена та самая схема, по которой в конце 1920-х будет осуществляться коллективизация.